Александр Малиновский - Один год из жизни директора, или Как мы выходили из коммунизма...

Это, наверное, польстило бы моему самолюбию, будь другое время. Но сейчас не до этого. Слухи вносят дисгармонию в психологический климат. На одном из последних совещаний руководящего состава я вынужден был заявить, что никуда в ближайшее время не уйду. Прошёл одобрительный гул.

Да, сегодня все прижимаются плечом к плечу. Потеря одного из тех, кто встал с тобой в круговую оборону, совершенно нежелательна.

Раньше существовал партком на заводе, его не стало. Все заботы и хлопоты легли на плечи директора. Мне пришла счастливая мысль. Для устремления коллектива в общем направлении провозгласить 1992-й годом подготовки к двадцатипятилетию нашего завода. Составили планы помесячно, подекадно. Культурная программа, программа наведения порядка на территории завода, спортивно-массовые мероприятия, поиск бывших работников, оказание помощи пенсионерам. Серьёзные меры по экологии.

Взглянули на себя как бы со стороны.

Народ откликнулся. Многие поняли, что конкретная цель сближает. Создали самодеятельный музыкально-танцевальный ансамбль. Если раньше нужно было упрашивать, то теперь всколыхнулись сами. Женский вокальный коллектив покорил русскими песнями. Такое оживление, что многие сами искали повод собраться вместе. Апофеоз наступил 30 декабря, когда состоялся торжественный вечер. Зал Дома культуры на восемьсот мест переполнен. Гости с родственных заводов, представители городской общественности и предприятий области… Все были благодарны за возрождение традиций нормального празднования.

В моей записной книжке есть слова Ильи Эренбурга из статьи «Полюсы», опубликованной в Киеве в 1919 году: «Какая странная, роковая страна Россия, будто на палитре господней для неё не осталось ничего, кроме угля и белил».

Вот так оценивалась судьба России. Я не согласен, я думаю, что всё-таки сейчас у России больше красок. Россияне видят и другое. Отразится в их глазах и голубое, и розовое, и всё многоцветье, которое должно быть в жизни!

Посмотрите, какие лица были у наших соотечественников в прошлом веке. Вглядитесь в фотографии, которые показывают по телевидению, печатают в журналах и газетах. Это другие люди, другие лица. Одухотворённые! Таких не может быть, когда смотрят только на чёрное и белое. Они будут и в наше время, такие люди, такие лица. Надо верить!

Сегодня тяжёлый день. Подписал приказ о закрытии производства полиэтилена. Дело усугубляется тем, что при нормальных нагрузках его рентабельность практически нулевая. Сейчас же, из-за отсутствия сбыта, оно загружено менее чем наполовину. Держать в работе три цеха ради сохранения персонала невозможно. Это, по сути, скрытая безработица. Скопилось много продукции на складах. При нынешнем росте инфляции — это беда.

Начали останавливать и производство фенола. Нет сырья. Вернее, оно очень дорого. Причём поставщики требуют предоплаты. К тому же остановились самые главные наши потребители. Осталась заграница. Но там такие низкие цены…

Одиннадцатого января в десять часов — первое заседание российского Федерального Собрания, избранного сроком на два года. Оно, очевидно, даст старт новому периоду отечественного парламентаризма.

Странно быстро, как в калейдоскопе, мелькают события. Только избрали председателя Совета Федерации и Государственную Думу, а уже идёт перестановка в правительстве. Сегодня Егор Гайдар объявил о своей отставке. Причину объяснил тем, что Черномырдиным принимаются решения без согласования и уведомления вице-премьера.

Выступая по телевидению, Геннадий Зюганов бросил реплику, что Гайдар всё своё уже сделал: развалил промышленность, Так оно и есть. От большой науки, от промышленности могут остаться одни руины.

Если наше общество катится к катастрофе, то она разразится по трём причинам. Первая: отсутствие концепции построения демократии. Нет чёткой идеи демократии. Всё абстрактно. Прояснением того, что такое демократия, никто у нас не занимается. Ответственными за всё это считаются верхи: парламент, правительство. Их критикуют. Но демократия тем и отличается от недемократии, что она устанавливается снизу. И надо это понять, а потом действовать.

Вторая причина: полное непонимание обществом целей и задач средств массовой информации. Почитайте газеты. Одни вопросы. Кто допустил то-то, почему получилось то-то и то-то? Вопросы, вопросы. Спрашивают тех, кто по другую сторону. А спрашивать надо тех, кто мог, должен был смочь, но не сделал необходимого.

