Газета День Литературы - Газета День Литературы # 84 (2004 8)

В.Р. Ужас. Любая война — это ужас.

В.Б. После выздоровления вы работали в агитбригаде, писали маленькие пьески, так и исчезнувшие. Вам не жалко их исчезновения?

В.Р. Это были дрянные пьески.

В.Б. О чём вы писали в своих первых произведениях? Какие-то фронтовые агитки, сатирические миниатюры?

В.Р. Нет. Бытовые сценки. Сам писал, сам играл, была у меня маленькая труппа. Пользовалась успехом у зрителей. Мы везде играли.

В.Б. Есть ли у вас свой любимый театр? Тот же "Современник", или Малый, или МХАТ, детский театр?

В.Р. Люблю многие театры. И детский, и МХАТ. Это моя жизнь.

В.Б. Вы были подлинным драматургическим символом театрального возрождения шестидесятых годов, были символом театра "Современник". Многие годы дружили с Олегом Ефремовым. Как сейчас вы относитесь к нему?

В.Р. Это большой режиссёр. И большой актёр. С ним играли тоже достойные актеры. Олег Табаков, Игорь Кваша...

В.Б. А как вы относитесь к художественному руководителю МХАТ имени Горького Татьяне Дорониной?

В.Р. Очень хорошо отношусь. И до постановки моей пьесы в её театре тоже хорошо относился. Всегда ценил её талант.

В.Б. Сейчас прошли злые ожесточённые годы перестройки. Люди как-то посмирели душой. Поутихли. Вот и думаешь, а надо ли было делить МХАТ? И там и там свои достижения, свои поражения. Может, вместе и легче было бы пережить театральную бурю?

В.Р. Раз уж случился раскол, Володя, значит это было неизбежно. Только воевать не надо друг с другом. Играть надо. Работать надо.

В.Б. Вы верите в будущее русского театра?

В.Р. Театр будет развиваться и крепнуть. Он вечен.

В.Б. Передаю вам, Виктор Сергеевич, привет и поздравления с юбилеем от всех наших авторов и редакции газеты, от Александра Проханова, от Станислава Куняева, от Сергея Есина, вы же много лет руководили семинаром в Литературном институте, у вас сотни учеников по всему свету. Уверен, все они 21 августа выпьют рюмочку за вас и вашу супругу Надежду Варфоломеевну, за ваше здоровье. Как вы относитесь к молодой драматургии? Видите талантливых ребят?

В.Р. Да. Очень хорошо к молодым отношусь. Пусть пишут.

В.Б. Ещё недавно мы отмечали девяностолетие вашего давнего коллеги, драматурга, поэта Сергея Владимировича Михалкова.

В.Р. Я рад за него.

В.Б. А на днях отметим и ваш юбилей. Мы все рады, что у нас живут такие мудрецы. И вот с высоты ваших лет, сейчас как вы смотрите на события 1917 года? Это была трагедия? Ошибка? Неизбежность? Роковая случайность?

В.Р. Нет никакой ошибки. То, что произошло — очевидная необходимость.

В.Б. Что помогало и помогает вам жить, что помогало пережить все трагедии и беды?

В.Р. Я всегда надеюсь на людей. На всех надеюсь.

В.Б. Это важнейшее ваше человеческое качество, ставшее знаком вашей драматургии. Никогда никто вас не мог сломать, никогда вы не впадали в уныние. Поэтому народ и любит смотреть ваши пьесы, любит ваших героев. Запрещали к постановке ваши пьесы, а вы были уверены, что всё будет хорошо. И судьба оберегала вас. Вы дарили людям радость.

В.Р. Бесспорно. Человек не может без радости.

В.Б. Еще раз от имени всех читателей газет "Завтра" и "День литературы" поздравляю вас с юбилеем. Что бы вы хотели сказать нашим читателям?

В.Р. Спасибо людям.

В июне я оказался в служебной командировке в древнем и славном городе Вологде, отметившем свое 855-летие. Председатель Смоленского областного отделения Союза писателей России поэт Виктор Смирнов, много лет знакомый с Василием Беловым, сам позвонил Василию Ивановичу домой, в Вологду. Ответила жена Белова, Ольга Сергеевна. Сказала, что Василий Иванович находится на острове Валаам, но должен скоро приехать. Просила перезвонить. И наша встреча состоялась.

