Ирина Пивоварова - Рассказы Люси Синицыной (сборник)

Глава 12

Десятая запись в дневнике Павлика, которой и кончается наша книжка

30 июня.

Я долго болел. Братья Петуховы меня навещали. Мы почти каждый день играли с ними в пуговицы. Я подарил им по одной, а они принесли мне настоящего жука-носорога в спичечной коробке. Они хорошие! Борька показывал мне фокусы, а Толька читал вслух книжку, когда у меня была высокая температура.

А теперь я выздоровел и подружился ещё с одним замечательным человеком. Как я мог принять его за преступника?! Он добрый и весёлый. Зовут его Геннадий Васильевич Рюмкин, но он просит называть его Гена. Гена обещал научить меня фотографировать, как он сам, а фотографирует он лучше всех на свете! Ура! Я буду фотографировать маму, Тимофея, Люську с Ураном, Тольку с Борькой, и собак, и воробьев. И красивые деревья, и облака, и цветы, а когда вырасту, стану, как Гена, собственным корреспондентом журнала «Молодость» и стану ездить во всякие командировки, фотографировать новые города, стройки и извержения вулканов, и в журнале «Молодость» будут во всю страницу напечатаны мои фотографии и под ними будет написано:

Фото нашего собственного корреспондента Павла Помидорова.

Да, кстати, Гена мне объяснил, что выражение «пустить на полосу» – значит напечатать фотографию во весь журнальный лист.

Мы с Люськой и Геной были в гостях у Лены Скворцовой. Оказывается, она учится в Строительном институте. Она нас угощала очень вкусными пирогами с капустой.

Забыл написать ещё вот что. Когда я в первый раз после болезни вышел во двор, они все там были. Толька с Борькой и Светка сразу бросились ко мне и меня окружили, один Андрей не подошёл. Он стоял в стороне и хмуро глядел, как мы стали играть в лапту, а потом повернулся и ушёл домой. На следующий день он уехал в спортивный лагерь.

Между прочим, Светка по-прежнему зовёт меня Тефтелей, но я решил: мне не жалко, пусть зовёт, если ей так нравится!

 Такая темнота, да ещё и лампочка перегорела (татарск.).