Жюль Верн - Эдгар Поэ и его сочинения

Школа чудесного. — Несчастная жизнь романиста. — Смерть его. — Анна Радклифф. — Гофман и Поэ. — Необыкновенная история. — Двойное убийство в улице Morgue. — Оригинальное сочетание мыслей. — Допрос свидетелей. — Виновник преступления. — Мальтийский моряк.

Позвольте мне, любезные читательницы, рассказать вам о знаменитом американском писателе, Эдгаре Поэ; имя это, вероятно, вам известно, а потому я желаю познакомить вас и с произведениями его. Они, так же как и сам автор, занимают важное место в истории фантазии, потому что Поэ создал совершенно особый род сочинений, его можно назвать основателем школы чудесного. У него были подражатели, которые старались превзойти его, но не один из них даже не сравнялся с ним.

Я не берусь объяснить вам все необъяснимое, неуловимое и невозможное в фантазиях Эдгара Поэ, которые доходили иногда до бреда, я вам сообщу самые любопытные места из его сочинений, покажу, как он пишет и какую чувствительную струну в человеке затрагивает, чтобы произвести желаемое впечатление. Эдгар Поэ родился в 1813 году [1], в Балтиморе, в Америке, среди самого положительного народа в свете. Предки его занимали высокое положение, но впоследствии фамилия эта выродилась. Дед его прославился в войне за независимость, занимая должность генерал-квартирмейстера при Лафайете; а отец Эдгара Поэ, жалкий актер, умер в страшной бедности.

[2]

Некто г-н Аллан, негоциант в Балтиморе, усыновил маленького Эдгара и послал его путешествовать в Англию, Ирландию и Шотландию. В Париже Эдгар Поэ, по всем вероятиям, не был, потому что весьма неточно описывает некоторые его улицы в одной из своих новелл.

Возвратившись в 1822 году в Ричмонд, Поэ продолжал свое образование: он оказывал необыкновенные способности к физике и математике. За беспутное поведение он должен был оставить университет и семейство своего нареченного отца; он отправился в Грецию; в это самое время там была война, которая началась как будто бы для того, чтобы увеличить славу лорда Байрона.

Из Греции Поэ поехал в Россию, был в Петербурге, но здесь запутался в делах, которых мы хорошенько не знаем, и возвратился в Америку, где поступил в военную школу. Однако не долго мог он подчиняться дисциплине: его выключили. Тогда он испытал бедность, и бедность самую страшную, которая возможна только в Америке; чтобы приобрести средства к существованию, он принялся за литературную работу; к счастью, он выиграл две премии, назначенные за лучшую сказку и за лучшую поэму, и сделался, наконец, редактором Southern litterary Messenger. Благодаря ему журнал пошел отлично; вследствие этого, положение его улучшилось, и он женился на своей двоюродной сестре, Виргинии Клемм.

Два года спустя он поссорился с издателем своего журнала. Надо сказать, что несчастный Поэ сильно пил и часто искал вдохновения в водке; здоровье его мало-помалу разрушалось. Не будем останавливаться на этом времени лишений, нищеты, борьбы, успехов и отчаяния романиста, поддерживаемого и ободряемого своей бедной женой, и еще более тещей, которая любила его, как сына; скажем только, что вследствие продолжительного пьянства у одного из кабаков в Балтиморе, 6-го октября 1849 года, на улице было найдено тело Эдгарда Поэ. Несчастный еще дышал; его перенесли в больницу; он умер на другой день в сильных припадках белой горячки, всего 36-ти лет от роду.

Такова была жизнь этого человека. Поговорим теперь о его сочинениях; я не буду рассматривать его, как журналиста, философа и критика, а поговорю о нем, как о романисте. Странности и причуды ума Эдгара Поэ видны лучше всего в его новеллах и романах.

Его иногда сравнивали с двумя авторами: английским — Анной Радклифф, и немецким — Гофманом; но Анна Радклифф описывала такие ужасы, которые нет ни какой возможности объяснить естественными причинами; сочинения же Гофмана были чисто фантазии, не допускаемые ни одним физическим законом. Не то находим мы в произведениях Поэ; лица, описываемые им, могли бы существовать; они в высшей степени человечны, хотя и одарены чрезмерной чувствительностью, нервны до крайности; это большей частью исключительные существа, как бы гальванизированные, какими были бы люди, если бы им пришлось дышать воздухом, содержащим очень много кислорода, и жизнь которых была бы только весьма быстрое горение. Лица эти если не сумасшедшие, то близкие к помешательству, потому что слишком напрягали свое воображение; это самые тонкие аналисты, которые, отправляясь от какого-нибудь незначительного факта, додумываются до абсолютной истины.

