Артур Шигапов - Сверхигра

Олеся медленно поднялась, вызвав локальное цунами и водопады с мраморных плеч, ступила на коврик. Разумеется, причина подростковых страданий для нее не была никаким секретом и вызывающе обозначила себя в большом зеркале длинными волнистыми локонами, высоким бюстом и огромными чистыми глазами, в которых утонула не одна сотня воздыхателей. В квартире стояла удушливая жара, подернутая сизым торфяным перегаром, и одежда вызывала лишь чувство отвращения. Завернувшись в полотенце, она подошла к компьютеру и вставила в привод новый диск с любимым «Сталкером». Этот гад унес все игры. На кой они ему сдались? Разумеется, чтобы уколоть побольнее. Но мне не больно. Просто пришлось заехать по дороге домой на Савеловский компьютерный рынок и купить «пиратку» за 200 рублей, со всеми тремя частями. Продавец, молодой парень лет 25, похожий на мышонка, как обычно, уставился на область пониже плеч, но ответный взгляд-выстрел, натренированный еще в институте, не оставил человеку-мыши никаких шансов. Знакомая заставка, тягучий гробовой саундтрек и полное собрание книг серии «Сталкер» на полке. Да, жаль, что в реальной жизни нельзя ходить с огнеметом и пушкой Гаусса. Начало игры проходится автоматически, на рефлексах. «One shot – one kill», как в фильме «Снайпер» с Томом Беренджером. Сегодня не будем жалеть ни чужих, ни своих. Раненый сталкер просит о помощи и претендует на аптечку, но получает пулю в лоб. Ах, какой трагичный финал жизни компьютерного бота! Простите, уважаемый дружеский бот, «Мисс Stalker-portal» сегодня не в настроении, скажите спасибо смогу и сороковнику за окном. Еще один кордон военных пройден, дурацкая сшивка локаций – не могли сделать по-нормальному, стоило шесть лет возиться – и еще несколько бандитов в ауте. Ура, еще один сталкер освобожден и сейчас ответит за все подлости и моральную неустойчивость собратьев по полу! Выстрел в упор, еще… что за черт…

Потрепанный «КРАЗ» несся прямо на пост. Буквально за несколько метров от шлагбаума водитель осадил машину и по заведенной традиции легонько ткнул капотом крашенную в полоску конструкцию. Солдатик на посту делано нахмурился, как полагалось салаге на первом году службы. Из кабины высунулась довольная чернявая физиономия пассажира. Водитель же скрылся за играющими оконными бликами.

– Откуда дровишки?

– Из лесу, вестимо. Из «рыжика». Что за вопрос, рядовой?

– Вопрос как вопрос, служба. – Солдатик изо всех пытался показать, кто тут главный и кто в случае чего может не пропустить кое-кого кое-куда. – А почему в Припять? Почему не сразу на похороны?

– Надо догрузиться в городе. У вас тут вчера «дезики» одну дрянь фонящую обнаружили, просили вывезти. Короче, не компостируй мозги, пропускай, у нас сегодня еще две ходки. – Чернявый смотрел насмешливо, как любой из «партизан»[3], уже не раз нюхнувших радиационного пороха. Такие ничего и никого не боялись.

– Покажи, что везешь.

КПП «Припять»

– Залазь сам и смотри. Программу по деторождению уже выполнил? Девок всех, что планировал, отпялил? Ну, тогда – вперед и с песней!

Из кабины грянуло веселое ржание водителя.

Рядовой подошел с дозиметром к кузову. Сразу раздался противный треск. Каждый раз слышишь, и каждый раз страшно. Как будто старуха с косой к тебе подходит и гладит по голове, а от поглаживаний ее – мурашки врассыпную по телу.

Постовой передернул плечами. Да ну этих «партизан»-смертников. Посмотрим, кто через годик будет смеяться, а кто висячим прибором указывать время на полшестого. Что они там ценного могут вывезти из «пятерки»? Неучтенные рентгены? Все, что имело стоимость, вынесли еще с полгода назад. Дембеля из предыдущих смен рассказывали, как за месяц дежурства «на палке» можно было накопить на настоящий кассетный мафон или даже мопед. Жители Припяти вывозили фонящие вещи и рассчитывались мятыми зелеными трешками, синими пятирублевками, а когда и червонцами с портретом Ленина. Ликвидаторы-»партизаны» совали все больше фанфурики в виде тройного одеколона и всяких других спиртсодержащих жидкостей. Один раз киевские мусора выгоняли из Припяти чей-то «волгарь», а ДП-5 у сержанта Мусалямова так завыл, будто поймал взломщика сберкассы. Менты, никогда не платившие, от испуга отслюнявили аж полтинник. Кому эта машина досталась, кто своими яйцами на «автомобильный реактор» сел, неизвестно. Тот полтинник у сержанта все равно старший наряда отнял и разделил с пацанами по-честному. А сейчас из города и со станции один хлам везут: срезанную землю, разбитую мебель, спиленные деревья, мусор и прочую хрень. Светусик, кстати, письма пишет, мол, ждет не дождется и вся тает, как мороженое, не смотрит ни на кого. А пошли вы все на…

– Документы в порядке? Проезжай!

