Окрик памяти. Книга вторая - Виктор Ефимович Копылов

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОЙ КНИГЕ

Первоначально, работая над рукописью, у автора не было намерения подготовить второе предисловие к книге до тех пор, пока по причинам финансового характера издательство, с согласия автора, сочло необходимым разделить рукопись на две части. Печатание первой и второй книг предполагалось с разрывом в несколько месяцев. Вероятность события, при котором две книги не только могли оказаться в руках читателя в разное время, но и чтение их стало бы независимым друг от друга, представлялась весьма высокой. Необходимость в предисловии ко второй книге стала, таким образом, очевидной. Была и другая причина, заставившая меня дополнительно постучать клавиатурой своего компьютера и поделиться с читателем некоторыми своими соображениями. Они появились в результате обдумывания некоторых предварительных критических замечаний, полученных мною от самых первых читателей начального тома книги.

Перебирая однажды свои бумаги с записями некоторых мыслей, пришедших в голову в самое разное время, я обратил внимание на одну из них, зафиксированную для памяти еще в далеком августе 1979 года. Текст записки гласил: «С некоторых пор стал заинтересованно коллекционировать предисловия книг, далеких от моей специальности и самых различных авторов. За традиционной сухостью изложения сути вопроса и темы книги, особенно технического или научного содержания, невозможно понять характер и настроения пишущего. Нередко только в предисловиях, а не в самой книге, можно уловить интонации автора, которые позволяют судить о нем как о личности, о его человеческих качествах. Предисловие становится единственным источником, из которого читатель узнает трудности, сопровождавшие автора в работе над книгой. Он знакомится с именами людей и названиями учреждений, оказавших помощь и поддержку». Как помнится, изложенная цитата из собственных записок появилась у меня после прочтения автобиографической книги Иннокентия Смоктуновского «Время добрых надежд». Имя замечательного артиста-сибиряка, рано ушедшего из жизни, в представлении не нуждается. Не могу похвастаться близким, да и другим видом знакомства с этим человеком, но чувство необыкновенного восхищения его талантом сопровождало меня с первой заочной встречи с ним. Тем не менее, книга мне не понравилась. Возможно потому, что многословное предисловие к ней (одна шестая часть текста!), ярко написанное А.Слободиным, затмило саму книгу, а воспоминания самого И.М. Смоктуновского читались без интереса.

Тепло слов и робкие попытки приоткрыть себя читателю во введениях чаще всего встречаются у зарубежных авторов. Меня умиляют их непременные благодарности самым близким людям из семейного окружения, без участия которых появление книги стало бы невозможным. В России, к сожалению, с советских времен всякая «лирика», «длинноты» и попытки живого и нетрафаретного изложения, эпиграфы и посвящения не только не приветствовались, но и безжалостно вытравлялись из предисловий издательствами и их редакторами. Слова благодарности допускались только в адрес партии и правительства, а эпиграфы – из произведений известных корифеев классовой борьбы.

Говорю об этом исходя из собственного опыта, так как в центральных московских издательствах, в которых в течение шестидесятых–девяностых годов напечатал два десятка книг, не раз подвергался соответствующей корректуре. За рубежом, наоборот, пространные и задушевные предисловия всегда приветствовались. В этом нетрудно убедиться, если взглянуть, к примеру, на вводные параграфы к современным книгам – продуктам многочисленных переводов с английского на русский по тематике компьютерного обеспечения.

Я с изумлением прочитал как-то в трудах великого математика и физика Б. Паскаля (1623–1662 гг.) его изречение о том, как, открывая книгу, думаешь встретить автора, а встречаешь человека, и это – высшая оценка книги, автора и его труда. Такая оценка возможна уже после прочтения введения, хотя содержание самой книги часто лежит вне ваших интересов. Возможно, и Вам, читатель, приходилось листать книгу, совершенно Вам безразличную, но, тем не менее, приобретенную из-за ярко написанного авторского предисловия. Как тут не проявить солидарность с не менее великим Николаем Коперником, который писал: «Если уж создавать трактат, то надо в предисловии сказать все, что я думаю о праве ученого искать истину».

Во второй книге сохранены последовательность нумерации глав, рисунков и примечаний как продолжение текста первой книги. Пусть не покажутся читателю часто и, возможно, назойливо повторяемые призывы к необходимости установить мемориальные доски на жилых домах и учреждениях, в которых жили или работали замечательные люди нашего края. Благодаря информации из текстов памятных знаков коренные жители города, особенно молодые, начинают испытывать гордость за свой город, а приезжие проникаются уважением к его обитателям, трепетно хранящим свою историю.

Несмотря на некоторые неудобства для читателя, вызванные расчленением монографии на две части, смею высказать надежду, что двухтомник, объединенный названием, не будет лишен внимания тюменской публики.

ГЛАВА 11. ТЮМЕНСКИЕ И СИБИРСКИЕ ДНИ ИЗОБРЕТАТЕЛЯ РАДИО

«Трудность в науке часто представляет

не столько то, как сделать открытие,

сколько понять, что оно сделано».

«Гениальная научная догадка, как

правило, подчеркнуто парадоксальна.

Но при всем своем блеске она всего лишь

намек на тот величественный храм,

который еще предстоит воздвигнуть».