Вадим Белоусов - Кто главнее?

Предстояло вместе с другими начинающими шоферами готовиться к сдаче экзаменов на право водить машину. Такие курьезные случаи происходят, понятно, редко. Гораздо чаще, впервые сев за руль, человек чувствует себя явно не в своей тарелке. Как-то мне пришлось присутствовать на первом уроке практической езды в автошколе. Чистенький, ухоженный, грузовичок с буквой «у», значит учебный, на ветровом стекле, урча мотором, стоял в стороне, а на скамейке под кустом шиповника инструктор автошколы давал последние наставления своим ученикам. Под ногами у них вертелась дворовая собачонка.

— Ну, кто чувствует себя уверенно? — спросил инструктор.

Ребята немного замялись.

— Я, — подался вперед озорного вида паренек.

По лицу инструктора было видно, что он предпочел бы начать с кого-нибудь другого. Оба сели в кабину. Ученик — за руль, инструктор — рядом с ним. Дернувшись с места, машина пошла вперед. В этот момент собачонка шмыгнула к колесам. Водитель растерялся: вместо того чтобы остановить машину, он, понадеявшись на свое пока несуществующее водительское искусство, рванул влево. Хотел сбросить газ, но от растерянности, наоборот, так «газанул», что машина рванулась к скамейке. Ребята кинулись кто куда, в одну секунду скамейка опустела. Отшвырнув ее в сторону, грузовик заглох в самой середине куста. Пришлось и ученику и инструктору продираться сквозь колючий шиповник. Выбравшись, наконец, и отряхнув фуражку, инструктор посмотрел укоризненно на провинившегося курсанта, а потом сказал:

— Я хочу, чтобы вы запомнили: водителя выручает уверенность, а самоуверенность губит.

Действительно, профессия шофера, как и капитана судна, требует наилучшего соотношения таких, казалось бы, противоречивых качеств, как осторожность и смелость. Тут не должно быть перекосов. Как только наступает такой «перекос», водитель и его машина становятся опасными для окружающих.

Решительность и смелость нужны шоферу не меньше, чем осторожность. Но не та залихватская решимость, которая не оставляет места трезвому расчету, а основанная на опыте и знании своего дела.

Часто она нужна, но не часто заметна, не всегда ее разглядишь за будничными делами. Однажды на судостроительном заводе понадобилось возвести небольшую кирпичную постройку. Место для нее выбрали не такое, какое хотелось бы, а какое было — на крутой обледеневшей горе. Понятно, что железнодорожных путей там не было. Единственным транспортным средством, которое могло бы подвезти кирпич, был автомобиль. Подошла машина, шофер открыл дверцу и слегка присвистнул. Высока горка! Тут и порожней машине нелегко. Обступили его рабочие — подшучивают: «Давай, не бойся, в случае чего — подтолкнем». Вышел шофер из машины, пешком прошел по крутому склону. Наверху догнал его бригадир каменщиков: «Помоги, друг, иначе придется нам кирпич таскать сюда на руках».

Ничего не ответил водитель. В раздумье еще раз прошел по склону. Прикинул мощность мотора — сюда бы ЗИЛ, а у него газик. Но зато покрышки у машины новые, лучше сцепляются с грунтом. «Ну что же, попробуем». Посыпали горку песком, чтобы колеса меньше буксовали. Водитель сел за руль, жестом попросил людей отойти на безопасное расстояние — мало ли что. Взревел мотор. Замкнутое пространство заводской территории не позволяло взять хороший разгон. Пришлось выжимать из машины всю ее мощь на короткой дистанции. Грузовик рванулся вперед. Все ближе гора. А скорость нарастает до обидного медленно. Рабочие затаили дыхание, а грузовик, задрав капот, упрямо пошел вверх. Самое страшное сейчас, если заглохнет мотор или забуксуют колеса, — тогда тяжелый кирпич, заполняющий кузов, потянет машину назад. Тормозами ее не удержишь на месте, потерявший управление грузовик сорвется вниз.

Надрываясь, мотор вытянул автомобиль уже почти на середину горы, и тут задние колеса забуксовали. Словно натолкнувшись на невидимое препятствие, автомобиль пошел медленнее. Неопытный шофер наверняка бы испугался, до отказа выжал педаль газа, колеса машины забуксовали еще больше — и инерция машины была бы потеряна. Но этот все точно заранее рассчитал, предвидел он и такую возможность. Хладнокровно и четко он слегка сбросил газ и, когда пробуксовка прекратилась, снова рванулся вверх. Еще минута надрывного воя мотора — и все стихло. Грузовик с заглушенным двигателем стоял на вершине горы. Подбежавшие рабочие выволокли водителя из кабины и принялись качать на руках. Растерявшийся шофер ловил слетающую с головы шапку. Это была искренняя благодарность товарищей по работе, удостоиться которой удается далеко не каждому; такое долго помнят и где-то в глубине души ценят не меньше, чем правительственную награду.

