Марат Каландаров - Виза в пучину

— Откуда, приятель? Тот настороженно посмотрел на меня и пробубнил:

— Из Таллина. Слышал о таком городе?

— Выходит, мы соседи. Я из Риги.

Сморщенное лицо разгладилось, дряблый рот улыбчиво приоткрылся, обнажая белые зубы с желтыми крапинками золотых коронок.

— Почти земляк! — прохрипел он и хотел еще что-то сказать, но тут появились вербовщики. Молодые крепкие ребята подъезжали на добротных машинах. Всех их роднила спортивная выправка, жесткость в глазах и русская речь с примесью блатного жаргона. Представители бандитских группировок явно вольготно чувствовали себя в этой хлебосольной стране. Вот и сейчас они деловито осматривали «живой товар», забирали паспорта и уводили к своим автомобилям. Лишившись документа, человек становился собственностью работорговца.

Высокий детина со шрамом на лбу окинул меня оценивающим взглядом. Я внутренне напрягся — судьба уже манила меня кое-какими посулами, но незримый карточный домик надежды рассыпался, когда я ошарашил вербовщика отсутствием паспорта. Он посмотрел на меня, как на прокаженного, и тут же потерял ко мне всякий интерес. Другие претенденты безропотно протягивали документ, их увозили в неизвестном направлении.

Эстонцу тоже не везло. То ли синяк под глазом отпугивал, то ли неряшливая одежда, но, окинув парня пытливым взглядом, работодатель проходил мимо. Эстонец лишь тяжело вздыхал вслед.

— Не переживай, земляк, — я пытался его успокоить. — Подберут и тебя.

— Кому нужен такой ободранный! — тоскливо заметил он. — Приехал в Прагу на пару дней, а кукую тут уже с неделю…

— А что случилось?

— Русский стандарт, — он криво усмехнулся. — Напоили, обобрали… Очухался уже на окраине Праги с вывернутыми карманами. Наши соотечественники поработали… Помню, девушка смазливая ко мне подкатилась в кафе и щебетала с хохляц-ким акцентом… Сидели, коньячок попивали, а потом красавица предложила к ней поехать, — он тяжело вздохнул и продолжил: — У меня пунктик есть… Как перепью сверх нормы, мозг отключается, и ничего не соображаю… Последнее, что помню, в машину сел… Чемодан свой я в камере хранения на железнодорожном вокзале оставил. И его умыкнули. Слава богу, паспорт в кармане оставили.

И с отчаянием в голосе добавил:

— Брожу, как бездомная собака, по чужому городу. Где взять деньги на обратный путь, если в Чехии у меня нет знакомых? Украинский бродяга подсказал, что здесь можно найти работу… Вот и приехал. Одна радость — в пражском метро нет турникетов и контролеров, можно бесплатно прокатиться…

— Контролеры есть, — пояснил я. — Только в такую рань они спят.

— И слава богу. Я по утрам в вагоне метро отсыпаюсь.

— Мой тебе совет: спрячь паспорт и забудь о нем.

— Тут вы правы, — раздумчиво произнес он. — Так и сделаю.

— Мы почти земляки, давайте хоть морально поддерживать друг друга, — ободряюще предложил я.

В глазах новоиспеченного знакомого блеснули искорки надежды.

— Согласен. А как вы здесь очутились?

— Аналогичная история, только был я абсолютно трезв. — Я стал рассказывать припасенную легенду. — В центре города портфель из рук вырвали, а в нем — и деньги, и документы…

Толпа быстро редела. Разобрали почти всех. Остались лишь я и бедолага из Таллина. Видимо, решил я, затея с журналистским расследованием рухнула и придется возвращаться ни с чем. Но вдруг появился запоздавший вербовщик. А так как нас оставалось всего двое, он заспешил в нашу сторону. Изучающе оглядев меня, потребовал паспорт. Я, естественно, сказал, что его у меня нет, чем крайне озадачил мафиози. Однако выбора у него не было. Связавшись с кем-то по мобильнику, он долго чередовал нормальные слова с отборным русским матом, объясняя ситуацию. Парень из Таллина смотрел на него взглядом преданной собаки. Колючие зрачки вербовщика, как блохи, перескакивали от эстонца ко мне. Наконец он поклялся по телефону собеседнику, что с рабочих глаз не спустит, и, поманив пальцем, зашагал к автомобилю. Мы безропотно сели позади водителя, который повел машину по трассе, ведущей в Карловы Вары.

— Условия такие, — сухо изрек «благодетель», — я обеспечиваю вас работой, ночлегом в отеле и крышей.

— Если есть отель, — прикинулся я бестолковым, — для чего нужна еще одна крыша?

— Лапоть, — презрительно ухмыльнулся бандит. — Крыша — это я, твоя защита. Гарантирую, тебя не тронет ни чешский чиновник, ни наш бандюга.

