Итоги Итоги - Итоги № 40 (2013)

Вселение в Белый дом Руцкого многих в Кремле очень напугало: им везде мерещились заговоры. Они тут заподозрили, что Хасбулатов в союзе с Руцким чего-то затевают. Дальше — хуже. Сняли министров Баранникова и Дунаева — они тоже прибежали к депутатам искать защиты. А что мне было затевать? У меня было мало власти? Да больше, чем у президента! Просто у всех этих Бурбулисов, Полтораниных и иже с ними помощников и советчиков Ельцина была ярко выраженная склонность к провокациям, склокам и интригам — они постоянно внушали Ельцину, что кто-то затевает против него заговоры. Конечно, они чувствовали свою несостоятельность как политиков. Все битвы, развязанные ими против Верховного Совета, они проигрывали с треском, на смех публике. Один их бывший советник, помню, в «Известиях» написал, адресуя правительству: «Зачем вы ввязываетесь в борьбу с заведомо более сильным противником, зная, что проиграете?» В такой обстановке, конечно, приход в Белый дом Руцкого, а затем и экс-министров усилил их подозрения и, видимо, заставил прибегнуть к последнему средству.

Думаю, сыграло и то, что Ельцина мощно поддержал Гельмут Коль. Ельцин согласился досрочно вывести войска из Восточной Германии, причем в чистое поле, без всяких компенсаций и предоставления жилья. Он даже отказался от долгов, которые ФРГ должна была выплатить России, в том числе по экологическим вопросам, о которых, кстати, я сам договаривался с Колем. В общем, Ельцин полностью сдал российские позиции в Германии в обмен на поддержку со стороны Коля в противоборстве с парламентом. Коль же в свою очередь обратился к Клинтону, прося его также поддержать «друга Бориса».

Сыграло свою роль и то, что так называемые демократы превратили американскую миссию в Москве в свой антипарламентский клуб. И вообще едут на Запад — дискредитируют парламент: мол, сталинист Хасбулатов только и мечтает вернуть казармы, лагеря, ГУЛАГи и т. д. Это была грязная пропаганда, за нее надо было преследовать в уголовном порядке. Помню, даже советник посольства США, одна симпатичная женщина, мне как-то сказала: «Руслан Имранович, почему вы в суд-то не обратитесь?» Я ответил, что это бессмысленно: суд они давным-давно прикормили, коррумпировали, подкупили. Плюс с мая 1993 года прибыл новый посол Америки, Пикеринг, занявший публично антипарламентскую позицию вопреки всем нормам международного права и дипломатической традиции. Он координировал действия всех сил, выступавших против Верховного Совета. В общем, это был полноценный международный заговор против парламентарной демократии.

Ельцин же за такую поддержку делал все, что они хотели. Дошло до того, что начальники управлений всех силовых ведомств перед назначением на посты должны были пройти собеседование с американскими должностными лицами.

— Да ладно!

— Именно так, причем на протяжении нескольких лет после их «славной победы» над парламентом. Все начальники управлений центральных аппаратов министерств проходили собеседование с фэбээровцами. Некоторые ездили в Вашингтон, некоторые прямо усаживались в кабинетах силовых ведомств. Наши силовики пребывали в их полном подчинении, так что никаких государственных секретов у нас не осталось. Когда сажают в тюрьму каких-то наших ученых, якобы продавших некие секреты американским или еще каким организациям разных стран, мне смешно, потому что абсолютно никаких секретов от американцев у нас нет. Все, что у нас было за 100 лет, они давным-давно знают, все передано должностными лицами еще эпохи Ельцина, да и не только.

Скажем, казалось бы, очень идеологически стойкий генерал Волкогонов, депутат Верховного Совета России. Он и мой союзник был, все время мне комплименты делал… А написал, что к нему пришли американцы и донесли, что Верховный Совет «затеял переворот». Он якобы передал это Ельцину, а Ельцин воскликнул с тоской: «Да я так и предполагал!» По меньшей мере примитивно. Потом обнаружилось, что весь архив генерала находится в Америке. Со всеми секретами. У него же был доступ ко всем секретам страны… Вот такие люди окружали Ельцина. И он сам из борца с привилегиями превратился в такого же человека. Эти люди, конечно, защищали свои личные интересы. Никакого желания обеспечить интересы государства, народа, общества у них не было. Это я очень хорошо понял. В сентябре 1993 года у меня была одна задача: спасти страну от этой команды.

— Отрешив Ельцина, вы наметили в президенты Руцкого?

— Мы вынуждены были назначить его исполняющим обязанности президента согласно Конституции. Но мы бы ни за что не допустили его в президенты. Это мои ближайшие соратники знали и в этом меня поддерживали. Я считал, что президентом страны после подавления переворота должен быть Валерий Дмитриевич Зорькин. Полагал, что мы уже в марте 1994 года проведем общенациональные выборы в соответствии с решением Съезда народных депутатов и выдвинем в качестве кандидата в президенты страны Зорькина. Правда, я ему об этом не говорил ничего.

