Павел Зябкин - Повесть о трех пастухах

Вернувшись с совещания Быков приказал своим подчиненным разведчикам привести в баню ваххабита. Ваху, к которому только начал приходить спасительный сон вновь вытащили из ямы. Голый и грязный, широко раздвинув ноги из за боли в анусе, стоял он на полу перед начальником разведки. Быков сидя на ящике пристально смотрел на пленника. Лицо его при этом ничего не выражало. Это молчание и пристальный взгляд производили на Ваху гнетущее впечатление. Его стала бить нервная дрожь, во рту, где уже сутки не было и маковой росинки появилась сухость, не переварившаяся каша забурчала в желудке и пленник выпустил газы сам того не заметив. Солдаты, которые привели Ваху заржали, Быков поморщив нос тихим и спокойным голосом спросил:

— Чего обосрался. Рассказывай кто ты и откуда, зачем ставил фугас, кто командир, где банда?

Подумав, что этот офицер, судя по его манерам не зверь, Ваха предпринял еще одну попытку выпутаться из положения, которое воистину стало безвыходным. Он с надеждой утопающего поймавшего соломку стал сыпать словами:

— Я Ваха Алиев, живу в Москве, бизнес у меня там. Отца хоронить приехал. С братьями ехал, вот ваши и взяли. Не ставил я фугас, не боевик я! — с отчаянием в голосе окончил речь Ваха.

— Хорошо Ваха, — все так же тихо проговорил Быков. — А в Москве ты чем занимался, дома взрывал?

— Нэ взрывал я дома, ресторан там у меня! — в отчаянии прокричал пленник.

— Нет Ваха, ты темнишь, придется с тобой еще поработать — и с этими словами Быков кивнув разведчикам вышел.

Ваху снова подвесили на цепь и снова в который раз "крутили на тапике". Он уже не знал что говорить и что делать. Он рад бы рассказать все что угодно, но он действительно ничего не знал о банде, куда входили его братья. Он только отчаянно кричал и извивался на цепи.

Майор Быков тем временем обдумывал, какую еще информацию можно вытянуть из чехов, особенно из этого вот "Московского ваххабита". Завтра в полк должны были приехать журналисты с ОРТ, неплохо бы было показать им взятых в плен чеченских боевиков. Хотя нет, в том виде в каком находились братья Алиевы лучше не показывать, но доложить о них журналистам надо бы. Тут Быкова осенило. В роте материального обеспечения он видел контрактника явно нерусской внешности: смуглого, крюконосово. Словно в насмешку, этот солдат украшал своим присутствием въезд в полк, где часто стоял в наряде на шлагбауме. Тут же Быков связался с командиром роты материального обеспечения и минут через десять нерусский солдат был у него в палатке.

Вид прибывшего превзошел все ожидания. Он еще и плохо говорил по-русски, со страшным акцентом, к тому же был не брит, что усиливало его сходство с чеченом. Быков разъяснил солдату, что завтра перед журналистами он разыграет роль пленного чечена. Что и как говорить начальник разведки несколько раз прорепетировал с Абдувасидом, так звали завтрашнего «пленного». Он подобрал для него соответствующую одежду: грязные джинсы, рваные кеды, старую истрепанную куртку-ветровку, завершала наряд широкая черная повязка на глазах. Все остались довольны маскарадом. Дав артисту пачку сигарет и предупредив о том, чтобы тот не брился Быков отпустил его в роту.

Тем временем душераздирающие крики Вахи привлекли внимание проходивших мимо разведроты двух офицеров военной прокуратуры, живших тут же на территории полка. Эти двое офицеров бесцельно слонялись по лагерю в поисках водки. Услышав вопли они вошли на территорию разведчиков. Один из прокурорских работников строго спросил вышедшего на встречу Авдеева:

— В чем тут дело? Что за крики, прекращайте эти безобразия. Думаете мы не знаем чем тут вы занимаетесь.

— Шли бы вы на х…! — коротко и просто ответил им Авдеев. — У меня люди погибают, а я что буду с чехами целоваться. Будете еще права качать и закон вспоминать, мои разведчики сопровождать вас никуда не будут. Сидите тогда в лагере безвылазно. Или сами ходите пешком куда надо.

Прикинув, что Авдеев прав, прокуроры ушли продолжать поиски водки. Ваха в это время потерял сознание и его снова бросили в яму. До вечера «пастухов» не беспокоили.

Вечер принес плохие новости. Погибло пять человек из второй роты. Четверо солдат и командир взвода. Это произошло при блокировании дороги. Ехали «Жигули», вышли солдаты остановить их, из машины автоматная очередь и все четверо «двухсотые». Командир взвода в это время за БМП стоял, потому и жив сначала остался. Видя такое дело лейтенант прыгнул в люк механика и рванул один за «Жигулями». Догнал их, перерезал им дорогу. Пушка на БМП не работала, поэтому офицер сам с автоматом в руках вылез из люка, а чехи тут его и завалили. Такая вот история.

С наступлением вечера пленных вновь «кумарили» в бане. Их снова поочередно заводили туда, подвешивали на цепь и "крутили на тапике". Шамиля и Саида уже никто ни о чем не спрашивал, все что надо было от них узнали, над ними просто издевались, мстя за убитых. Когда же пришла Вахина очередь, то тем занялись особо. Начальник разведки дал команду колоть того на предмет ваххабизма. Как несчастный Ваха не доказывал, что не имеет никакого отношения к ваххабизму и боевикам, ничего не помогало. Когда терпение разведчиков иссякло и видя невозможность даже с помощью «тапика» разговорить пленного, который нес какую-то несусветную чушь о Верке из Москвы, из-за которой его и считают ваххабитом, решили применить крайние средства. Мокров принес «цыганскую» иглу и с помощью Лутаря, державшего скованные руки чечена, стал загонять тому иголку под ногти. Ваха разразился очередным душераздирающим воплем, который был наверное слышан и в Грозном. Ноготь отлетел из пальца капала кровь, Мокров приступил к следующему пальцу. Так поочередно Вахе был обработан каждый палец. От боли он много раз терял сознание, но это не останавливало Мокрова с Лутарем. Они не испытывали ни малейшей жалости, так как понимали, что и с ними в плену поступят не лучше.

Часа через три в баню вошел начальник разведки. Выслушав Вахин рассказ о Верке и все о том, что ему было известно о братьях Быков понял, что вытянул из него все. От Шамиля удалось узнать кое-что новенькое. Он назвал у кого в их селе находился в рабстве русский мужик из Саратова. Саид не смог ничего нового рассказать. Для Быкова стало ясно, что чехи отработаны полностью и интереса для разведки не представляют. Завтра можно будет отвести их пятую роту и там пристрелить или отдать пехоте пусть добивают. Собственно все, они ему больше не нужны.

Тем временем разведчики выпивали в палатке водку, привезенную с ВМГ. Обсуждались события этого дня, особенно смерть пятерых человек. Среди разведчиков были и их земляки. Водка подогревала злобу к чеченам, вспоминали случаи их зверств над нашими солдатами. Чаша терпения переполнилась и Лутарь сказал: