Людмила Жукова - Выбираю таран

Еще в августе 1941 года, только узнав об очередном заявлении Гитлера о том, что «воздушная война — германская форма боя», замечательный советский писатель Алексей Толстой встретился с первыми героями таранов и написал в «Красной звезде»:

«Нет, господа гитлеровские вороны! Богатыри — не вы! Воздух принадлежит смелым, сильным, талантливым, инициативным советским крылатым людям! Авиация — это русская форма боя! Небо над нашей Родиной было и будет наше!»

Воздушный таран — это история и в то же время нынешний день, потому что герои-таранщики еще живут среди нас. И от встреч с ними, седыми ветеранами, и с молодым обаятельным Валентином Куляпиным (таран 1981 года) остается даже после долгих расспросов удивление: такой необычайный подвиг — и такой обычный, простой человек!

Но нет, необычный все же! Не каждый смелый летчик готов сознательно пойти на сшибку своей машины с другой — на огромных скоростях, умножающих мощь удара, высоко над спасительной землей.

И не потому ли всегда были и есть у необычного подвига его стойкие приверженцы и, к сожалению, сомневающиеся «ревизоры»? Придется не раз в этой книге, рассказывая о том или ином герое тарана, вспоминать и о его приверженцах-подвижниках, увековечивающих память о нем, и о критиканах, пытающихся умалить его славу.

Таран — имя древнего бога грома-молнии, войны и побед у кельтских племен, бородатого гиганта с символами вечного движения в руках — колесом и спиралями. Предки нынешних французов, англичан, германцев приносили ему в жертву врагов. Но тщетно искать это слово в их лексиконе — забылось. (На немецком «таранить» — rammen; на английском «таран» — ram.) Часть кельтов («боевых топоров»), переселившись в Прикарпатье и срединную Русь, слилась со славянами, заменила Тарана (Тора) на громовержца Перуна, но имя древнего бога сохранилось у нас в названии грозного стенобитного орудия и яростной сшибки боевых судов, а позже самолетов, танков и других машин. И случайно ли, что идущий на таран готов принести в жертву жизнь врага и свою собственную?

Словом «ас» (дерзкий, опытный; в буквальном переводе с французского — туз) в годы Первой мировой войны называли летчиков, сбивших пять самолетов противника. Германцам оно напоминало имя богов из окружения Одина-Вотана-Тора — «ассов» (с двумя «с»), но своих летчиков они предпочитали называть «экспертами» — опытными.

Совсем не случаен и выбор фашистским руководством Германии кодового сигнала к началу вторжения в СССР: «Сказание о героях. Вотан. Некар. 15». Бог войны Вотан, по преданию, даровал победу тем, кто первым начинает сражение, им он открывает и тайну заветного клада с несметными богатствами…

Главный пропагандист и манипулятор сознанием миллионов германцев Геббельс в первые же дни войны посулил немецким домохозяйкам, уставшим от эрзац-продуктов и маргарина, скорые эшелоны с Украины и южных житниц России с хлебом, маслом, сахаром и даже сметаной. А для внушения солдатам веры в молниеносную победу над СССР на пряжках их ремней отчеканены были кощунственные слова: «С нами Бог!» Привести их к господству над всем миром призван был безобидный когда-то, общий для славян и всех европейцев по их арийскому прошлому символ солнца — свастика.

Но победителем стал народ, живущий с недавних пор в горделивом безбожии, но с готовностью исполнять главную заповедь — не щадить жизни «за други своя»!

Не потому ли так разнится отношение к подвигу: у наших бойцов — до самопожертвования, у германских — до определенных границ? Не потому ли тактика воздушного боя у наших летчиков строится на приоритете группового боя и взаимовыручке, у германских — на индивидуальной результативности? Главной задачей нашей истребительной авиации считается взаимодействие с наземными частями и помощь им в боевых действиях, а личный счет — это потом, а в германской — воздушные бои и число личных побед.

В советских ВВС счет побед велся по двум параметрам — сбитые лично и в группе. У немцев сбитые группой машины записывались на счет командира группы, как правило — известного аса-эксперта. В случае атаки парой — обоим асам.

«Победителей не судят!» — этот завет презрели после Второй мировой войны многие историки на Западе и, как ни парадоксально, кое-кто из наших соотечественников, постоянно напоминая, что, например, «их асы» сбили по 100 и более советских самолетов, а супер-ас Эрих Хартман — аж 352! Тогда как лучшие советские летчики Покрышкин — 59, Кожедуб — 62 (если, правда, прибавить самолеты, сбитые ими в группе, — у каждого более ста).

Можно бы таким «знатокам» воздушных баталий напомнить слова Геббельса, записанные им в дневнике в марте 1945 года: «Какая польза от производства огромного числа самолетов, если нет летчиков для их использования?» — да на том и закончить спор. Но не унимаются поклонники германских асов! А многие наши летчики давно там, в неизвестном для живущих далеке. И чтобы защитить их, многие наши исследователи не жалеют времени на изыскания, анализы боев, поиск доказательств…

Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР Георгий Артурович Баевский, в первый тяжкий период войны ушедший на фронт и в 45 воздушных боях сбивший 16 самолетов врага, в замечательной своей книге «С авиацией через век» пишет: «Немецкие асы могли иметь больший, чем советские, счет побед до 1943 года, когда люфтваффе имели количественное и качественное превосходство в самолетах, а также более эффективно использовали их тактически (по прямому назначению — для уничтожения самолетов противника в воздушных боях). Нашим же истребителям приходилось выполнять очень много заданий по разведке и штурмовке наземных целей.

Но чем сложнее была для немцев обстановка (особенно после Курской битвы), чем выше становилось наше мастерство, тем — удивительно!., но количество побед у немецких асов вырастало! Похоже, что это скорее «успех» пропаганды доктора Геббельса (известного своим кредо: «Врите, врите, что-нибудь да останется! — Л. Ж.). Непрерывно отступая, как могли немецкие асы указывать место падения якобы сбитого самолета? Очевидно, главным арбитром становился фотопулемет (без подтверждения свидетелей с земли), который фиксировал любое попадание и малейшее повреждение нашего самолета, зачастую благополучно долетавшего до своих». Но, добавим, прибавлявший на счет немецкого аса две или три победы — по числу попаданий. Эти рассуждения ветерана подтверждает и один из немецких летчиков в английском журнале «Летное обозрение» (1965. №4): «Большинство самолетов, сбитых в последний период войны, не могли быть проверены официально. Однако их подтверждение в министерстве было предрешено».