Б. Александров - Черные лебеди. Новейшая история Большого театра

Квинтэссенцией «тусовки» стало открытие исторического здания после шестилетней реконструкции. Дмитрий Медведев торжественно объявил театр «национальным брендом», а простой люд у телевизоров развлекли блеском драгоценностей на новорусской знати (о стоимости пропусков слагали легенды) и выписанными «из-за бугра» иностранными звездами. Народ ответил на это новой присказкой: «Продай квартиру — купи билет в Большой!»

Реконструкция, кстати, это отдельная тема. Ею пусть занимается Счетная палата, которая уже выявила превышение сметы в 16 раз. А чему удивляться? На «национальном достоянии», может, еще кто и постеснялся бы «бабки варить», а на «бренде» — сам Бог велел. Так или иначе, театр открыли — и открыли новой реЖОперой.

На сей раз освежили, а может, правильней сказать «освежевали», оперу «Руслан и Людмила». Про Пушкина лучше сразу забыть, потому что режиссером стал тот же Д. Черняков (видимо, пришелся ко двору). Да и композитор Михаил Глинка, к счастью, не знал, что под написанную им в середине XIX века музыку развернется на главной сцене Большого театра бордель с кривляющимися проститутками и бандершей Наиной; сады Черномора станут массажным салоном, где Людмилу будет развлекать гориллоподобный стриптизер и бегающие по сцене голые тетки; да и Фарлаф тоже окажется не прочь «показать себя»: по ходу действия он раздевается на столе, обливаясь пивом. А волшебник Финн, появляющийся на сцене с сигаретой в зубах, выведет Людмилу из «очарованного сна» внутривенной инъекцией. При виде ее конвульсий кто-то в зале насмешливо выкрикнул: «Что, передоз?» Особенно к месту после всего этого заключительный хор Михаила Глинки: «Слава великим богам! Слава Отчизне святой!»

В ответ на этот шедевр зрителями было предложено ввести понятие «Опера 18+».

Какой глубокий смысл закладывал в свое творение режиссер? Может, просто хотел порадовать глаз бомонда привычными сценами их досуга? А что, кому-то наверняка понравилось. Реакция публики в очередной раз продемонстрировала уже ставшее привычным расслоение: крики «браво» из партера и «позор» с верхних ярусов, куда теперь загнаны преданные театралы — на партер большинству из них по нынешним ценам не хватает.

Ну и пусть себе кричат, зато галочка поставлена, премьера состоялась, деньги освоены — все как у людей! — можно отчитываться о новых достижениях. При этом, рапортуя об успехах на ниве искусства, про такие мелочи, как социальные гарантии для артистов и поиск талантливых детей, на котором держится непрерывность поколений в труппе, чиновники от культуры предпочитают не вспоминать.

Молодежь у нас явно кому-то не угодила, и область культуры не стала исключением. Например, бравые генералы, честно трудясь на благо армии, уверенно выступили за предложение укомплектовывать ее в том числе выпускниками хореографических училищ, которые до этого всегда освобождались от службы, поступая сразу после экзаменов на работу в театр. По словам профессионалов, год в сапогах для артиста балета — это конец карьеры. Так же как и для музыканта, если ему вместо скрипки дать в руки лопату и отправить строить дачи тем самым генералам. Забривать решили всех. Вроде бы банальный дебилизм, но это тут же разорвало бы цепочку «обновления кадров».

Пока артисты взывали к разуму законодателей, начальство не торопилось с выводами. Может, рассчитывали, что, как уж повелось в России, опять женщины все на себе вытянут? А что, тут и пригодились бы «некондиционные» девочки поздоровее — пусть носят миниатюрных! Но нет, вроде до откровенного абсурда не дошло.

