Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2007 #4

Дальнейший процесс компьютеризации пошел достаточно быстро. Вслед за “Стрелой” появились более совершенные компьютеры: М-20 (1959 г.), БЭСМ-4 (1964 г.), БЭСМ-6 (1967 г.) и другие. Из экзотики они достаточно быстро превратились в широко распространенный и востребованный инструмент исследования.

В истории человечества важную роль играли великие открытия, которые в короткий срок оказывали огромное влияние на его развитие. Приведу несколько характерных примеров: книгопечатание, изобретение паровой машины, создание транспорта на механической тяге (железные дороги, пароходы), использование электричества, позволившее передавать энергию на расстояние, освоение атомной энергии. В ряду этих величайших достижений компьютеры занимают достойное место и могут по своей роли спокойно выдержать конкуренцию с любым другим изобретением. Если паровая машина расширила физические возможности, сделала людей сильнее, то компьютеры стали для них интеллектуальными помощниками. Первоначально они создавались как быстродействующие вычислительные автоматы. Однако очень скоро специалисты поняли, что их возможности гораздо шире: они могут работать не только с цифровой, но и любой другой информацией. Признанным тестом на интеллектуальные возможности компьютеров стала игра в шахматы, где они успешно побеждают самых сильных гроссмейстеров. Сегодня мы говорим, что компьютеры представляют собой устройства для сбора, хранения, анализа и передачи информации, и называем наш век веком информационных технологий.

Появление Вычислительного центра в Московском университете существенно повлияло на направления научных исследований молодых учеников Андрея Николаевича на кафедре математики. Теперь, на основании опыта работы в Отделе прикладной математики, он ставил перед нами такие научные проблемы, решение которых требовало широкого применения компьютеров. Приведу характерный пример.

Параллельно с работами над водородной бомбой по обе стороны “железного занавеса” начались работы по использованию процесса ядерного синтеза в мирных целях, как неисчерпаемого источника энергии. Первоначально они велись в тех же лабораториях, за теми же высокими заборами и с тем же строжайшим уровнем секретности. Игорь Васильевич Курчатов оказался первым в мире человеком, который понял, что работы над бомбой и работы по управляемому термоядерному синтезу (УТС) нужно разделить, что мирное использование ядерной энергии — это общечеловеческая проблема.

Пятьдесят лет тому назад весной 1956 года в Англию отправилась правительственная делегация Советского Союза, в состав которой наряду с лидерами страны того времени Н. С. Хрущевым и Н. А. Булганиным были включены два академика — И. В. Курчатов и А. Н. Туполев. С разрешения правительства И. В. Курчатов сделал в английском атомном центре в Харуэлле доклад об исследованиях в Советском Союзе по проблеме УТС, сняв с них завесу секретности. Доклад Курчатова произвел огромное впечатление на мировую общественность и имел важные последствия: вслед за Советским Союзом работы по УТС рассекретили США, Англия и другие страны. Начиная с 1958 года стали регулярно проводиться научные конференции по этой тематике, развиваться разнообразные формы международного сотрудничества.

После возвращения правительственной делегации из Англии в Москву прямо на аэродроме был устроен митинг, посвященный итогам визита. Митинг транслировался по телевидению, которое к тому времени достаточно уверенно вошло в наш быт. Сначала выступали руководители страны, потом слово было предоставлено академику И. В. Курчатову. К микрофону подошёл человек высокого роста с бородой сказочного Черномора. В студенческие годы от сокурсников, которые специализировались в области ядерной физики, я слышал, что всеми исследованиями в этой области в нашей стране руководит человек, которого коллеги в своем кругу зовут “Борода”. Его настоящего имени никто не называл: оно было строго засекречено. Теперь одного взгляда на оратора было достаточно, чтобы раскрыть великую государственную тайну: таинственный человек, который скрывался под псевдонимом “Борода”, — это Игорь Васильевич Курчатов. Впрочем, после доклада в Харуэлле его имя перестало быть секретным.

Дальше события развивались следующим образом. В 1957 году И. В. Курчатов предложил А. Н. Тихонову создать в Московском университете группу для решения математических задач, связанных с проблемой УТС. Андрей Николаевич принял предложение и сформировал такую группу на кафедре математики физического факультета, пригласив в ее состав и меня. В декабре 1959 года в Институте атомной энергии состоялся семинар, на котором Курчатов заслушал отчет Андрея Николаевича об основных результатах работы группы, дал им высокую оценку и поставил новые задачи. К сожалению, через полтора месяца, 7 февраля 1960 года, Игорь Васильевич умер. Однако семинар в Институте атомной энергии определил мою дальнейшую судьбу на многие годы: исследования по проблеме УТС стали основными в моей научной деятельности. В 1967 году я защитил докторскую диссертацию, а в 1981 году вместе с группой коллег из Ленинградского физико-технического института и Института атомной энергии имени Курчатова был удостоен Государственной премии СССР.

