Сергей Сидоренко - Нужна ли «українцям» Россия

Их оппоненты активно этому противятся. Украинствующие, кроме прочего, рассматривают русскоязычных на Украине как часть населения, способную составить непосильную для них конкуренцию, ощущая за русскоязычными более высокую, в сравнении с ними самими, культурность, образованность, компетентность… Кстати, всячески стараясь отодвинуть русских на задний план, украинствующие проявляют тем самым губительную для себя самонадеянность. Ведь приняв русских под свое крыло и подключив их к построению двухобщинной державы по канадскому или бельгийскому образцу, они бы добились максимума того, чего им возможно вообще достичь на избранном ими пути. Потому что надежды переделать русских в украинцев, принудить их поменять великую русскую культуру на культуру украинскую — явно несбыточны из-за неравноценности предлагаемого обмена. Делая же настойчивые попытки в этом направлении, можно лишь напроситься на результат противоположный ожидаемому. Однако оторвать русских от России, от общерусского дела, заставить их служить гибельным для России целям — это уже кое-что…

Из полемики по поводу дальнейшей судьбы русской культуры на Украине — совершенно устранены те, кто не только хорошо знают украинский язык, но и, в отличие от русских (великороссов), имеют представление об ограниченности его возможностей. Речь идет о тех украинцах, которые воспитаны в русской духовной и культурной традиции и сознают важность для себя русского языка, русского национального, духовного и культурного единства. В дореволюционной Малороссии они составляли подавляющее большинство и являлись одним из оплотов российской государственности. Сегодня их точка зрения и их интересы вообще не принимаются во внимание. Таким «украинцам» в наши дни предписывается безропотно подключаться к процессу «розбудовы украйинськойи дэржавы» во всех его проявлениях.

С юго-западным краем России, который некогда был колыбелью русской государственности, за короткий временной отрезок произошла небывалая в истории подмена.

Население этого края с самого зарождения в нем государственной жизни называло себя русским. В XIII веке, после татарского погрома, единая Русь оказалась разделенной на две части, получившие названия Малой и Великой Руси. При этом слово «малая» в названии «Малая Русь» нисколько не означает «меньшая по рангу» или «неполноценная». Наименования «Малая Русь» и «Великая Русь» пустили в обиход византийские греки, которым для продолжения отношений по церковным и прочим делам с расколотой надвое Русью, потребовалось отличать одну ее часть от другой… Согласно античной традиции, в которой давались эти названия, «малая» — значит «исконная», «изначальная», территория первоначального пребывания народа и зарождения его цивилизации, а «великая» — область дальнейшего распространения этого народа и расширения его владений. Малая Русь длительное время пребывала под иноземным владычеством, однако, несмотря на это, население ее твердо хранило свое русское имя и отстаивало православную веру. Вплоть до 1917 года население Малой Руси считало себя русским, принадлежащим к одной из трех ветвей триединого русского народа.

Сегодня кажется невероятным, но даже предки нынешних антирусски настроенных галичан — (Галиция с XIV века сначала была частью Польши, затем — Австрийской империи) — до сравнительно недавнего времени сознавали себя русскими и в качестве таковых противостояли польскому засилью и влиянию в крае. Так было до тех пор, пока в дело не вмешались австрийские власти. Обеспокоенные тем, как бы из-за родственных уз, связывающих русских, проживающих в Австрии, и русских Российской империи, не вышло каких-либо неудобств для австрийского государства, — австрийские власти задались целью превратить своих русских подданных в новый нерусский народ. Осуществлению задуманного немало способствовали распространившиеся по Европе, с середины XIX века, различного рода социалистические веяния. Их проникновение в Галицию привело к тому, что русское национальное сознание галичан постепенно перемешалось с классовым. Уже к концу XIX века русское население Галиции раскололось на так называемых «москвофилов» — продолжавших следовать русским национальным и духовным традициям, и «народовцев», предпочитавших (с подачи польских историков) именоваться не русскими, а «украинцами». Идеология последних опиралась на простонародную культуру, социалистическую доктрину и верноподданническую позицию по отношению к австрийскому трону, — представляя собой довольно странную смесь. «Народовцы» пользовались активной поддержкой австрийских властей, заинтересованных в том, чтобы русские в Галиции не сознавали родства со своими соплеменниками в России.

