Генри ОЛДИ - О БЕДНОМ РОМАНЕ ЗАМОЛВИТЕ СЛОВО

Материал не спасает произведения, как золото, из которого отлита статуя, не придаст ей святости. Произведение искусства в большей степени живо своей формой, а не материалом. Именно структурой, внутренним строением обязано оно исходящему от него тайному очарованию. Очевидно, без темы произведений искусства не существует, как нет и жизни без определенных химических процессов. Но как и жизнь не может быть сведена только к ним, а становится жизнью, когда добавляет к химическому процессу изначальную сложность иного порядка, так и произведение искусства заслуживает этого имени, поскольку обладает определенной формальной структурой, которой подчинены материал или тема.

Под этой строчкой может подписаться легион ныне публикующихся авторов.

«Противоречий очень много, но их исправить не хочу.»

Не хочу, и все.

Скажите, дамы и господа: вы станете лечиться у стоматолога, который скажет, что, мол, я сейчас начну ставить вам пломбу, но чем это закончится, не знаю? Вы поедете в такси с водителем, который не в курсе, куда вас в конце концов привезет? Может ли композитор заявить: «Я сейчас пишу сонату, но может получиться эстрадный шлягер, а может, симфония, пьеса, скрипичный квартет – черт его знает, чем дело кончится…»?

А как часто мы слышим от писателей: «Вот я начал роман, а чем он закончится, я еще не знаю»! И мы говорим: ну да, он же творческая личность, конечно, он не знает заранее, чем дело кончится! Он же не стоматолог, таксист, композитор! – чистое облако в штанах…

Здесь мы наблюдаем принципиальное отличие профессионала от дилетанта, даже не представляющего, что значит – роман. Для того, чтобы построить величественный храм, надо рассчитать давление свода на колонны заранее, иначе свод упадет на головы верующим. Мы говорим, что конструкция сюжета представляет из себя экспозицию (выяснение обстоятельств будущего конфликта), завязку (возникает и прорастает зерно основного конфликта), развитие действия (конфликт во всей своей красе раскрывается), кульминацию – наивысшее напряжение всех сил конфликта, и, наконец, развязку – разрешение конфликта противодействующих сил. Чудесно. Но эта архитектоника рассчитывается до того, как мы написали роман до середины и не знаем, куда теперь повернуть. Казалось бы, очень просто, но почему-то мало кто хочет это делать прежде, чем свод раздавит несчастного читателя.

Как складываются вместе стальные проволоки и проковываются, образовывая в итоге дамасский клинок, так основная, стратегическая линия сюжета складывается из уймы вспомогательных сюжетообразующих линий. И экспозиция, скажем, сюжетообразующей линии № 3 может по времени действия романа или просто по месту в тексте не совпадать с экспозицией генерального сюжета или с экспозицией линии № 8. То есть, по одной сюжетообразующей линии идет экспозиция, по другой уже давно произошла завязка, по третьей, возможно, происходит развитие действия, четвертая подходит к своей личной кульминации, и после развязки больше не возникнет в романе…

Это – полифония.

Многоголосие – существенная характеристика романа.

Ошибся на полтона – все полетело, аккорд не состоялся, гармонии каюк. Писатель – он СЛЫШИТ. Так же, как это делает дирижер: «Вторая скрипочка! У вас третья струна на четверть тона сбоит – подтяните!». А если не слышит – гнать такого дирижера. Пусть в ресторане «Мурку» лабает: там и полтона фальши – не шибко серьезная проблема.

Именно то, что сюжетообразующие линии не совпадают друг с другом по своим частным архитектоническим конструкциям, создает ажурную вязь общей сюжетной конструкции романа. Смотришь на этот храм и ахаешь: «Красота!» Или слушаем сонату Вивальди для виолончели и basso continuo: пошло вступление, а вот уже темочка, а вот ее многообразно развивают, пошла поддержка…

Музыка!

Нам было бы проще рассмотреть это на примере из собственного творчества. Возьмем наш ранний, достаточно известный большинству роман «Путь Меча». Архитектоника генеральной линии сюжета – это отнюдь не приключения главного героя и его любимого меча, а также подробности их личной жизни. Генеральная линия – это феодальная утопия в период расцвета и последующего краха. Моделирование невозможного утопического общества в феодальный период, которое под разрушительными воздействиями снаружи начинает колебаться и саморазрушаться. Путем судорожного, невероятного напряжения сил общество временно стабилизируется, только всем понятно, что скоро равновесие рухнет.

Вот это ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЮЖЕТ.

В экспозиции мы рисуем стабильное феодально-утопическое общество (мы ведь не о том писали, что мечи разговаривают!). В завязке, в зерне конфликта возникают внешние помехи и колебания. В развитии действия эти внешние колебания становятся внутренними, запуская процесс разрушения; далее идут попытки разобраться и стабилизировать ситуацию, а для этого приходится выйти за рамки своей родной феодальной утопии фактически в другое мироздание (для этого в космос лететь не обязательно!). Временная стабилизация системы – кульминация, наивысшее напряжение всех сил конфликта. И, наконец, развязка, где мы понимаем, что стоим на краю завтрашней пропасти.

Когда нам говорят: «Братцы, у вас «Путь Меча» – такая светлая штука, а «Дайте им умереть» – такая грустная штука!», мы отвечаем: «Вы что читали-то? В развязке «Пути Меча» вроде бы ясно сказано: кранты данной цивилизации. А в финале «Дайте им умереть» – наоборот, в конце появляется шанс кое-что выправить… Где грусть, где свет?»

Так вот, мы описали генеральную линию сюжета. Ее формирует целый ряд сюжетообразующих линий. Линия главного героя Чэна Анкора и его меча-Единорога, их взаимоотношений – эта линия имеет свою экспозицию и завязку (более того, фактически это две линии, которые в середине романа сливаются в одну), которые не совпадают с экспозицией и завязкой генеральной линии; а также свои развитие действия и кульминацию – данная линия достигает кульминации в финальном поединке Чэна и Джамухи.

А кульминация всего романа в целом происходит в эпилоге!

Продолжаем: есть сюжетообразующая линия внешних возмущений: события в Шулме, появление Джамухи, ее комплексы… Есть линия попыток стабилизации внутри утопического социума. Есть линия стабилизации извне: неправильный шаман и пр. Это не персонажи – это сюжетные линии. Хороший роман или плохой, в данном случае не столь уж важно – мы сейчас не рассматриваем качество, а объясняем пример сюжетной конструкции.

Когда нам говорят: у меня, мол, роман пишется, вот только что книгу выпустил, потом еще чего-нибудь попишу, напишу второй том, потом третий, а в конце получится роман – ответ прост: может, получится, а может, и не получится. Три тома далеко не всегда сливаются в роман. Особенно если автор заранее не продумал от начала до конца всю несущую конструкцию. Иначе мы получаем огромную экспозицию, а в конце – «пшик» вместо развития действия. Или вообще экспозицию, которая ничем не закончилась. Или развитие действия, не вышедшее на кульминацию: автор не предполагал этого в начале работы. Он писал-писал-писал, и только в конце понял, что ему надо бы писать вот так, а уже три тома изданы, вышли в люди. Переделать нельзя. Он строил дом, сделал фундамент под небоскреб, понял в конце, что денег не хватит, а три этажа уже построил. Так и оставил трехэтажное здание на фундаменте небоскреба.

И гордо заявляет: «Это роман!»

К нам часто подходят и спрашивают: «А почему вы на "Звездном Мосту" в номинацию «Романы» не вносите первые книги будущих трилогий и гепталогий? У нас ведь катастрофически не хватает хороших романов в номинациях!». Ну допустим, мы эти первые книги туда внесем и будем рассматривать, как РОМАНЫ. И что получим с литературной точки зрения? Финала нету? – нету! Вообще! Конструкция оборвана на середине? – оборвана. Значит, скверный, безграмотный, непрофессиональный роман, голубчики!

Без вариантов.

Не исключено, что автор в итоге допишет текст, и все будет в порядке. Может быть, в итоге эти три тома сольются-таки в роман. А мы его убьем заранее, рассмотрев фрагмент, как целое. Фрагмент-то романом никак не является! Нет, мы не можем этого сделать. А конвентные идеи, как обустроить номинации – они нас мало заботят. Проголосовать? – мы готовы вообще не голосовать.

Нам за державу обидно.

Увы, многие тексты, которые во всеуслышанье называются романами – либо повести-переростки (полторы сюжетообразующие линии, один-два сюжетообразующих героя…), либо части эпопеи, а эпопея – не роман, а особый эпический жанр, в нем свои законы. Стругацких помним? «Трудно быть богом» – это что? Повесть! Стругацкие сами неоднократно заявляли, что это повесть. «Хищные вещи века»? – повесть. А роман – это «Град обреченный». Сейчас «Трудно быть богом» точно издали бы как роман, а может быть, даже как эпопею.