Журнал Русская жизнь - Москва (сентябрь 2008)

В газетных статьях с подробностями убийства владельца сайта «Ингушетия. ру» Магомеда Евлоева меня сильнее всего поразил один, наверное, самый незначительный эпизод - Евлоев, как известно, летел из Москвы в Магас одним самолетом с президентом Ингушетии Муратом Зязиковым и, как рассказал журналистам кто-то из друзей Евлоева, когда самолет приземлился, Евлоев отправил встречающим SMS-сообщение - со мной, мол, в самолете Зязиков.

Вот этот незначительный эпизод меня действительно поразил - он отправил эсэмэску. Обычный, в общем, способ коммуникации между современными людьми выглядит чем-то совершенно фантастическим на фоне всего остального, что происходило в тот день в Ингушетии. Евлоева схватили прямо у трапа, посадили в милицейскую машину и, как выяснилось позже, убили прямо в ней «непроизвольным выстрелом» точно в висок. Встречающие, впрочем, тоже времени даром не теряли - выбили стеклянные двери аэровокзала (жалко, кстати - в Магасе очень уютный и симпатичный новый аэропорт), побежали к милицейскому кортежу, милиция ответила автоматным огнем по ногам, потом погоня, в газетах писали, что друзьям Евлоева удалось, протаранив кортеж, захватить две милицейские машины, избить и обезоружить находившихся в них милиционеров - самого Магомеда Евлоева это, впрочем, не спасло, и на следующий день перед похоронами его тело принесли на митинг, и на митинге было объявлено, что род Евлоевых объявил кровную месть роду главы ингушского МВД Медова и, как сказал в одном из интервью друг покойного ингушский политик Магомед Хазбиев: «Вся семья Медова и лично Медов будут убиты».

В газетах пишут так: «Будут убиты», - отметил господин Хазбиев. Пишут с той же интонацией, с какой сообщают о какой-нибудь политической чепухе или о биржевых котировках. Это как в фильме «Город Зеро», когда Варакин видит в приемной голую секретаршу, зовет директора, тот высовывается из кабинета в приемную, смотрит: ну да, мол, голая, а что такого? Читая новости из Ингушетии, чувствую себя тем Варакиным. В России есть регион, живущий по каким-то чудовищным, нечеловеческим правилам. Регион, люди в котором похожи на нас с вами только тем, что умеют отправлять эсэмэски. Ты немеешь от ужаса, ты потрясен, а потом в приемную высовывается чья-то голова и говорит: «Ну да, а что такого?»

Россия признала независимость Южной Осетии и Абхазии. Скоро в Москве откроются посольства этих уважаемых государств, скоро российские картографические издательства выпустят новые карты, атласы и глобусы, на которых вместо одной Грузии будет уже три разные страны, а встречи лидеров этих стран Эдуарда Кокойты и Сергея Багапша с российским президентом теперь будут называться встречами на высшем уровне.

Остального мира, однако, эти новости никак не коснутся. В книжных лавках Европы так и будут продаваться карты с единой Грузией, президент США не приедет с государственным визитом в Цхинвал, а в Лондоне и даже в Минске не откроются абхазские посольства.

В принципе это даже приятно нам, детям империи, - когда твоя страна может позволить себе вот так вот экспериментировать с реальностью, создавая для себя и только для себя новый мир, который хоть и в деталях, но все же отличается от того мира, в котором живут Европа и Америка. Но тут главное - не увлечься конструированием этих новых реальностей, чтобы однажды не оказалось вдруг, что мы живем уже не в том мире, в котором живет остальная планета.

Главное - не увлечься, а поскольку чувство меры никогда не было нашей определяющей национальной чертой, то даже внешнеполитические успехи (не говоря уже о провалах) России сегодня могут вызывать только тревогу.

Кстати, еще о признании Южной Осетии и Абхазии. Может быть, самым интригующим вопросом, связанным с этим признанием, был такой: какая страна первой последует за Россией и согласится с тем, что Цхинвал и Сухум (рубрика «Драмы», в общем, тоже признает независимость этих республик и потому использует осетинское и абхазское соответственно названия их столиц) - столицы независимых государств. Аналитики высказывали версии - Белоруссия, Венесуэла, Куба. Может быть, Казахстан. О Никарагуа не думал никто (впрочем, о Никарагуа вообще никто никогда не думает).

