Валерий Брюсов - Наше будущее

Таковы ещё области творчества научного и философского. Уже Ломоносов, два столетия назад, показал, что русский научный гений способен прокладывать новые пути знанию. С тех пор мы давно перестали быть только учениками Европы; во всех сферах знания русские учёные совершали свои завоевания. Но Европа запомнила лишь небольшое число имен, как Менделеев или Мечников в точных науках, как Вл. Соловьёв – в философии (да и то влияние последнего нельзя сравнить даже с влиянием, например, Бергсона!). Учёным и философам будущей России предстоит с новой настойчивостью заявить права русской науки. Мы должны объяснить всему миру сделанное нами в этой области и подтвердить свои слова новыми работами. Если русская наука и русская мысль обратят на себя внимание всего человечества, разве это не будет лучшим доказательством, что мы, русские, – один из «великих» народов.

Наконец, таковы же области особенно близкие читателям этого журнала, – творчества литературно-художественного.

Мы давно, и по праву, гордимся нашей литературой. Мы знаем величие нашего Пушкина, но, по многим причинам, он – недоступен иностранцам (как и Гоголь). Зато Лев Толстой был в той же мере, как русским, всемирным писателем; творчество и проповедь Толстого сделали больше, в смысле «признания» нас Европой, чем все победы императоров, от Петра до Николая. Гений Достоевского заслужил нам уважение утончённейших умов Европы; Ницше, в те дни, когда называл себя «той высшей вершиной, которой в данное время достигло человечество», почтительно называл автора «Бесов» своим учителем. К этим двум именам должно присоединить имя Тургенева; из новых – Чехова, Горького. На этом не исчерпывается знакомство Европы с нашими писателями: если иностранцы что-либо знают о России, то именно её литературу. На немецком языке можно найти сочинения едва ли не всех, сколько-нибудь видных русских авторов[1]. До сих пор наша литература была нашим лучшим представителем на Западе и на Востоке (напр., в Японии), и она должна сохранить такое положение и в будущем. Русские писатели должны добиться, чтобы их читали везде, и чтобы их голос свидетельствовал всему миру о значении России и русского народа.

Менее знакомо Западу наше искусство. Это происходит отчасти от того, что мы слишком «международны». Это свойство (превосходно выясненное в Пушкине Достоевским) позволяет нам усвоять себе все формы искусства всех веков и стран, но ослабляет национальное значение нашего художественного творчества. Брюллов не уступал в мастерстве знаменитым итальянцам своего времени; Репин писал портреты с силой Веласкеса; Серов – с проникновением Рембрандта; но иностранцы предпочитают обращаться к самим итальянцам, к самому Веласкесу, к самому Рембрандту. Пусть Сомов столь же изящен, как изысканнейшие мастера XVIII в., а Бенуа оживляет Версаль Короля-Солнца, как если бы был его современником; иностранца более интересует Малявин – с его русскими бабами, Рябушкин – с его «Стрельцами» или «Чаепитием», Юон – с его «городками» и т. под. Всё же русское искусство уже являлось победно на берегах Сены и Шпрее; парижане добивались русских декораций, и парижанки одевались по рисункам Бакста; русский балет «сводил с ума» пол-Европы и пол-Америки. Это не значит, что декорации Ларионова и Гончаровой или танцы Павловой и Нижинского выше творчества Репина и Серова; важно то, что те или другие проявления нашего искусства торжествовали в тех областях, где наши западные соседи самодовольно считали себя учителями и недосягаемым образцом. Русским деятелям кисти, карандаша, резца, русским композиторам, русским артистам предстоит и в будущем защищать занятые позиции, и побеждая своих западных соперников на их собственной почве, и являя им то новое слово, какое может и должно сказать человечеству русское искусство.

Наступает эпоха, когда для русских деятелей во всех областях духовного творчества падает новая, великая ответственность. Их творчество становится в двояком смысле служением народу: и потому, что они будут работать для народа, обогащая его сокровищницу духовных ценностей, и потому, что будут единственными представителями народа пред человечеством. Творчество не только государственного деятеля, но и писателя, художника, музыканта, актера – станет делом общественным, общенародным, государственным. Важно, чтобы сознание такой ответственности проникло всех работников в области искусств и литературы. Легкомысленное отношение к своему делу, ещё вчера бывшее если не простительным, то не имеющим особого значения, завтра окажется преступным. Где недавно мыслимо было руководиться себялюбием, партийностью, материальным расчетом, скоро допустимо будет лишь благоговейное отношение к своему делу. Что сегодня для некоторых – забава, в будущем для всех должно стать – подвигом.

Может быть, всё это слишком требовательно, но не забудем, что мы переживаем исключительные дни. В серые будни прошлого дозволительно было ссылаться на свою слабость и малость. Пред лицом мировых переворотов каждый обязан понять, что в общенародном деле нет ничего малого: каждая ничтожная черта что-то изменяет в общей картине. В прежнее время слишком часто слышалось рассуждение: «Я – не герой, и наши дни не героические!» Но наступили дни грандиозных событий, и если не все в силах стать в уровень с ними, то каждый может стремиться к тому, чтобы подняться выше.

Впрочем, немцы в этом отношении составляют исключение. Извиняюсь, что беру самого себя как пример (просто потому, что он мне более знаком), скажу, что мне известно более 50 переводов моих произведений на немецкий яз. (в том числе 9 – в отдельных изд.), но только 25 – на французский, всего 4–5 на итальянский, столько же на английский и т. д. Сколько знаю, таково же отношение и переводов других авторов, более распространённых за границей.