— И даже местная полиция! — в моем голосе смешались удивление и восторг.

— Даже полиция, — самодовольно протянул он и жестко добавил. — Вы за это будете отстегивать лично мне тридцать процентов от дневного заработка. Я рискую, предлагая вас хозяину без документов. А за риск надо платить.

В знак устрашения он похлопал по внутреннему карману, где я уловил нечто похожее на контуры пистолета. Мне ничего не оставалось, как кивнуть головой.

Так мы оказался на одиноком хуторе, что между Прагой и знаменитым курортом. Вербовщик подвел нас к невысокому, богатырского сложения пану, с залысинами и пышными пепельными усами. Переговорив с поставщиком, фермер вытащил бумажник и отсчитал банкноты. Тот благодарно закивал головой и заискивающе проговорил:

— По вашему звонку, пан Иржи, я буду здесь, как штык.

— На ночлег отвезешь туда же, — распорядился хозяин. Вербовщик кивнул, подошел к нам, и его тупой, украшенный прыщами подбородок угрожающе дрогнул.

— Попытаетесь бежать — из-под земли достану и пристрелю! Он вперился колючими зрачками почему-то именно в меня и прошипел:

— Все понял? Я с трудом выдержал его пронизывающий взгляд и молча кивнул в ответ. На лице эстонца царило безразличие.

— То-то! — губы бандита изогнулись в змеиной улыбке. Он засеменил к машине. Фермер подошел ко мне, показал глазами на коровник и на хорошем русском языке приказал:

— Вывезешь навоз, помоешь коров. Чтоб все блестело, как в операционной.

— Вы хорошо говорите на русском, — заметил я.

— Я когда-то в молодости очень любил Советский Союз и был старательным партийцем. Меня за это послали учиться в Москву. Но пришел шестьдесят восьмой, и я возненавидел вашу страну, — он хотел еще что-то сказать, но осекся и уже повелительным голосом предупредил. — Извольте хорошенько запомнить — рабочие в моем хозяйстве лишние вопросы не задают. Он повернулся к эстонцу и поманил толстым, как сарделька, пальцем.

— Приступай к разгрузке, — хозяин кивнул на объемистую фуру. — Мешки с цементом складывать в сарае. Приедет клиент — загружай не мешкая… Будете работать с энтузиазмом, — подытожил он, — заплачу нормально.

— А нормально — это сколько? — деловито спросил я.

— Триста крон в день.

— Сколько часов мы работаем? — не унимался я.

— Десять часов с коротким перерывом на обед, — пан бросил на меня осуждающий взгляд и процедил. — У русских есть поговорка: язык мой — враг мой. Меньше слов — больше работы. Приступайте, то-ва-ри-щи.

Он взглянул на часы и зашагал к усадьбе.

Я вооружился лопатой и стал сгребать навоз. Ферма была запущенной, пришлось изрядно повозиться с тачкой и шлангом, прежде чем полы засверкали чистотой. Потом принялся мыть коров, поглядывая в узкое оконце. У фуры пыхтел балтийский земляк. Каждый мешок цемента ему давался с большим трудом. Он сгибался под тяжестью все ниже и ниже и, наконец, рухнул на землю вместе с ношей. Сквозь стены коровника просочился стон. Я отложил шланг, выключил воду и направился к нему.

— Больше не могу, — задыхаясь, проговорил он. — Это самая настоящая каторга…

— Сколько мешков отгрузил?

— Двадцать, — устало выдохнул парень, размазывая по лицу струйки пота. — Я не бурлак, а музыкант. Мои пальцы привыкли скользить по клавиатуре…

— В свое время мне приходилось за четыре часа перенести… — я мысленно произвел несложные математические подсчеты и оглушил эстонца весомой цифрой, — 1440 мешков с цементом.

После изрядной паузы тот недоверчиво покачал головой.

— Такого не может быть.

— Может, — заверил я и опустил якорь в глубину своей памяти. Рижский морской порт… Многокилометровые причалы с пришвартованными судами под разными флагами. Радары и мачты на фоне голубого неба, клювы портальных кранов, опускавших тяжелые стеллажи с цементом в темные пасти трюмов…

Я, студент первого курса факультета журналистики университета, пришел сюда узнать, как достается человеку соленый рубль, и заодно испытать себя на прочность.

— В студенческие годы, — пояснил я, — пришлось вкалывать докером в порту. Семь потов сойдет, пока суда загружали цементом… Площадку с мешками стрела крана опускала по центру трюма. И мы, грузчики, хватали их и торопливо разносили по всем углам судна… Иногда мешок с цементом приходилось метров десять тащить… Так за смену на каждого докера набиралось по вагону. А вместимость пульмана — 72 тонны. Вот и раздели это число на вес мешка с цементом, то есть на пятьдесят килограммов. Получишь цифру, которую тебе назвал…