Между тем - удивительно, но именно эта страна, о которой в предперестроечные годы каждый день рассказывали ведущие передачи «Международная панорама», - именно эта страна вопреки всем прогнозам аналитиков первой вслед за Россией признала независимость двух бывших провинций Грузии. Об этом в специальном телеобращении заявил президент Никарагуа Даниэль Ортега Сааведра.

Понятно, что от мнения Никарагуа во всей этой истории зависит, прямо скажем, немногое, и новость о никарагуанском признании должна проходить в сводках событий недели под рубрикой «курьезы» - но все же это не только курьез. Даниэль Ортега, лидер Сандинистского фронта национального освобождения Никарагуа, уже был президентом этой страны в начале восьмидесятых. Это он прилетал в Москву к Брежневу и Горбачеву. Это в его времена советские школьники собирали подарки никарагуанским детям. Это сандинисты - те самые, которых когда-то поддерживал Советский Союз, - воевали в никарагуанских джунглях с проамериканскими контрас, и это об их борьбе Фарид Сейфуль-Мулюков рассказывал в передаче «Международная панорама».

Прошло двадцать лет. Закончилась история Советского Союза, а с ней - и власть сандинистов. Ортега ушел в глухую оппозицию, двадцать лет боролся за власть уже без поддержки извне и в прошлом году неожиданно для всех вернулся к ней. Новость о его возвращении российские СМИ подавали именно как курьез - в самом деле, мы о нем уже забыли давно, а он мало того, что жив, так еще и на выборах победил, с ума сойти.

Мы о нем забыли, а он, оказывается, не забыл. Можно не сомневаться, что этот (совершенно для него не обязательный, между прочим) шаг есть не что иное, как запоздалая благодарность - и за встречи с Брежневым, и за подарки школьников, и за «Калашниковы», которые Советский Союз поставлял сандинистам. И это, по-моему, безумно трогательно.

Хотя, конечно, когда из двух сотен стран мира Россию всерьез поддержала одна, да и та - Никарагуа, - от этого делается как-то не по себе.

Два документа, два открытых письма, опубликованных практически одновременно и посвященных одному и тому же - ситуации вокруг Грузии и бывших ее провинций, признанных Россией в качестве независимых государств. Одно письмо - либеральное, вот: «Бомбардировки Грузии и одностороннее признание „независимости“ Абхазии и Южной Осетии показали, чего на деле стоят разглагольствования российского руководства о международном праве»; «российское руководство утратило моральные основания для критики действий других стран, нарушающих международное право»; «неприкрытое желание Москвы откалывать куски территорий соседних государств» и тому подобные вещи - под этим письмом подписались Гарри Каспаров, Юрий Самодуров, Александр Рыклин и еще десяток участников оппозиционных движений.

Второе письмо - патриотическое, вот такое: «Считаем необходимым обратить внимание мировой общественности на то, что региональная война, развязанная марионеточным режимом Михаила Саакашвили против населения Южной Осетии, есть не что иное, как начало необъявленной войны, которую США и их европейские союзники развязали против России руками братского грузинского народа»; «Россия остается самым серьезным препятствием на пути к глобальному мировому господству США и установлению по всему миру нового тоталитарного режима под личиной „демократии“» и даже - «Люди мира! Люди доброй воли! Поднимите свой голос в защиту мира и справедливости на нашей общей земле!» Под этим письмом подписи Валерия Гергиева, Карена Шахназарова, Фазиля Искандера, Андрея Битова и нескольких других культурных и общественных деятелей.

Взять два письма, положить рядом, читать поочередно, сравнивая, какой из двух текстов более тошнотворен, а потом со словами: «Победила дружба» скомкать их, выбросить в мусорное ведро и еще раз убедиться в том, что не зря в любой серьезной организации - от армии до современных корпораций, коллективные письма к рассмотрению не принимаются.

Есть такой Алексей Навальный - раньше он был аппаратчиком в «Яблоке», потом ушел в какую-то виртуальную националистическую организацию, параллельно с этим вел популярные некоторое время назад политические дебаты в московских клубах - в общем, такой человек, которого года три-четыре назад было бы корректно называть молодым политиком, а сейчас непонятно, как его называть, потому что и политики не осталось, и слово «молодежь» всех справедливо раздражает.