Газета Дуэль - 2008_47(595)

Простонародье, вследствие своей вечной разобщенности, недостаточной информированности и подчиненного положения по отношению к элите, не способно предотвратить предательство элиты. Конечно, можно рассуждать о «праве народа на восстание», но, как говорится, «мятеж обязан завершиться неудачей — в противном случае его зовут иначе».

Люди издавна мечтали о том, кто сможет предотвратить вечную склонность элиты к предательству. Раньше считалось, что это сможет сделать Государь.

Антисоветчики любят говорить, что вера в доброго царя есть только у сиволапых русских. Такое утверждение показывает лишь низкий уровень культуры и плохое понимание предмета у подобных публицистов.

Вот что писал Макиавелли (полтысячелетия назад):

«…нельзя честно, не ущемляя других, удовлетворять притязания знати, но можно — требования народа, так как у народа более честная цель, чем у знати: знать желает угнетать народ, а народ не желает быть угнетенным. Сверх того, с враждебным народом ничего нельзя поделать, ибо он многочислен, а со знатью — можно, ибо она малочисленна. Народ, на худой конец, отвернется от государя, тогда как от враждебной знати можно ждать не только того, что она отвернется от государя, но даже пойдет против него, ибо она дальновидней, хитрее, загодя ищет путей к спасению и заискивает перед тем, кто сильнее. И еще добавлю, что государь не волен выбирать народ, но волен выбирать знать, ибо его право карать и миловать, приближать или подвергать опале».

А вот что сто лет назад писал французский историк Лависс:

«Монархия может быть демократической, но аристократия не может: эти два слова встречаются только как противопоставление. (…) Король и народ имеют одного и того же врага — знать, и даже в минуты восстаний народ обрушивается на вельмож, а не на короля. «Когда Адам работал в поле, когда Ева пряла, — поют английские крестьяне, — где был дворянин?»»

Такая вот исконная многовековая итальянская и французская вера в хорошего царя и плохих сановников — другое дело, наследственная монархия допускает появление на вершине власти личностей наподобие Николая II, что сразу перевешивает все ее плюсы.

Изменилось ли что-нибудь с тех времен?

Изменилось многое.

Если в начале ХХ века непреодолимого разрыва между государствами не было и стартовые условия их были по большому счету равны, то уже в середине ХХ века, с разрушением колониальной системы, возникли понятия «золотого миллиарда» и «третьего мира». Тогда же, помимо государств, на протяжении почти всей известной человеческой истории являвшихся самыми могущественными общественными структурами, появились и другие структуры — транснациональные корпорации, соперничающие в своей мощи с государствами, а то и превосходящие их.

Впрочем, выводы Макиавелли от этого не утратили актуальности.

Сейчас об отношении различных частей общества к своей стране можно сказать так. Служить своему государству вынуждены простолюдины. Элита всегда будет склонна к предательству. Если государство богато, то элита будет служить ему. Элита бедного государства неизбежно займется предательской деятельностью.

Россия — это какая страна? Россия — страна бедная. Значит, российская элита… Нужно продолжать?

Мудрые императоры, хотя и не без труда, сдерживали предательские наклонности элиты; но Николай II отпустил тормоза — и Россия ввязалась в мировую войну в интересах Франции. Руководители, пришедшие к власти после Февральской революции, блюли интересы Запада еще больше (точнее, их личные интересы совпадали с интересами Антанты больше, чем с интересами России).

Однако в октябре 1917 года история сделала хитрый финт.

К власти пришли люди, которые сразу настолько рассорились с Западом, что им осталось только держаться за Россию, и предательство России для них было исключено. Речь идет о большевиках.

«Заводы — рабочим» — это конфискация западной собственности, такое не прощают. «Мир народам» — и Россия выходит из Первой мировой войны, и оставшийся год вместо русских гибнут англичане, французы и американцы. Такое не прощают тем более. Последовавшая вскоре после гражданской войны (при жизни одного поколения) Вторая мировая — война СССР с объединенной Европой — еще более увеличила отторжение советской элиты от западной. Возможность служения Западу и, соответственно, предательства СССР была исключена из структуры выбора тех, кто встал у руля страны в первой половине ХХ века.