Шофер — всегда шофер, где бы он ни работал. Но почему, работая на судостроительном заводе, он с гордостью называет себя корабелом? Потому что должность у него хотя и сухопутная, но сама работа — морская. Велика территория завода, глазом ее не охватишь. Те, кто работает в цехах, утром спешат к станку, вечером — в проходную. По территории лишний раз не пройдут — рабочее время дорого. Редко удается им пройтись по всему заводу, все посмотреть. А шофер целый день на колесах. То в одном конце завода, то в другом.

Добрую половину металла новых кораблей, их агрегаты, приборы подвозят в цеха заводские автомобили. Везут осторожно, стараясь не трясти груз, чтобы ухабы казались бархатными. От четкости работы шофера, от его умения обращаться с грузом зависит в немалой степени, будет ли судно качественным, добротным, а значит, безопасным для команды и пассажиров. Так что не посторонний человек шофер на судостроительном заводе. Он здесь уважаемый и нужный член коллектива.

…Грузовичок с приборами по заводским проулочкам покатил к цеху.

— Как видите, здесь ни один паровоз не проедет, — Олег указал на узкий проход между домами, где мы только что проехали, — а грузы возить как-то надо.

И в самом деле. Тот огромный цех, к которому мы подъехали, каждый день потребляет десятки тонн различных грузов. Тепловоз им не подмога — слишком далеко отсюда проходит заводская железная дорога. Если бы рабочие вручную подносили к своему цеху материалы и заготовки, больше ничего делать они не смогли бы — вся смена ушла бы на бесконечное хождение.

Тима словно угадал мои мысли:

— Что, если грузовик сломается, — наверное, остановится работа?

— Ну, если один сломается — ничего, на заводе их сотни две, а если сразу все, тогда — труба. Никакой теплоход без грузовика не построишь.

— Может быть, эта профессия самая главная? — пошутил я.

— Не будем спешить. — Олег отвел нас в сторону, потому что как раз в это время к грузовику подъехал кран. Ловко подцепил поддоны — подставки под грузом, и через несколько минут машина опустела.

— Вот здорово, — удивился Чижик, — была полная машина, а кран все мигом выгрузил!

— Здесь есть такие грузы, что всей королевской ратью их не поднимешь, — засмеялся Олег.

— Кто же заменяет у вас эту рать? — поинтересовался я.

Вместо ответа Олег уселся на промасленную табуретку и начал нарочито и назидательно…

— Итак, вы убедились, сколь необходимы на судостроительном заводе машинист и шофер. Правда, в этом вас все-таки пришлось убеждать. Что же касается следующей судостроительной профессии, с которой нам предстоит познакомиться теперь, то в ее необходимости убеждать никого не придется. Ее важность для завода очевидна. И не только для завода. Для качества и, следовательно, безопасности выпускаемых им судов она тоже важна. Какая из профессий важнее, решайте сами.

Прежде чем я назову специальность, о которой сейчас пойдет речь, попытайтесь угадать ее сами. Те, кто ею овладел, имеют дело с самыми сильными механизмами предприятия. А сами они, как правило, самые слабые физически люди. В то же время от них требуется отличное здоровье. Чтобы доказать, что они в состоянии выполнять свою работу, периодически они предстают перед авторитетной медицинской комиссией, где их придирчиво осматривают хирург, окулист, невропатолог…

Что же это за профессия? Крановщик. Вернее — крановщица, потому что на большинстве кранов судостроительного завода — самых мощных механизмах, способных поднять локомотив, весящий многие десятки тонн, — работают, как правило, хрупкие девушки.

Но физическая слабость — вовсе не означает слабости духовной. Не каждый мужчина в состоянии соперничать с ними в выносливости и смелости. Ведь им приходится работать на высоте птичьего полета. Нередко ранним весенним утром крановщица видит проплывающие мимо караваны перелетных птиц. Нам с земли они кажутся серыми. А с высоты своей кабины крановщица видит их другими — порозовевшими в первых лучах восходящего солнца.

Профессия крановщицы требует от человека немалого мастерства. Секция из корабельной стали весит десятки тонн. Если ее просто положить на землю, выступающие ребра уйдут на несколько метров в грунт! С высоты крановой кабины хорошо видно, с каким напряженным вниманием следят за предстоящим подъемом и рабочие и инженеры там, внизу. Напряженные фигуры людей выдают их волнение — подъем такой громадины дело не шуточное. Поворот рычага — и многотонная громадина зависает на натянутых, как струна, тросах. Еще движение — и кран плавно разворачивается и идет по проложенным специально для него рельсам к стоящему судну.