И третья причина, которая тяготит меня каждый день как директора: отсутствие чётко разработанной политики государственной поддержки на местах, в отраслях, на предприятиях, в производственных структурах.

Мы задолжали три миллиарда рублей, нас заставляют брать кредит под… 213 процентов! Откровенный грабёж. У нас два дня гостил представитель одной из германских фирм. Когда я назвал эти бандитские проценты, он несколько раз переспросил, боясь, что ослышался. Мы ему с трудом объяснили столь глупую ситуацию. Он схватился за голову…

Всё отдано коммерческим банкам. Сначала они задерживают оплату за нашу продукцию. Средства крутят по три-пять месяцев, зарабатывая на этом большие барыши. Затем из этих же средств кредитуют, требуя в качестве обеспечения наши же объекты. Мне кажется, беда ещё в том, что в первую очередь правительство допустило коммерциализацию банков, а надо было начинать с предприятий.

Невольно вспомнил пуск завода после капитального ремонта в сентябре прошлого года. Мне в это время потребовалось срочно уехать в Москву. Звоню утром из гостиницы главному инженеру, желая узнать, как идут дела. Тот в смятении докладывает, что на середине пуска остановились. Прекратилась подача на завод электричества. Энергетики требуют оплатить 1,5 миллиарда долга. Если я лет семь назад, когда возникали проблемы с пуском завода, мог приехать в министерство и с замминистра как-то обсудить ситуацию и надеяться на объективное решение, то сейчас этого нет.

Если завод не запустим, вообще ничего не выплатим, ибо не будет продукции. Где брать деньги? Десять миллиардов рублей, которые нам должны потребители, где-то крутятся. Просить помощи в наведении порядка с оплатой продукции не у кого.

В конце концов, завод начал работать, но только тогда, когда я согласился, чтобы главный инженер от моего имени дал письменное указание банку все средства, которые придут в течение месяца, в первую очередь направлять энергетикам.

Умом Россию не понять… Я думаю, что гениальный поэт с болью говорил об этом. И в подтексте этой фразы звучит, наоборот, призыв к потомкам, чтобы они попытались Россию понять именно умом!

Изредка бываю в Самаре, в Новокуйбышевске.

На прошлой неделе присутствовал на презентации книги самарского писателя Ивана Ефимовича Никульшина. В своё время я был влюблен в прозу Василия Макаровича Шукшина. Мне, родившемуся в селе, близко его творчество. И я полагал, пока не появился прозаик Никульшин, что так и надо писать о селе. Но с самых первых книг и рассказов Ивана Ефимовича во мне появилась некая раздвоенность. Василий Макарович писал свои рассказы, находясь в городской жизни и всматриваясь из неё в деревенскую. Никульшин — весь в российской деревне, посреди неё. Взгляд его — изнутри деревни на деревню, на себя, на всех. И на весь мир. И ещё. Многие из рассказов Василия Макаровича как бы основаны на анекдоте. Часто повествуют о сельских чудиках. По своему селу знаю: на каждой улице есть свой блаженный, свой чудик, сев с которым за стол, обязательно поперхнёшься от веселья или от горчинки.

Это всё есть. Но не на чудиках стоит село. Оно держалось и держится на людях степенных, немногословных, точных в своём поведении, в своём повседневном труде. Для них главное: создать семью, иметь детей, обеспечить нормальную жизнь, быть справедливыми и праведными в своём немногословии. Неистребимо желание в сельском укладе к упорядоченности, к ясности отношений. А уж чудинка, скоморошество — потом, в праздник, в потеху.

Или я чего-то пока не понял? Я дал себе обещание обязательно побывать в Сростках. А до этого прочесть всего Шукшина.

Литература бедствует. Я знаю многих писателей, которые, имея рукописи романов, сборников стихов, рассказов, не могут их напечатать. Чтобы выпустить поэтический сборник в тысячу экземпляров, надо иметь полмиллиона рублей!

Если сейчас не начнём спасать наше искусство, какие книги будем читать лет через пятнадцать-двадцать? Каких писателей? И будут ли они? Соблазнённая когда-то государственной поддержкой и брошенная теперь, наша интеллигенция пребывает в растерянности. Социальная катастрофа ускоряет её физическое исчезновение.

Частенько заглядываю в цеховые курилки. Нравится окунуться в атмосферу здорового юмора, попадая под прицел крепкого вопроса, дать хлёсткий ответ.