Руцкой был неадекватным и абсолютно несостоятельным политиком. Я считал, что единственной нашей силой должны быть люди, возмущенные действиями исполнительных органов власти, которые придут поддержать нас. Они должны были расположиться по всему периметру Белого дома, как в августе 1991 года, но без баррикад. Руцкой же пригласил баркашовцев, генерала Макашова. Спрашиваю Владислава Ачалова, министра обороны (назначен Верховным Советом. — «Итоги»): «Как тут появился Макашов?» Он говорит: «Руслан Имранович, я его знаю давно, это мой старый сослуживец. Тем не менее, зная ваше мнение, я ему приказал здесь не появляться. Но его вызвал Руцкой и своим указом назначил мне в замы». Потом появились казачки, приднестровские снайперы, которые, конечно, нам были абсолютно не нужны — мы же не готовились к войне. Кстати, они никого и не убили. По заключению Генпрокуратуры, из оружия, находившегося в руках защитников Верховного Совета, ни один человек не был убит.

Но не надо было, как говорится, дразнить гусей. Возможно, что если бы тогда ни казачков, ни баркашовцев со товарищи с нами не было, то и события могли пойти по другому руслу. Впрочем, в Кремле наверняка бы придумали какой-то другой повод для силовой атаки. Наши противники привели под свои знамена всякий сброд, даже уголовников: мобилизовали рыночных деятелей, они — бандитов. Прилегающие отделения милиции были распущены, места милиционеров и их начальников заняли полуподпольные бандитские организации. Несколько дней они свирепствовали и убивали людей. Это мне рассказывали и те, кто попадал в эту мясорубку, и я сам тщательно в этом разбирался. Мне об этом и генералы рассказывали, и милицейские начальники. Уже после моего ареста они же назвали цифру убитых: около двух тысяч человек.

— Почему вы скептически отнеслись к переговорам с Кремлем при посредничестве Алексия II?

— А не было никаких переговоров. Во-первых, между кем переговоры? Указ-то не отменен, мы в глазах Кремля не депутаты. Тем не менее мы решили направить туда очень авторитетных людей: первого заместителя Юрия Воронина, двух председателей палат — Соколова и Абдулатипова. А кто принимал участие с той стороны? Глава администрации президента и люди, не решавшие ровным счетом ничего. Я говорил: хоть премьера пришлите, раз Ельцин не желает со мной встречаться. Черномырдину передайте, пусть придет или я поеду, куда он скажет. Не захотел ни президент, ни премьер. Отправили главу администрации Сергея Филатова. Ладно. Но о чем пошли переговоры? Включить свет или нет, туалеты включить или нет. Это, конечно, хорошо, но это не переговоры, это позорное дело. Переговоры должны были идти по существу конфликта. В повестке дня должно было быть всего два вопроса: отмена принятого Ельциным указа и отмена постановления съезда относительно его отрешения от должности. Это было бы логичным для обеих сторон. Да, Конституционный суд не мог аннулировать свое решение, но мы имели право принять его во внимание или ограничиться какими-то другими мерами. Но эти вопросы в повестку переговоров даже не включили. А если они выведены за рамки, то о чем вообще было переговариваться? Это был обман публики, пустая пропаганда. Они же обставили дело так, что якобы Хасбулатов в принципе против переговоров. Эту ложную информацию тиражировала пресса — все СМИ и ТВ находились у них под контролем.

— Когда вам стало ясно, что будет штурм?

— Когда Руцкой совершил непоправимую провокацию: повел людей, прорвавших милицейские кордоны и пришедших к нам на защиту, куда-то на окраину, на штурм «Останкино». Я понял, что все проиграно. Правда, мне ложно сообщили, что демонстранты захватили «Останкино» и хотят, чтобы я выступил. Кто-то настаивал, чтобы я немедленно туда приехал. Я направил в «Останкино» руководителя пресс-службы Юрия Мареченкова проверить это сообщение. Тем временем меня попросили выступить с балкона Верховного Совета. Я сообщил то, что мне было известно, и призвал всех к спокойствию и рассудительности. Призвал не осуществлять акций мести, поскольку был убежден в нашей победе. Но одновременно я потребовал установить контроль над Кремлем. И раньше я несколько раз требовал установить соответствующий контроль — в частности, говорил: место Руцкого — в Кремле, в кабинете Ельцина, Ачалова — в Минобороны, Дунаева — в МВД и т. д. Идите, занимайте свои рабочие места, нечего вам делать в Белом доме со своими вооруженными людьми. Да хоть штурмуйте, но занимайте свои рабочие места. Я же на своем месте нахожусь. Почему вы не на своих? Позже меня критиковали за эти высказывания, не вдаваясь в их суть. Но ведь Ельцин был узурпатором и его надо было задержать, выдворить из Кремля. Об этом почему-то не хотят думать.