Георгий Чернявский - Франклин Рузвельт

Известный российский историк литературы Б. Сарнов не так давно размышлял: «Кто решится сказать, что точно знает, где она проходит, эта самая граница между допустимой и недопустимой свободой художественного вымысла? Не только в историческом романе или в исторической драме, в любом художественном произведении всегда есть некий “угол отклонения” от того, “как было на самом деле”. И вряд ли возможно с математической точностью, “в градусах”, определить допустимую величину этого угла»{1}.

Неизбежное отклонение от строгой фактологии всегда есть и в исторических трудах, включая биографии тех, кто оставил след в истории. Оно, однако, связано не только с уровнем профессионального мастерства (хотя и от него зависит в немалой мере), но и с характером источников, политическими и прочими симпатиями и антипатиями, влиянием традиции и т. д. Чем менее историк подвержен посторонним влияниям, чем менее он «партиен» и пристрастен, тем ближе его труд к исторической правде.

При этом серьезные трудности возникают не только из-за нехватки источников в одних случаях, но и в результате их обилия в других. В первом варианте возникает необходимость восполнять пробелы предположениями или догадками, во втором требуется отбор из огромной массы документального материала сравнительно немногих свидетельств, дающих наиболее достоверное представление об изучаемом явлении, событии, о деятельности личности.

Именно с таким вторым вариантом столкнулся автор выносимой на суд читателя книги. В личном архиве Франклина Рузвельта, хранимом в Библиотеке Рузвельта в городе Гайд-Парке, штат Нью-Йорк, в Национальном архиве Соединенных Штатов, в отделе рукописей Библиотеки Конгресса США и в десятках других архивов хранятся сотни тысяч, если не миллионы, документов, связанных в той или иной степени с деятельностью этого выдающегося человека. К тому же чуть ли не каждый из тех, кто хоть как-то сталкивался с Рузвельтом, поспешил оставить воспоминания. Да и как отделить документы и воспоминания о человеке от свидетельств его эпохи, которая оказывала на него как государственного деятеля свое мощное воздействие?! Где здесь провести грань?

О деятельности Франклина Рузвельта написаны сотни книг американскими и зарубежными авторами[1], только незначительная часть из них представляет собой более или менее серьезный вклад в изучение жизни и деятельности 32-го американского президента, подавляющее же большинство проникнуто позитивной или негативной страстью.

Словесные бури вокруг имени Рузвельта начались уже в первые годы после его смерти в 1945 году. В качестве примера можно привести две книги. Джон Флинн назвал свою работу «Рузвельтовский миф»{2} и на протяжении всего текста объемом более четырехсот страниц стремился заставить читателей поверить (впрочем, совсем не убедительно), что образ Рузвельта был сфабрикован «несколькими опасными группами для достижения собственных злонамеренных целей»{3}, то есть исключительно во имя пропаганды. В противоположность Флинну Джералд Джонсон еще раньше причислил своего героя к немногим исключительным людям, «отцам нации», спасавшим ее от гибели в роковые времена{4}.

Продолжающаяся по сей день борьба вокруг имени Рузвельта невероятно препятствует объективному изучению и оценке его жизни и деятельности. Даже в работах, объемы которых подчас сильно переваливают за тысячу страниц, за обилием ссылок на документы часто просматривается совершенно неприкрытая односторонность, возникающая уже на заглавной странице. В огромном томе Конрада Блэка такая тенденция выразилась, например, в очень пышном, но несколько странном подзаголовке «Чемпион свободы»{5}.

Лишь со временем стали появляться более или менее сбалансированные работы, однако они тонут в существующем огромном море литературы и обнаружить их стоит немалого труда. Назову те из них, которые кажутся мне наиболее значительными.

Среди кратких биографических очерков следует отметить книгу Роя Дженкинса, выпущенную в серии «Американские президенты» под редакцией одного из наиболее значительных специалистов по эпохе Рузвельта Артура Шлезингера-младшего{6}. Работа Дженкинса представляет собой весьма удачную «выжимку» всего наиболее существенного из опубликованных документов президента, воспоминаний о нем, многочисленных обширных биографических очерков и книг по отдельным проблемам его политики. Есть и другие содержательные краткие биографии, основанные в основном на опубликованной документации и объемистых трудах предшественников. Удачно сочетает, например, основные вехи жизненного пути Франклина Рузвельта с главными вехами мировой и американской истории английский автор Патрик Реншоу{7}.

Что же касается крупных исследовательских трудов, то среди их авторов первенство принадлежит Фрэнку Фрейделу, написавшему четырехтомный труд, и Артуру Шлезингеру — автору трехтомника{8}. Правда, критики высказывали серьезные сомнения в аутентичности многих документов, на которые ссылался Фрейдел, а Шлезингера упрекали в том, что он довел изложение только до 1936 года, вообще не коснувшись внешней политики. Значительно менее содержательна работа Кеннета Дэвиса, а точнее, его отдельные публикации о Рузвельте и его времени в разные периоды его деятельности. Они доводят изложение до 1943 года{9}, то есть жизнеописание и здесь остается незавершенным, правда в небольшой степени. Впрочем, скорее это даже не биография Рузвельта, а история США на разных этапах деятельности политика.

Лучшей из такого рода общих книг мне представляется однотомная работа Теда Моргана{10}, в которой на базе как опубликованных, так и неопубликованных материалов освещены все этапы и различные стороны жизни Рузвельта (в минимальной степени его личная жизнь). Но и этот автор порой допускает недоказанные утверждения и нередко сильно выходит за пределы собственно биографического очерка, увлекаясь всевозможными попутными сюжетами.

На русский язык переведена только одна биография Рузвельта, написанная Джеймсом Бернсом, которая представляется скорее обширным публицистическим эссе, в основном по периоду Второй мировой войны, нежели последовательным жизнеописанием. К тому же здесь можно встретить большие фрагменты, имеющие к Рузвельту отношение лишь постольку, поскольку какие-то события происходили в его времена. Книгу отнюдь не украшают многочисленные огрехи перевода — не в грамматическом, а в историческом смысле{11}.