Но лучше всего будет представить их в действии, так, как видим их у Поэ.

Из сочинений Эдгара Поэ переведены на французский язык следующие: «Необыкновенные истории», «Неизданные сказки» и роман под заглавием: «Приключения Артура Гордона Пима». Из этого собрания я выберу более интересные сочинения и буду стараться рассказывать словами самого Поэ.

Прежде всего, мы поговорим о трех новеллах, в которых дух анализа и выводов достигает крайних пределов. Новеллы эти следующие: «Двойное убийство в улице Morgue», «Украденное письмо» и «Золотой жук».

Вот как Эдгар Поэ приготовляет читателя к первому из этих трех рассказов:

Доказав разными оригинальными фактами, что человек, действительно одаренный сильным воображением, всегда вместе с тем бывает и аналистом, он переходит к рассказу о своем друге, Огюсте Дюпен, с которым он жил в Париже, в отдаленной и уединенной части Сен-Жерменского предместья.

«Друг мой, говорит он, имел странность, — иначе и назвать итого нельзя, — он любил ночь, ради ее самой; ночь была его страстью; и я преспокойно тоже стал впадать в эту странность, как и во все другие его причуды. Черная богиня наша не могла постоянно оставаться с нами; поэтому мы, как только занималась заря, запирали все ставни и зажигали две душистые свечки, которые очень слабо освещали комнату. Расположившись таким образом, мы мечтали, думали, читали, писали или разговаривали до тех пор, пока часы не показывали нам приближение ночи. Тогда мы под руку отправлялись гулять по улицам, продолжая начатой разговор; и так бродили мы без всякой определенной цели до поздней ночи.

В такие минуты я не мог не заметить и не удивляться необыкновенной аналитической способности Дюпена……

Он становился рассеян и даже холоден, смотрел неопределенно в даль, и голос его, богатый тенор, переходил вдруг в головные звуки…»

Потом, прежде чем Поэ начинает свою новеллу, он рассказывает, каким образом Дюпен приступал к своему оригинальному анализу.

«Почти каждый человек, говорит он, иногда разбирает свои мысли, припоминает, каким путем дошел он до известных заключений. Это занятие иногда очень интересно, и тот, кто еще не привык к нему, удивляется несвязности своих мыслей и несходству между точками отправления и достижения».

«Однажды ночью мы бродили по длинной, грязной улице, недалеко от Пале-Рояля. Каждый из нас, по-видимому, был погружен в свои собственные мысли, так что почти четверть часа прошло у нас в молчании. Вдруг Дюпен вскричал:

— В самом деле, он премаленький человек! его место скорей в Théatre des Variétés!

— Без всякого сомнения, — отвечал я, не думая и не замечая сначала, как странно соответствовало это замечание моим невысказанным мыслям. Через минуту я пришел в себя и очень удивился.

— Дюпен, — сказал я серьезно, — этого я решительно не понимаю. Признаюсь без обиняков, что я просто поражен и едва верю своим чувствам. Как могли вы догадаться, что я думал о…

И я остановился, желая убедиться, действительно ли он догадался, о ком я думал.

— О Шантильи? — сказал он; — зачем я прерываю ваши мысли? — Вы сами думали о том, что с его маленьким ростом вовсе не идет играть трагедии.

Я действительно в ту минуту думал об этом. Шантильи был прежде сапожником в улице Сен-Дени, всегда отличался страстью к театру, и теперь взял на себя роль Kсepкса в трагедии Кребильона.

— Ради Бога, Дюпен, скажите мне, каким образом вы отгадали мои мысли?»

Как видите, начало довольно странное. Тут начинается спор между Поэ и Дюпеном, и последний, перебирая мысли своего друга, показывает их последовательность в нисходящем порядке: Шантильи, сапожник, Орион, доктор Никольс, Эпикур, стереотомия, мостовые, продавец фруктов.

По-видимому, эти мысли не имеют между собой никакого отношения; и между тем Дюпен показывает их связь.

И в самом деле, продавец фруктов сильно толкнул Поэ, проходя мимо приятелей по улице; Поэ поскользнулся, ступил на шатающийся камень и ушиб себе ногу, проклиная скверную мостовую. Когда они проходили ту часть улицы, где пробуют устроить деревянную мостовую, Поэ невольно пришло на ум слово стереотомия, а за ним невольно он перешел к мысли об атомах и о теориях Эпикура. Между тем, незадолго до того, он говорил об этом предмете с Дюпеном, и тот сказал ему, что последние открытия доктора Никольса по космогонии подтверждают теории греческого философа. Думая об этом, Поэ невольно поднял глаза по тому направлению, где было созвездие Ориона. Латинский-же стих: