Максим Калашников - Генерал, который хотел сотворить чудо

В те годы мы познакомились с Семеном Новоселовым, который собрал в своем центре целую группу оригинальных изобретателей. У них там были разработаны плазменные и ультразвуковые активизаторы горения, применив которые можно на 20 процентов уменьшить расход горючего в котлах больших электростанций. Эти люди проводили успешные эксперименты по управлению погодой, в 1998 году выезжали в Малайзию устраивать дожди. В начале 2000 года они устроили небольшой циклон в Якутии, над одним из алмазных месторождений. Правда, я считаю подобные эксперименты довольно опасными, ведь их последствия для климата планеты еще не до конца выяснены.

Новоселов и его товарищи занимаются, среди всего прочего, и лазерно-электромагнитно-ультразвуковыми воздействиями на природу. Например, им удавалось увеличивать выход нефти из скважин почти наполовину. Работая над новейшими системами опреснения морской воды и очищения природных водоемов, они создали проект малоразмерного нефтеперерабатывающего завода. Этакий модуль-контейнер, а внутри него — настоящий комплекс с генератором электромагнитных колебаний особой гармоники. Выигрыш — невероятный. Только представьте: очистке и переработке всего в одну стадию, в один "прогон", подвергаются все углеводороды. На выходе получаются 76-й и 80-й бензин, который затем можно стабилизировать. Да и сам объем готовых продуктов из сырой нефти на таком мини-заводе получается вдвое большим, нежели на традиционных заводах-великанах с их крекингами-риформингами. Даже лучшая американская технология переработки с вакуумным риформингом нефти дает лишь 65 процентов глубины. То есть из тонны нефти янки имеют лишь 650 килограммов полезных нефтепродуктов. А наш заводик должен перерабатывать "черное золото" на 98 процентов, а энергии на переработку кубометра нефти тратить в три-пять раз меньше. Отходов при этом просто нет. Если после обычных производств остаются тяжелые, вязкие вещества, мазуты и гудрон, то каталитически-электромагнитная "кроха" и эти адские фракции перегоняет в отличное топливо. Из этого кошмарного гудрона выходит печное горючее, смесь керосина с мазутом.

Такие мобильные заводики способны работать прямо у группы скважин, на месте превращая сырую, грязную, смешанную с водой нефть в чистейшие нефтепродукты. Экономический эффект буквально голову кружит: ведь отпадает надобность в тысячах рабочих, и сырье не надо гнать по дорогим нефтепроводам за тысячи верст на большие заводы — его можно перерабатывать на месте.

Поверьте, я могу говорить на эти темы очень долго. Беда в том, что в нашей стране до сих пор не хотят замечать эти достижения.

— Но то, о чем вы сейчас рассказали, было при социализме. Неужели ничего не изменилось сегодня, в эпоху реформ? Ведь нынешние господа капиталисты просто с руками должны рвать все то, что помогает снизить затраты производства! Как с этим?

— Сложный вопрос. С 1992 года я ушел в частный бизнес. Организовали мы с товарищами компанию ЦИНТ — Центр исследований наукоемких технологий. Тогда мои знакомые работали в службе безопасности президента под началом Александра Коржакова и очень мне помогали. Скажем, адмирал Георгий Рогозин. Они свели меня с Международным фондом содействия малому предпринимательству в России, и вскоре ЦИНТ собрал около сорока необычных технологий со всей страны в области новых материалов, экологии и медицины. В 1994-м поехали мы в Женеву на 28-й Международный салон изобретений и вернулись домой с восемнадцатью наградами: четырьмя большими золотыми медалями, шестью малыми и с россыпью серебряных да бронзовых. Горды тогда были безмерно. Но в России встретили полное равнодушие...

И наш ЦИНТ, как и АНТ до него, тоже приказал долго жить. Кстати, Георгий Коломейцев, получавший немалые деньги от внедрения своей агробиотехнологии в колхозные времена, тоже оказался лишним в рыночной России. Нет, его многие приглашают, требуют совершить чудо за его же счет, ахают при виде результатов — но платить ничего не хотят. И ему приходится зарабатывать деньги за рубежом.

— А чем, если не секрет, вы занимаетесь сейчас?

— Пробовали мы многое. Например, создали своеобразное объединение под маркой "Гринмастер", которое занялось коммерциализацией оригинальных разработок. Вот выдаем на-гора уникальный плазменный аппарат для сварки. С точки зрения классической науки он работать не должен, но работает, да еще с потрясающим качеством сварных швов! Связи со своими знакомыми изобретателями стараюсь не терять, приобретаю новые.

Теперь мы с одной фирмой ведем разработку уникальной ветроэнергетической турбины. Альтернативная энергетика давно меня увлекала. Я уверен в том, что у РАО ЕЭС и вообще у нынешней централизованной энергетики нет будущего. Она слишком прожорлива и неэкономична, и подсчеты показывают, что из ста единиц энергии, извлекаемой из-под земли в виде газа, до потребителя доходят только шесть-семь единиц. Все остальное теряется и греет атмосферу...

В России, как водится, нашей чудо-турбиной никто не заинтересовался, но мы нашли спрос в Европе. Когда отправили турбину в Австрию, там ее решили проверить: поставили на мостовой кран и провезли по заводскому цеху. От встречного потока воздуха, соответствующего слабому ветерку, русский агрегат выдал 1200 оборотов в минуту. Внешне он выглядит очень эффектно, можно сказать, футуристически — три особых сопла. Поток воздуха, попадая в эту систему, ускоряется в четыре с лишним раза. Вот так и работаем — на иностранцев...

— Почему же нынешняя экономика страны даже более враждебна инновациям, чем советская?

— Знаете, я где-то вычитал парадоксальную вещь. Согласно исследованиям Госплана СССР, в конце 70-х годов около 60 процентов предприятий страны применяли в производстве научно-технические новации. Когда Минэкономики РФ провело такое же исследование в 1999 году, то оказалось, что доля предприятий с новшествами упала до жалких пяти процентов.

Тому есть несколько причин. Прежде всего само нынешнее государство не имеет никакой технологической политики. Но ведь есть же способы склонить бизнес к инновациям! Скажем, введением жестких стандартов по экологии и качеству продукции, применением налоговых механизмов, которые поощряют снижение затрат на производстве. Дело шло бы гораздо успешнее, установи государство особые требования для электростанций, поставив жесткие нормы расхода топлива. И именно государство должно вести поиск перспективных технологий, помогать в их разработке и коммерциализации. В этом смысле сегодняшняя Россия — почти целина. Стране нужны и особая доктрина технологической безопасности, и специальные законы, стимулирующие технологические инновации. Например, закон об альтернативной энергетике.

А поскольку государственной политики такого рода нет, все решает чиновник. Мы уже впрямую столкнулись с тем, что бюрократии не нужно сокращать расход топлива на электростанциях и в жилищно-коммунальном хозяйстве, она не хочет обходиться меньшим количеством минеральных удобрений и горючего в сельском хозяйстве. Ей наплевать на то, что регионы мерзнут зимой, а село стагнирует. Ведь чем больше нужно закупать мазута или химии, тем больше денег попадает в руки чиновников, тем больше возможностей ловчить при закупках ресурсов у частных структур и "доить" бюджет. В этом смысле по сравнению с советскими временами все стало только хуже.

Нужно упомянуть еще о двух субъективных обстоятельствах. Во-первых, это особенности личности изобретателей, нестандартный строй психики авторов новейших технологий. На многих они производят впечатление сумасшедших. И действительно, чтобы изобрести нечто опрокидывающее привычный порядок вещей, нужно иметь особую психику. Отнюдь не все могут понять таких изобретателей и работать с ними.

Во-вторых, некоторые технологии грозят оставить без прибылей могущественные группировки. Разве выгодны нефтяникам и хозяевам бензоколонок изобретения, которые лишают их клиентов, сужают их рынок сбыта? Тот же принцип действует и в других областях. Поэтому заниматься необычными технологиями в наши дни это все равно, что по минному полю ходить. Взять хотя бы судьбу Александра Плешкова. Он до сих пор ездит в европейские страны, куда его приглашают крупные клиники, спасает безнадежных пациентов из числа очень богатых людей. Справляется с тяжелейшими онкологическими случаями. И что же? Зарабатывая приличные деньги, он все равно в одиночестве. Никому не нужен гений, способный уничтожить целую "делянку" для огромных клиник и институтов. У Плешкова сначала убили сына, а затем и племянника, который уже в пятнадцать лет публиковал статьи в серьезных физических журналах. И не просто убили, но и "вычистили" всю информацию из компьютера в квартире.