Василий БЕЛОВ. Да, я только что был на Валааме, в Спасо-Преображенском монастыре. Я там уже третий раз, гостил у архимандрита Панкратия. Какое великолепие — сам монастырь, которому уже несколько веков, природа вокруг монастыря. Это потрясающе! Даже подумываю о том, чтобы поселиться там навсегда. Почему я там был? Потому что я верующий человек. И к вере шел очень долго и трудно. Верующий и грешный.

Николай ЧЕПУРНЫХ. В чем же грех ваш, Василий Иванович?

В.Б. Я был коммунистом, секретарем райкома комсомола, обычным человеком... А как к вере пришел — долгий разговор это. Все русские — христиане, православные.

Н.Ч. Государство века на вере держалось. Может быть, благодаря вере и сейчас еще держится.

В.Б. Да, да, да! Вот именно. В последнее время меня даже патриарх Алексий орденом наградил. Дело не в этом, а в том, что я был депутатом Верховного Совета СССР. Не воспользовался так называемой ротацией. А там пошли всякие баррикады и т.д. Чуть не убили меня однажды.

Н.Ч. Это случилось в печально известном октябре 1993-го?

В.Б. Да, да, да! Помню, как стреляли с крыш, и не только с крыш — палили вовсю. Моего приятеля убили. Я бежал, уже с другим товарищем, мы прятались за барьерами при входе в метро. Вот, они палят, а мы бежим. Что делать?

Н.Ч. А почему вы в том опасном месте оказались?

В.Б. Я же политикой занимался, депутатом был. Я об этом писал, кое-какие статьи были очень серьезными. Я против Горбачева, Ельцина выступал публично. Как же я мог пропустить такое событие? Хотелось знать, чем кончится эта катавасия.

Н.Ч. А как живется вашим землякам сегодня?

В.Б. Живется очень плохо. Я не знаю, чем всё это кончится. Я не доверяю новым властям. Могут быть снова баррикады, такое ощущение. Понимаете?

Н.Ч. Но ведь чиновники говорят, что мы живем всё лучше и лучше...

В.Б. Да лгут они! Для того, чтобы удержаться у власти.

Н.Ч. ...что заработная плата растет.

В.Б. Всё дело в том, что заработную плату они поднимают, но следом повышаются цены. Я сегодня пришел на почту. Конверт стоит уже дороже. Повышение цен тотчас съедает все их достижения. Николай Николаевич, не буду я про них ничего говорить. Пусть делают, что хотят. Но всё кончится плохо. Боюсь, нас опять ждет война.

Н.Ч. Гражданская?

В.Б. Я не знаю, какой она будет. Вот, какая война была в Ираке?

Н.Ч. По-моему, захватническая, несправедливая — со стороны американцев.

В.Б. Совершенно правильно. Так вот, и нас хотят захватить. Только по-другому. Сколько населения уже умерло! И мы будем рабами у американцев, если власти так будут вести себя. Говорю об этом открыто. Хотя жена против таких речей.

Н.Ч. Василий Иванович, в рассказе "Бобришный угор" вы пишете: "Я помню, как судьба вынудила мою мать уехать из деревни в город и как сразу страшен, тягостен стал для меня образ навсегда остывшей родимой печи... и в мое сердце стучит пепел: на наших глазах, быстро, один за другим потухают очаги нашей деревенской родины". Но еще более, наверное, безрадостная картина складывается сегодня. Из 155 тысяч сел и деревень в России — 8 процентов совершенно пусты, а в 22 процентах живут десять и менее жителей. Как сказал поэт Виктор Смирнов в одном из стихотворений, "Деревня стала меньше, чем кладбище..."

В.Б. Ну, вот, видите, какая статистика угрожающая. А что дальше в этих условиях будет — неизвестно. Ведь служить — не то что воевать — скоро будет некому. Ребят еле-еле набирают в элитные части. Не хватает настоящих, хороших солдат. И офицеры должны быть здоровыми, богатырями. Вы ведь тоже не богатырь, я вижу (смеется).

Н.Ч. Я с детства такого сложения.

В.Б. Да и я тоже не богатырь... потому что нечего было есть. Вообще-то у нас и отец не был богатырем. Но немного повыше меня был ростом.

Н.Ч. Ваш отец Иван Федорович сложил голову в Духовщинском районе в сентябре 1943 года — "вернулся-таки к земле, не к родной вологодской, а к смоленской (одна стать!), пусть будет она ему лебяжьим пухом". Вы были на Смоленщине. Отыскали-то могилу отца?