Помимо этой гениальной инициативы, в какой-то момент в угоду нашим западным «учителям» было решено реформировать саму систему художественного образования, ту самую, которая «старше, чем США как государство», то есть подогнать ее под «демократические» стандарты. Так, раннее начало (для профессиональной карьеры это обязательное условие) приравнивается к насилию над детьми, конкурсный отбор тоже нужно отменить, ведь отказ в приеме или отчисление могут стать причиной комплекса неполноценности; кроме того, педагогам должно быть запрещено прикасаться к ученикам (а это в музыке и балете необходимо). Под каким предлогом, угадайте с трех раз? Естественно, это же может быть воспринято как сексуальные домогательства! То есть стриптиз в опере это нормально и приветствуется, а положение плеча ребенку поправить — низззя! Хотя, казалось бы, чего бояться — им же все равно скоро это на сцене изображать под аплодисменты критиков и одобрительное зевание «новой публики»?.. Лишь общими усилиями некоторых деятелей культуры, которые не побоялись открыто высказаться, проект удалось отменить.

Естественно, чтобы показать, какое у нас «блестящее настоящее», надо привычно плюнуть в прошлое. Вторя западным экспертам, «продвинутые» критики, хором с оборзевшими русофобами, кинулись представлять живших в советское время мастеров «прислужниками режима», а созданные тогда спектакли — идеологически вредными и пропагандирующими тоталитаризм. По этой логике балет Ю. Григоровича «Спартак», например, однозначно надо снять с репертуара: в нашем свободном обществе бордель на сцене — это актуально, отражает реальность, а восстание рабов — нехорошо, ибо прославляет коммунистические идеи.

Неудивительно, что при таком «художественном курсе» Большой театр постепенно теряет ореол сакральности. Да и как может быть сакральным «бренд»? Поэтому пресса наваривается на нем по полной — в лучших традициях шоу-бизнеса. Кроме того, столько грязи было вылито на театр по самым разным поводам, что любые реплики «изнутри» уже привычно трактуются ловкими журналистами как «проявление межклановой борьбы» и используются для разжигания все новых скандалов. Ничего личного, только бизнес. Поэтому понятно, что немногие решаются открыто выступать против «заданного направления». Мало того, что это может стать причиной репрессий, от которых не защитят ни награды, ни звания, так еще и вызвать очередной поток помоев в свободной от всего (в первую очередь от совести) печати.

Последний случай совсем уже дикий, может, хоть здесь стоило бы задуматься? Но и это стало «выгодным дельцем». Официальные лица решили поиграть в Шерлоков Холмсов, озвучив некие намеки, и пресса, почуяв тошнотворно-сладостный аромат внутритеатральных интриг, радостно подхватывает инициативу. Вот уже издания пестрят громкими заголовками, привлекая внимание публики именами известных артистов — теперь в криминальном контексте; строятся и обрастают додуманными деталями сотни версий, вытаскивается наружу все имеющееся в наличии грязное белье, заново смакуются подробности самых громких и грязных историй, а под видом новой информации перепечатываются сплетни и слухи, и это мгновенно тиражируется СМИ всего мира, в очередной раз с готовностью выставляющих Россию страной диких варваров, а Большой театр — скопищем интриганов и негодяев.

Так и хочется сказать: «Люди, очнитесь!» Это же был храм — освященный поколениями служивших там гениальных людей, наполненный светом их таланта, укрепленный адским трудом, омытый слезами отчаяния и восторга. Никому в голову не могло прийти делать рейтинг на храме!!! Но последние 20 лет то ли чьими-то целенаправленными усилиями, то ли смесью глупости, разгильдяйства, алчности и холуйства, а быть может, ужасающе действенным сочетанием всего этого храм постепенно превращается даже не в «бренд», а в «продакшн». И если «бренд» еще стараются хоть как-то защитить, чтобы не потерять лицо, то на «продакшне» каждый зарабатывает, как хочет.

В советское время, когда Большой театр выезжал на гастроли, в зарубежной прессе писали о гениальных солистах, о великих педагогах, о блистательной школе, о мастерах высочайшего класса. А сейчас? Интриги, скандалы, расследования. Осталось только перевести на английский анекдот из российской прессы: Большой театр приехал на гастроли в Чикаго. Чикагская мафия в ужасе покинула город. В наших СМИ сейчас муссируются скандалы, это значит, что готовят снятие кого-то из воров-хозяев этого нечистоплотного на сей день искусства. Будут хвастаться: «Вот мы сняли!» Как с Сердюковым. Не хвастаться надо, что сняли, а извиниться всенародно за то, что назначили! За позор.

Михаил Задорнов