В пределах Российской империи начало перерождения русского населения Малороссии в «украинцев» тоже неразрывно связано с распространением социалистических идей, с характерным для них противопоставлением низового, «народного» — всему тому, что относилось к высшим, «эксплуататорским», классам.

Кстати, и первые в Малороссии попытки писать на языке, отличном от литературного русского, приходятся на период, когда, во второй половине XIX века, на малороссийскую почву была перенесена общая для того времени демократическая мода просвещать народ посредством издания для него литературы на «народном» языке. «Прогрессивные» люди принялись писать «для народа», подлаживаясь под образовательный уровень неграмотных крестьян, вместо того, чтобы пытаться подтягивать их к высшей культуре. Все это делалось отнюдь не ради создания новых языков и воспринималось тогдашним обществом как всего лишь способ донести элементарные знания до неграмотного народа. Предполагалось также, что чтение крестьянами подобной литературы должно стать первым для них шагом к полноценному образованию. Даже Лев Толстой писал в свое время азбуку для своей яснополянской школы на особом, тульском, языке… Однако особый тульский литературный язык (как и вятский, рязанский, сибирский…) дальнейшего развития не получил, — иначе сбылись бы мечтания австрийского «теоретика» Варфоломея Капитара, еще в 40-х годах ХIХ столетия трудившегося над планом, реализация которого должна была привести к тому, чтобы в России, в каждой деревне, писали на отдельном языке, непонятном ближайшим соседям…

Что же касается Малороссии, то социалистические настроения местной интеллигенции, — выражавшиеся, кроме прочего, в пренебрежительном отношении к высшим духовным и культурным ценностям с одновременным увлечением особенностями простонародного языка и быта (в которых представлены основные отличия малороссов от остальных русских), — способствовали созданию благоприятной среды для появления особого литературного украинского языка и последующего перерождения русского населения Малороссии в новый нерусский народ. К тому же, в случае с Малороссией, дело не обошлось и без активнейшего содействия этому процессу со стороны внешних сил, заинтересованных в расколе России.

Национальность «украинец» по сути и возникла, когда к признаку этническому был подмешан классовый признак и поставлен во главу угла, заслонив собою русскую духовную и культурную общность. «Украинец» — это малороссийский простолюдин, носитель «народной» культуры, не затронутый высшей национальной культурой (которая до определенного времени считалась принадлежностью высших, «образованных», слоев общества), не желающий к ней приобщаться и настаивающий на своей культурной самодостаточности.

Следует все же заметить, что те, кто относил себя к названному «этносу», составляли среди образованной части населения дореволюционной Малороссии ничтожное меньшинство и представляли собою довольно экзотическое явление. Да и сами будущие вожди украинского сепаратизма, до тех пор, пока им в руки не свалилась власть над юго-западным краем России, ни о каких сепаратизмах не помышляли и стояли на самых умеренных позициях. Как вспоминал о том времени князь Волконский: «Слово «украинец» /…/ произносилось так редко, что, когда в 1917 году его ввели в употребление, мы, русские (в том числе и малороссы), спрашивали друг друга, где в нем ставить ударение».

Перелом наступил в годы коммунистического правления в России — поэтому главная заслуга в деле превращения малороссов в «украинцев» по праву принадлежит коммунистам.

Деятельность большевиков, как и деятельность украинских самостийников, активно поддерживалась государствами, воюющими с Россией в первой мировой войне. Оба эти «джинна» — и всероссийский большевизм, и украинское самостийничество — были выпущены в ту пору на широкую политическую арену, по сути, из одного «сосуда», — явившись воплощением германского замысла о России. О самостийниках можно вообще сказать, что они были выведены искусственным путем и вскормлены врагами России с вполне прикладными целями (инициатива в этом деле в разные исторические периоды переходила от поляков к австрийцам, затем к немцам и далее).