Владимир Обручев - От Кяхты до Кульджи: путешествие в Центральную Азию и китай. Мои путешествия по Сибири

В 1929 г., после избрания в академики, семья Обручевых переехала в Ленинград, где находилась Академия Наук. Владимир Афанасьевич снова погрузился в научную и организационную работу. Времени на то, чтобы писать фантастические романы и научно-популярные книжки, совсем не оставалось. Обручев стал руководителем вновь созданного Геологического института, в 1930 г. возглавил Комиссию по изучению вечной мерзлоты, в следующем году вошел в ученый совет Географического общества.

30 января 1933 г., прямо во время совещания, Владимиру Афанасьевичу сообщили страшную весть: Елизавета Исаакиевна скоропостижно скончалась. Обручев тяжело переживал смерть любимой супруги, с которой прожил 45 лет. Не всякая женщина выдержит отсутствие мужа дома даже не месяцами – годами, командировки по самым глухим углам, со всеми сопутствующими «прелестями» в виде полного отсутствия бытовых условий и т. д. Но Елизавета знала, за кого шла, терпела, растила трех сыновей – Владимира, Сергея и Дмитрия. Все трое стали геологами, а Сергей продолжил дело отца и на литературной стезе.

Жизнь шла своим чередом. В 1935 г. Владимир Афанасьевич во второй раз женился, на женщине, с которой был знаком два десятилетия, – Еве Самойловне Бобровской. Она была гораздо моложе его, но так была предана Владимиру Афанасьевичу, что после его смерти тоска свела ее в могилу буквально через несколько месяцев. В следующем, 1936 г., Обручев, которому было уже за семьдесят, совершил поездку в горы Алтая, где осмотрел месторождения ртути и мрамора.

Когда началась война, Владимир Афанасьевич эвакуировался в Свердловск, где руководил поисками месторождений полезных ископаемых на Урале. За эту работу сразу после победы он получил звание Героя Социалистического Труда. Возраст уже давал знать о себе, но ученый продолжал работать – и, как и раньше, организовал и был директором Института мерзлотоведения Академии Наук, уделял много внимания работе Всесоюзного географического общества. Он писал по несколько часов в день. Одна за другой выходили его книги: научные работы, научно-популярные и художественные произведения.

Скончался Владимир Афанасьевич Обручев 19 июня 1956 г. в Москве. Он прожил долгую и при этом красивую жизнь. Говорят, что время ученых-универсалов прошло, закончилось вместе с Ломоносовым и Лейбницем. Может быть и так. Наверное, с точки зрения науки, не был абсолютным универсалом и В. А. Обручев. Но что можно сказать однозначно – он был универсальным человеком. Ученый и писатель с невероятным трудолюбием, страстью к познанию и желанием передать познанное другим, и ко всему этому крепкое здоровье и долголетие – судьба сделала Владимиру Афанасьевичу очень щедрый подарок, и он использовал его сполна.

В этой книге я описываю впечатления своего путешествия в Монголию и Китай, которое я выполнил в 1892–1894 гг. в качестве геолога экспедиции, отправленной Русским географическим обществом. Во главе этой экспедиции был этнограф Г. Н. Потанин, уже известный своими исследованиями в Монголии, Китае и на восточной окраине Тибета. Ему поручалось продолжать наблюдения над природой и населением пограничной местности между Китаем и Тибетом, где он и должен был провести все время экспедиции. Мои задачи были иные.

Ввиду того что в составе прежних путешествий Потанина и всех экспедиций Пржевальского не было специалиста-геолога, знание геологии Центральной Азии, включающей всю Монголию, Джунгарию, Ордос, Алашань, Бэйшань, Наньшань, Цайдам и Китайский Туркестан, почти совершенно не подвинулось за 25 лет, тогда как геологическое строение собственно Китая стало известно благодаря исследованиям Рихтгофена. Поэтому мне было поручено: познакомившись с геологией Северного Китая в районах, изученных Рихтгофеном, продолжить исследования на запад, вглубь Центральной Азии, в особенности в горных системах Наньшаня и Восточного Тянь-Шаня, и посетить также восточную окраину Тибета, где должен был работать Потанин.

Выполняя эту программу, я прошел из Кяхты на границе Забайкалья через Восточную Монголию в Северный Китай, познакомился с горными цепями и плоскогорьями провинций Чжили, Шаньси, Шэньси и Ганьсу, дошел до провинции Сычуань Южного Китая, изученной Потаниным, обследовал горную систему Наньшаня, пересек Алашань, Центральную Монголию и Ордос и, на пути в русские пределы, прошел через Бэйшань и вдоль Восточного Тянь-Шаня до г. Кульджи, где закончил путешествие, продолжавшееся два года с небольшим. От границ Сибири под 50° с. ш. я доходил до окраины Южного Китая под 32° с. ш. и от Пекина, на востоке Китая, вблизи Желтого моря прошел до Кульджи – на западной границе этого огромного государства. Во время путешествия мне пришлось познакомиться с разными народностями, населяющими Центральную Азию и Китай, и наблюдать природу пустынь, степей и оазисов, равнин и плоскогорий, горных стран различной высоты и мелкосопочников Монголии до вечноснеговых цепей Наньшаня.

Таким образом, впечатления и наблюдения, собранные во время путешествия, были очень разнообразны, и изложенное в этой книге может дать моим читателям знакомство с природой и населением значительной части обширной Азии. Хотя эти наблюдения сделаны 45 лет назад, но они и в настоящее время представляют интерес, несмотря на то, что за это время в Азии произошли большие перемены. Китай превратился из империи в республику, построил железные дороги и организовал большую армию, которая успешно воюет с японским нашествием. Часть Монголии отделилась от Китая, сделалась народной республикой, вступила, при братской помощи Советского Союза, на путь некапиталистического развития, упразднила феодальные княжества и борется с реакционным влиянием буддийского духовенства.

Природа страны осталась та же, а образ жизни населения в Китае, его нравы и обычаи заметно изменились только в крупных центрах и вблизи железных дорог, а в глубине страны, судя по описанию современных путешественников, несмотря на резкие политические перемены, мало в чем отличаются от того, что наблюдал я. По некоторым дорогам ходят грузовые и легковые автомобили, и по некоторым линиям летают самолеты, но верблюд, мул, лошадь, осел и двухколесные телеги до сих пор являются обычными средствами сообщения в Китае в стороне от железных дорог. Многие города и села превращены японским империалистическим нашествием в развалины. Дороги в Китае находятся большей частью в том же первобытном состоянии, а улицы и жилища в городах и селениях имеют тот же вид и то же устройство, что и раньше. Поэтому мои наблюдения, сделанные несколько десятков лет назад, могут в известной степени еще и сейчас дать представление об образе жизни, нравах и обычаях населения мест, очень редко посещаемых европейцами и еще реже описываемых.