Станислав Гагарин - Детектив — литература плюс игра…

Этот разговор о судьбах русского детектива состоялся в начале 1993 года, когда работа над «Русским сыщиком» только начиналась. В это время книжный рынок изобиловал книгами о приключениях частных сыщиков и крутых полицейских, кознях мафии и похождениях суперагентов. А русский детектив был, пожалуй, в гордом одиночестве представлен серией «Русский детектив» РТО «Отечество».

В последнюю нашу встречу мы решили поместить эту беседу в ближайшем томе «Русского сыщика». Всем нашим замыслам суждено было обрести совсем иной, скорбный смысл… 22 ноября 1993 года Станислав Гагарин скоропостижно умер. Ему было всего 58 лет… После стольких потрясений его любимое дело опять начало обретать крылья, его планида устремилась ввысь, его планы и замыслы роились во множестве, его давние мечты облекались плотью. Но…

Я читаю строки этой беседы и слышу его живую речь, как будто наяву звучит его убедительный, рокочущий голос. Неуемное желание творить, созидать, дать искусству новое правило, отец любил повторять определение гения в искусстве, данное Иммануилом Кантом, — все это, без сомнения, относится к Станиславу Гагарину.

Станислав Гагарин: — Русский детектив есть, и он занимает особое место в нашей литературе вообще. Я бы назвал русским детективом рассказы Льва Шейнина тридцатых годов. Тогда детектива у нас не было, и можно называть их примитивными, но пальму первенства нужно оставить за Шейниным. И именно в те же тридцатые годы появились рассказы о майоре Пронине Льва Овалова. Это псевдоним русского писателя Шаповалова. Он, правда, отсидел в тюрьме пятнадцать лет за эти рассказы…

Анатолий Гагарин: — Именно за них?

С. Г.: — Да, история такова: их напечатали в одном издательстве под редакцией самого Молотова. Но эти рассказы попали на глаза Берии, который пожаловался Сталину, что «Овалов раскрывает методы работы нашей разведки». И Сталин сказал: «Наказать». Хорошо, что Овалов по профессии был фельдшер, это и спасло его в лагере. И если бы не это, то не имели бы мы другого произведения Овалова (Шаповалова) — романа «Медная пуговица», где действует тот же майор Пронин. Кстати, этот роман мы хотим опубликовать в нашей серии «Русский сыщик».

А. Г.: — А сюжет его, случайно, не про пуговицу, которая «валялась на дороге…»?

С. Г.: — Нет, совершенно другой. О дружественной связи немецкой и американской разведок, и старинная медная пуговица служила опознавательным знаком, которым обменивались агенты.

А вообще-то русский детектив возник давно… Тот же Брешко-Брешковский, писавший до революции, вполне соответствует критерию «детективщика». Кстати, его приключенческие романы «Ремесло сатаны» и «Гадины тыла» мы напечатаем в «Русском сыщике». А рассказы о русском сыщике Путилине — чем не детектив?

А. Г.: — На Екатеринбургской студии режиссер В. Кобзев поставил фильм о нем «Сыщик тайной полиции».

С. Г.: — Очень хорошо. В наших планах — напечатать мемуары начальника сыскной полиции Кошкина. Вообще, предполагается, что каждый том «Русского сыщика» состоит из двух-трех романов, и в конце тома обязательно раздел «Уголовная всячина»: практикум сыщика, психологические уголовные задачи, шарады, рекомендации, как уберечь себя, близких, жилище от воздействия преступного мира. И здесь же — «У нас в гостях Нат Пинкертон», допустим, или Джеймс Бонд, Ник Картер — небольшие образцы литературы о работе зарубежных сыщиков. Кстати, литературы, заполонившей наш книжный рынок. Отечественные имена здесь редкий гость… Пожалуй, только наше «Товарищество» и выпускает в таком объеме российских авторов, к сожалению… Недальновидно поступают мои коллеги-издатели, ориентируясь только на западных авторов.

Я получаю письма со всех концов нашей державы от людей, уже получивших тома серии «Русский детектив», которые поддерживают наше начинание. Так, одна доярка из Вологодской области написала: у меня два сына, они еще не умеют читать, но я надеюсь, что они вырастут настоящими людьми, читая ваши книги. Конечно, это очень приятно издателю! Или читатель с Камчатки считает, что русского человека можно воспитать только на российской литературе. Кстати, детектив, особенно русский детектив, всегда несет большую духовную нагрузку.

