Гондола-призрак - Родари Джани
Помощь проекту
Гондола-призрак читать книгу онлайн
Джани Родари
ГОНДОЛА-ПРИЗРАК
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
начинающаяся у Моста Вздохов
«Ну, вот и Рождество, — думал Арлекин, уставившись в воду, черную, как его мысли. — А значит, быть мне сегодня еще голоднее, чем обычно. Мой живот — настоящий календарь: в праздники урчит пуще, чем в будни!»
Весь день он провел на площади Сан-Марко[1], гоняясь за голубями. Арлекину казалось, что они просто созданы для его рождественского жаркого. Но голуби считали иначе. Едва парень появлялся на площади, по ней проносился птичий клич:
— Осторожно! Снова этот голодай. Оставим ему пшено, чтобы не потерять головы!
И мигом вспархивали на крышу колокольни. Арлекин приседал, будто собирался завязать шнурок, и набивал карманы пшеном и рисовой сечкой, рассыпанными по брусчатке. Тогда вмешивались стражники, не желавшие, чтобы чужак из Бергамо жирел за счет Венецианской республики, тратившей кучу денег на прокорм своих дорогих птичек.
— Эй, ты! — говорили они ему. — Шел бы ты куда-нибудь еще погулять, а?
И что ему оставалось? Только сердечно поблагодарить за дружеский совет.
— Какая прекрасная мысль, — отвечал он. — Как это она мне самому не приходила в голову? Вы, стражники, обо всех думаете.
Едва завидев спину Арлекина, голуби спускались обратно на площадь. Возможно, обсуждали между собой доброту стражников, выглядевшую подозрительно — так, самую малость.
Несчастному юноше ничего не оставалось, кроме как слоняться вдоль каналов, бормоча себе под нос проклятия в адрес невинных голубков, — как вдруг его внимание привлекло необычное зрелище. В знаменитый канал, в котором отражался Мост Вздохов[2], дрожащий, словно от ужаса, вплыла гондола. Саму по себе гондолу, конечно, трудно назвать «необычным зрелищем» в Венеции: здесь их тысячи. Каждая — с молодцом-гондольером, возвышающимся на корме, как мачта, разве что без паруса. Но на этой гондоле никто не греб, она была пуста, как гроб без мертвеца. И при этом быстро скользила над водой, ведомая какой-то невидимой и неведомой силой.
«Ладно-ладно, — подумал Арлекин. — Наверное, это ее рыбы тащат. Так, для собственного удовольствия».
— Молодой человек, — прошелестел голос у него за плечами. — Хотите заработать тысячу дукатов[3]?
Арлекин ошарашено обернулся. Позади него возвышалась мужская фигура в маске и длинном черном плаще.
— Тысячу дукатов?
— Потом будете прикидывать, на что их потратите. А сейчас хватайте весло и везите меня следом за этой лодочкой.
Арлекин припустил вдоль канала и мигом прыгнул в чью-то гондолу. Загадочный заказчик последовал за ним, плюхнулся на носовое сиденье и снова зашелестел:
— Живей, соня.
Распутывая канат, которым гондола была привязана к вбитому в дно канала бревну, Арлекин вдруг подумал о том, что никогда раньше не управлял гондолами, более того, никогда в жизни их не воровал.
«Я, конечно, не гондольер. Но и не сумасшедший, чтобы в этом признаваться, — подумал он. — Поглядим, как оно пойдет. Все-таки тысяча дукатов на кону. А гондола? Ну, будем считать, что я ее просто одолжил».
В это же самое время капитан Тарталья, командир судна «Святой Марк», перевозящего из стран Востока в Венецию и обратно дорогие пряности и драгоценные ткани, выходил в приятнейшем расположении духа из одного кабачка, в котором он имел долгую и содержательную беседу с судовым коком, на суше выполнявшим также обязанности его спутника и телохранителя. Нечего и говорить, что беседу оживляло немалое количество некоего напитка, производившегося в соседней Фриулии и широко известного под названием «Фриуланская живая вода»[4].
— Дж… Дж… Дж… — начал Тарталья. Видимо, чтобы не противоречить своему имени[5], особо искусным оратором он не слыл. Пока он старается закончить произносимое слово, я поспешу уведомить, что именно он силится выговорить: «Дженовеффа». История умалчивает, почему судовой кок был вынужден отзываться на столь странное имя[6]. Однако ничего не попишешь — имена не выбирают. Они — как бородавка на носу: есть и все. Так что не смейтесь над коком Дженовеффой, а принимайте его таким, какой он есть.
— Дж… Дж… — продолжал тем временем капитан Тарталья, вытягивая палец в сторону канала. Он хотел сказать: «Дженовеффа, чтоб мне ни одной капли живой воды в жизни больше не выпить, если это не гондола-призрак. Взгляни, ради всех дельфинов Адриатики: она движется сама по себе, без помощи весел и парусов. Не иначе, гондола Харона[7], который увозит души усопших в преисподнюю!»
Когда капитану Тарталье удалось, наконец, закончить свою речь, Дженовеффа догадался, что ему следует оборотиться в сторону канала. Правда, все, что он увидел, было обычной гондолой. На корме, как и положено, возвышался гондольер — довольно неуклюжий, надо сказать, — а на носу сидел синьор в маске. Вне всякого сомнения, возвращавшийся с бала-маскарада. Никакой гондолы-призрака не было.
— Капитан, — посему и сказал верный кок. — Сдается мне, сотый стаканчик оказался лишним. Говорил же я, что девяноста девяти было вполне достаточно.
Капитан Тарталья собирался было запротестовать, но очередное соприкосновение головы со стеной выбило из нее странное видение.
Оставим до поры до времени двух этих достойных моряков добираться до своей гостиницы — если им это удастся, конечно. И перенесемся на некоторое время назад. Готово? И где же мы оказались?
ГЛАВА ВТОРАЯ
«Султанова борода»
Как раз этим утром «Султанова борода» вошла в воды Адриатики, бросая тем самым вызов венецианскому флоту[9].
— Изволите ли видеть, мой господин, — говорил Омар Бакук, — звезды не обманули. Благоприятное сочетание Венеры и Сатурна, отмеченное и изученное мною по вашему повелению, позволило нам избежать неблагоприятного столкновения с кораблями Яснейшей республики[10].
— Счастлив твой бог, — добродушно пробасил пират-гигант. И, не меняя любезного тона, добавил: — А то бы недосчитаться тебе на правой руке еще одного пальца.