Машина выкатилась на проспект Ленина. Мимо замелькали панельные девятиэтажки. Не дома – остовы их, безжизненные, с разбитыми окнами.

Черный Сталкер молча смотрел на подоконники, заваленные снегом, и на редких птиц, рассевшихся по соседним деревьям. Вместе с разбитым стеклом из дома уходит душа. Незаметно выветривается с последними остатками тепла ранней осенью. Потом туда врываются ветер, дождь, снег, пучат полы, обитые крагисом, отшелушивают краску с потолков. Нескольких холодных месяцев хватает, чтобы стереть почти насухо память о бывших хозяевах. Как там было у Розенбаума? Недавно совсем ребята приносили новую запись.

Зимняя Припять

Окна разбиты, распахнуты настежь, и нет никого. Ничего не подаришь. Некому дарить. Бродят по городу какие-то тени, что-то делают, волокут вещи по своим хозяйственным нуждам, и плевать им на пустые окна. Иногда они сами их бьют, когда хотят что-то выкинуть из квартиры, или просто так. В любом другом городе, в любое другое время на звук вылетающих стекол сбежится любопытная толпа, кто-то со страху милицию вызовет, а тут круши – не хочу. Он и сам иногда так делал. От тоски неизбывной или в приступе злости – бывало по-разному. И улетала в небо очередная порция домовой души, невидимым дымом, на их многоэтажные небеса…

Брошенный город

– Жорик! Джордж! Очнись! К-куда рулить-то? – Водитель, еле помещавшийся в кабине грузовика, прервал свободное течение мысли. Легкое заикание, к такой манере привыкаешь быстро. – Опять ты в облаках кружишь. Который м-месяц здесь, пора бы и привыкнуть.

– А я почем знаю? Давай налево, найдем куда приткнуть.

– А может, в землю за-закопаем?

– А чем будешь долбить, долотом своим? Земля мерзлая, как камень. И непонятно к тому же, будут «дезики» еще срезать слой или нет. Надо укрытие какое-то найти, там и спрячем. Здесь еще поверни.

– Неохота долго кружить, когда за спиной такой г-груз. Свинец свинцом, а жить-то охота. Как п-прятать будем? Одному не поднять, да и фонит прилично.

– В отличие от некоторых я имею свойство думать головой. Перед выездом закинул в кузов тачку с усиленными колесами. Так что повезем с песней!

– А когда тебя «спецура» за-замела, ты тоже… ею думал или другим местом? – Водитель опять заржал, обнажив недостаток зубов. Личностью он был весьма колоритной: на косую сажень в плечах плотно, по-боксерски, насадилась голова с мясистым носом, но он вовсе не портил облика, и девицы находили парня весьма привлекательным, чем-то похожим на молодого Депардье. Обладатель носа очень бы удивился, если б узнал, что знаменитый француз тоже слегка заикался в юности, от чего лечился потом у логопеда-дефектолога. Впрочем, иностранных фильмов водитель не смотрел.

– Думал, чем надо. Там такие придумщики работают, что тебе и не снилось. Сидят в машинах, пасут тебя, а сами по телефонам переговариваются.

Город за колючей проволокой

– Как это? По рации, что ли?

– Сам ты рация. Радиотелефоны. Оснащение – высший класс. Ты, Димон, хоть и похож на Депардье, а деревня деревней.

– Блин, вы за-задолбали со своим Депардье. Девки все как одна поют, теперь ты. Он что, такая уж з-знаменитость?

– Мировая. Я незадолго до ареста ездил во Францию по обмену, видел его на выставке в Париже. Одет был как бог. «Карден», «Диор», гуччи-шмуччи, рядом девушки-манекенщицы. Он худой, но с широкой костью, а волосы длинные. У них там за длинные волосы в ментуру не забирают, как у нас, тем более «звезду». Ты, как выберешься отсюда, сходил бы в кино, посмотрел на двойника. «Беглецы» вон часто показывают, или «Невезучие».

– Невезучими мы с тобой станем, если кузов б-быстро от груза не очистим. Неохота мне лишнюю дозу на конец свой мотать.

– Конец у нас у всех один: коммунизм. Мы с тобой сможем его для себя построить, если постараемся.

Движение запрещено