Вот я и подошел к вопросу о различиях западного и нашего, русского детектива. Разница прежде всего в самом менталитете читателей, в национальном характере, отличии западного индивидуалистического характера от нашего коллективистского. Если западного частного сыщика интересует, помимо защиты закона, еще и размер вознаграждения, то для русского сыщика и детектива как жанра главное — моральная сторона преступления. Для нашего государства всегда была важной традиция морали, не будем говорить сейчас о правовом или традиционном государстве… Русский сыщик — это всегда защитник униженных и оскорбленных, борец за справедливость. Я несколько идеализирую нашего сыщика, среди них есть и те, кто, к примеру, берет взятки. И было бы недиалектично забывать об уродах в семье… Но в целом, наши сыщики в жизни не забывают эту моральную традицию. Я вспоминаю сейчас твоего однокашника, следователя Геннадия Тумалевича, глубоко порядочного человека, я знаю многих работников уголовного розыска, которые постоянно разгребают человеческое дерьмо… Да, они должны ковыряться в дерьме, их обзывают мусорами, ментами, но если бы не милиция, у нас уже давно начался бы настоящий беспредел! Да, рост преступности сегодня устрашает, но он был бы неизмеримо большим, если бы эти ребята, получающие жалкое жалование, не имеющие необходимой техники, оборудования и подвергающиеся всяческой дискриминации, в том числе и в прессе, не выполняли свой долг, несмотря на все это.

…А генетически русский детектив вырос из «справедливой» литературы XIX века. Мне представляется, что и Порфирий Петрович из «Преступления и наказания» Достоевского, человек, с помощью дедуктивного метода, кстати рожденного задолго до Конан-Дойла, раскрывшего преступление Родиона, в значительной мере повлиял на эволюцию образа русского сыщика. Как он гениально подвел Раскольникова к признанию! Хотя улик у Порфирия Петровича в общем-то и не было.

А. Г.: — Главное-то здесь — психологические построения…

С. Г.: — Вот именно! А ведь и Шерлок Холмс силен не просто умением сопоставлять детали, а знанием людской психологии. Но «Преступление и наказание» написано значительно раньше…

А. Г.: — Мы давно уже должны смириться с тем, что мы часто опережаем, но этого никто не видит, и мы сами в итоге забываем свой приоритет…

С. Г.: — И мне обидно, как русскому человеку, что до того, как мы издали «Русский детектив» в шести томах, выходили английский детектив, французский, немецкий, шведский, польский, болгарский, латышский, а русского детектива не было.

А. Г.: — Так ведь у многих возникало сомнение, а есть он вообще?

С. Г.: — Я назову несколько имен, и станет ясно, что он существует. Я не буду брать такие известные имена, которые у всех в памяти. Возьму менее известные. Например, Василий Веденеев, роман «Рэкет по-московски», это прекрасный современный детектив о вымогателях, он напечатан в первом томе «Русского детектива». Или Анатолий Безуглов, с его романом «Мафия», или Анатолий Степанов, роман «Скорпионы», напечатан во втором томе «Русского детектива». Виктор Пронин, его детектив «Голоса вещей» вышел в пятом томе «Русского детектива». Юрий Торубаров «Двадцать один день следователя Леонова» — роман о сыщиках.

Понятие сыщик следует брать шире, я распространяю его не только на работников МУРа, скажем, это — любой человек, который занимается расследованием преступления. В обычной классификации, к сожалению, исчезает огромный пласт литературы — о контрразведчиках. Да, нельзя в строгом смысле слова называть сыщицкими романы о деятельности наших разведчиков за кордоном, ибо там другие сыщики ищут наших агентов, но разве работа контрразведчиков внутри страны по выявлению агентуры — не сыщицкое дело?

А. Г.: — Обычно, это называют шпионской литературой…

С. Г.: — Верно. Однако, само слово «шпион» имеет в нашем языке опять-таки морально-оценочный оттенок некоего осуждения этой деятельности. И когда я даю заголовок «Быть шпионом — хорошо или плохо?», это как раз и обнажает проблему… Само слово шпион происходит от английского спай — разведчик, лазутчик…

А. Г.: — В слове лазутчик опять скрыто тяготение к морализаторству, свойственное нашему менталитету… В английском же языке «спай» он и есть «спай», нейтральное слово.