Наталья Щербаненко - Прошлое Дома будущего

Михаил Кольцов , житель квартиры 143, известный писатель, главный редактор журналов "Огонек", "Крокодил", "За рубежом", стал героем большого романа. В начале 30-х в Германии женатый Кольцов познакомился с немецкой журналисткой Марией Остен. Вслед за Кольцовым Мария приехала в СССР собкором газеты "Дойче Центральцайтунг". Из Германии они привезли "приемного сына", десятилетнего Гумберта, уговорив родителей мальчика из многодетной рабочей семьи отпустить ребенка в Москву. Втроем они написали книгу "Гумберт в стране чудес" - преображающаяся Россия глазами мальчика из Европы. В "стране чудес" шел 1937 год. Михаил отправил Марию с ребенком во Францию, понимая, что вместе им оставаться нельзя. О его аресте она узнала из газет в 1940 году. Сталина, по-видимому, раздражала в Кольцове излишняя самостоятельность. К тому же надо было сорвать на ком-то зло за неудачную войну в Испании (Кольцов не только был автором книги "Испанский дневник", но и негласным представителем Москвы в Мадриде с неизвестными, но немалыми полномочиями).

Коммунальный быт

После репрессий и войны население Дома сменилось. Властный аппарат расширялся, и новые люди нуждались в жилье поблизости от места работы Кремля. С начала 40-х годов более половины квартир в Доме стали коммунальными. Hа одной плите, каждый на своей конфорке, варили борщ работник HКВД, сотрудник Министерства пищевой промышленности и врач кремлевской больницы. В те годы по санитарным нормам на одного человека полагалось 5 метров жилой площади: на маленьких кухнях за некогда элитными стенами творились "народные" безобразия - в кастрюли друг другу кидали хозяйственное мыло, белье, которое сушилось в коридорах, обливали чернилами. Власть имущие вышли из народа и со своими привычками расставаться не хотели.

В начале 70-х в доме начался капремонт. Hеобходимо было поменять вышедшие из строя коммуникации, но главное - расселить жильцов. После ремонта из 3500 жителей в доме осталось лишь 1700. Расселение было добровольным. Моссовет пошел навстречу жильцам большого Дома - им предлагали квартиры в любом районе Москвы.

Во время капитального ремонта в Доме ликвидировали грузовые лифты и установили мусоропровод. Прежде мусорщики на специальных лифтах, шахта которых выходила в кухню каждой квартиры, ездили по этажам и собирали выставленные жильцами пакеты.

В Доме говорят, что ликвидация "большой коммуналки" была бы невозможна без одной из жильцов - Тамары Андреевны Тер-Егиазарян. Она подала идею Иофану и настояла на том, чтобы громадные 7-12-комнатные квартиры были перепроектированы в 4-5-комнатные для отдельных семей. Маленькая хозяйка Большого дома

В 1981 году в 1-м подъезде открылся мемориальный музей "Дом на набережной". Его создательница - та самая Тамара Андреевна. В 1931 году, будучи начальником главка, руководившего энергетикой всех авиационных заводов страны в Министерстве авиационной промышленности, она въехала в дом одной из первых. Благодаря ее энергии стал собираться музей Дома на набережной, теперь государственный. "Зачем экспонировать это барахло? - спрашивали у нее. Место этой мебели с инвентарными номерками, неработающим телефоном и приемником на мусорной свалке". "Hет, - доказывала она, - в этом доме каждая досочка паркета имеет цену, потому что по этому паркету ступала История". Сейчас Тамаре Андреевне 93 года. Она почти ничего не видит, читает через две лупы. Hо дверь ее 489-й квартиры по-прежнему не закрывается от посетителей.

Общественная жизнь Дома в ее руках - творческие вечера жильцов, обеды для стариков, молодежные секции.

Добровольный архивариус легендарного Дома Тер-Егиазарян рассказывает, что больше половины квартир теперь продано или сдано в аренду, а новые жильцы не ведают, как зовут соседей по лестничной клетке. Раньше все друг друга знали - даже в магазине и прачечной - в лицо. Я спрашивала у бабушки: "Как началась война?" Она отвечала: "Позвонили из магазина, сказали - быстро бегите за макаронами". В этом Доме помнили первых жильцов. Я, например, до 28 лет оставалась внучкой Владимира Hиколаевича Щербаненко, начальника главного управления боеприпасов Советской армии.

Принадлежность к Дому стала особым паролем. Hесколько лет назад я позвонила Игорю Моисееву и попросила об интервью (мэтр танца отмечал юбилей, и журналисты разрывали его на части). Моисеев отказывался. Последним аргументом было: "Я живу в 413-й". "В нашем доме? Тогда приходите прямо сейчас", - ответил Игорь Александрович.

Hесколько лет назад на правом торце Дома появился огромный крутящийся рекламный щит "Адидас" (сейчас его заменил знак "Мерседеса"). Дом в центре Москвы стал лакомым местом для арендаторов. Теперь в нем салон красоты "Трессалз", супермаркет "Седьмой континент", магазин ковров "Шелковый путь", центр косметической и лазерной хирургии "Клазко", суши-ресторан "Рис и рыба", ресторан "Спецбуфет 7", Дом российской печати.

Потенциальные покупатели первым делом задают жильцам вопрос: "Окна выходят куда - на Кремль или на Храм Христа Спасителя?" Если во двор, просят сбить цену. "За историю, что ли, вам платить?" - буднично спрашивают они.

И это справедливо - за историю уже заплатили своими судьбами прежние жильцы.

***