Могли ли предать свою страну Сталин, Хрущев, Брежнев? Да они с головы до ног в крови европейцев! Брежнев, руководивший обороной 18 армии на Малой Земле, Хрущев — один из организаторов Сталинградской победы, о Сталине и говорить нечего. Они были буквально канатами привязаны к нашей стране, они не могли не служить ей в меру своих способностей. В остальном все было как у всех, борьба за власть шла полным ходом — Хрущев убил Сталина, Брежнев чуть не убил Хрущева (потом решил вопрос миром). Но возможность предательства СССР эти деятели даже не могли рассматривать. Сами служили советской стране — и других заставляли. Хрущев переправлял на Запад мемуары — но не деньги и не оборонные секреты!

Запад этих деятелей ненавидел и боялся, и не взял бы себе на службу, даже если бы они того захотели (как не взял в свое время Троцкого).

Когда ушли руководители, биография которых исключала возможность службы Западу, как только в структуре выбора советской элиты появилась возможность служить богатому Западу, т. е. у них появилось, что предложить, и Запад их не боялся — предательство СССР произошло буквально сразу. То есть, повторяю, предательство не является самоцелью. Просто элита служит богатым и сильным, а так как богатые и сильные находятся не в нашей стране, то и служит элита не нашей стране.

То есть не факт, что руководство страны при Хрущеве или Брежневе было в целом умнее, чем при Ельцине или Путине. Но у деятелей той поры работа на Запад, бегство на Запад были исключены из структуры выбора, а у современных — не исключены. Соответственно и результаты разные.

Можно ли было это предвидеть? Маловероятно. Не было еще тех исторических примеров, не было статистики, которая позволила бы сделать правильные выводы. Не было даже соответствующей терминологии! Что-то вроде бы понимал Сталин — когда утверждал, что по мере продвижения к коммунизму классовая борьба будет нарастать. Какая классовая борьба, при чем она тут? Теперь-то понятно, что имел в виду Вождь: чем сильнее и богаче будет советское общество, чем больше сможет отдельный его представитель предложить на мировом рынке, тем больше он будет востребован богатыми странами, тем больше у него будет соблазна служить им, а не своей стране. А если возможность сотрудничества не омрачается воспоминаниями о былых конфликтах — то тем более. Но при чем тут «классовая борьба»? Вот почему, находясь на пике могущества, Сталин предупреждал: «Без теории нам смерть!».

Но уникальна ли ситуация с предательством элиты, только ли в России это происходит?

Перенесемся в бывшие колонии европейских держав, а ныне — в суверенные государства третьего мира. История большинства этих стран началась в середине ХХ века. Началась не с нуля — европейские колонизаторы (конечно, выкачав изрядно ресурсов) оставили и новым государствам и промышленность, и промышленную инфраструктуру (что намного важнее), и государственный опыт (что важнее всего).

Кроме того, получилось так, что на территории третьего мира сосредоточены основные природные ресурсы. То есть третий мир, теоретически, может выключить золотой миллиард из цепочки производства и потребления, превратить его в «миллиард-попрошайку».

Так почему третий мир как был подчиненным, так и остается?

Соблазнительно объяснить это различиями в национальных характерах, как это делал, например, Гюстав Лебон. Однако, если в XIX веке такая точка зрения имела право на существование, то в XXI ее никак нельзя считать абсолютно верной.

Мир сейчас не тот, что во времена скальдов. В седой древности основные знания человек получал в своей родной среде, от родственников, стариков, народных сказителей; отголоски этого периода в Европе как раз застали первые этнографы и записали данные о нем — что могли и как могли.

Национальный характер — это ХХ век. А сейчас век — ХХI. В последние десятилетия человек получает знания из централизованных источников — в школе, институте, в книгах, газетах, телепередачах, Интернете. В итоге люди разных национальностей и рас могут иметь совершенно одинаковое воспитание и мировоззрение.

Возможно возражение: ведь Интернет есть не у всех, а кое-кто вообще неграмотен. Но это не имеет значения: и те, кто принимают решения, и те, кто хотят стать такими, имеют Интернет и знают английский.