Первоначально, пока компьютеров было мало, на них работали “волонтёры”, пришедшие из смежных областей, в первую очередь из математики и физики. К числу таких “волонтеров” я отношу, в частности, себя и многих своих коллег. Однако к середине шестидесятых годов стала чувствоваться острая нехватка высококвалифицированных специалистов по вычислительной (компьютерной) математике, и решить кадровую проблему только за счёт “волонтёров” стало невозможно. Андрей Николаевич Тихонов, с его огромным опытом научной и педагогической работы, понял, что нужно не латать дыры, не переучивать людей, а готовить специалистов по вычислительной математике напрямую. Его идею поддержал Мстислав Всеволодович Келдыш. Эта поддержка имела важное значение для реализации предложения Андрея Николаевича. Келдыш был не только директором ИПМ, но и президентом Академии наук. Для него были открыты многие двери. Академики обратились к первому заместителю Председателя Совета Министров СССР Кириллу Трофимовичу Мазурову, изложили ему суть проблемы и получили поддержку на государственном уровне. В качестве полигона для начала работы был выбран ряд ведущих вузов страны, включая Московский университет. На плечи ректора университета академика Ивана Георгиевича Петровского легла сложная задача выбора наиболее эффективного пути организации подготовки специалистов по новому направлению. Обсуждались два подхода: создание нового отделения в рамках уже существующего механико-математического факультета и создание нового факультета. У сторонников каждого из них были веские аргументы.

За создание нового отделения ратовали многие видные профессора мехмата. Они считали, что два математических факультета МГУ не нужны. Подготовка же специалистов по новому направлению в рамках факультета со сложившимися учебными планами и программами, которые нужно только слегка модернизировать, со сложившимся опытным педагогическим коллективом позволит избежать параллелизма и упростит решение проблемы. Создание нового отделения приведет к увеличению общей численности студентов на факультете. Потребуется соответствующим образом увеличить численность профессорско-преподавательского состава. Однако новые преподаватели вольются в сильный педагогический коллектив факультета, так что трудностей не возникнет.

Андрей Николаевич, наоборот, настаивал на создании нового факультета. Он считал, что при разработке учебных планов, программ, методики преподавания по новой специальности опыт мехмата может стать не преимуществом, а недостатком. Будет очень трудно отказаться от сложившихся стереотипов, прошедших многолетнюю проверку и дающих прекрасные результаты. Он предлагал начинать дело с чистого листа и разрабатывать программы с учётом огромного опыта мехмата, но без их прямого копирования.

В этих условиях окончательное слово предстояло сказать академику Петровскому. Не знаю, упростило или, наоборот, усложнило его миссию то, что он сам был профессором механико-математического факультета. После длительных обсуждений ректор поддержал идею создать новый факультет.

Итак, 16 марта 1970 года стало днём рождения ВМК. Факультет начал самостоятельную жизнь. Сразу возникло много проблем, и самая важная — кадровая. Нужно было в кратчайший срок, до 1 сентября — начала первого в истории факультета учебного года, — укомплектовать кафедры. Андрей Николаевич сумел привлечь на факультет в качестве заведующих кафедрами и профессоров ряд ведущих специалистов. Среди них академик Л. С. Понтря-гин, члены-корреспонденты С. С. Лавров, Ю. В. Прохоров, А. А. Самарский, С. В. Яблонский, профессора Н. С. Бахвалов, Л. Н. Большев, Ю. Б. Гермеер, В. А. Ильин, Л. Н. Королёв, О. Б. Лупанов, В. В. Русанов, М. Р. Шура-Бура. Когда, подбирая материал для очерка, я составлял этот список, то невольно обратил внимание на прозорливость Андрея Николаевича. В течение нескольких лет после создания факультета Ю. В. Прохоров, А. А. Самарский, Н. С. Бахвалов, В. А. Ильин, О. Б. Лупанов были избраны академиками, Л. Н. Большев, Л. Н. Королёв, В. В. Русанов — членами-корреспондентами Академии наук.