Геннадий Ищенко - Коррекция (СИ)

— Что с вами? — с тревогой спросила проводница молодого человека, которому явно было нехорошо.

Он ухватился руками за аварийный поручень и с изумлением оглядывал вагон экспресса, слегка раскачиваясь, хотя движение поезда, как всегда, почти не ощущалось.

— Кружится голова, — ответил он, — и я совсем не помню, как здесь очутился.

— Я вас в своей секции тоже не помню, — сказала проводница. — Вы едете по билету, чипу или броне?

— А где это я? — спросил он, не отвечая на ее вопрос.

— Это вторая секция седьмого вагона экспресса «Пермь–Москва». Вы, что, вообще не помните, как здесь оказались? Достаньте ваш чип, может быть, там есть данные?

— Вроде голова перестала кружиться, — с облегчением сказал парень, отцепляясь от поручня. — А что за чип? О чем вы говорите?

— Как о чем? — удивилась женщина. — О вашем электронном удостоверении личности. Неужели вы и этого не помните? Вас, случайно, никто по голове не бил?

— Не помню, — помотал головой парень, видимо, вызвав этим приступ головокружения, потому что он опять ухватился за поручень. — Если бы кто‑то бил, была бы хоть какая‑то боль.

— Идемте в мое купе! — решительно сказала проводница. — Здесь мы будем мешать пассажирам.

Словно в подтверждение ее слов недалеко от них открылась дверь, и из купе в коридор вышли и двинулись в их сторону четыре негра.

— Мадам! — по–английски обратился к проводнице самый пожилой из них. — Мы скоро вернемся в купе. К вам будет просьба — принести четыре обеда.

— Хорошо, господа, — на чистом английском ответила проводница, — сейчас вам принесут контейнеры.

— Ну же, давайте быстрее! — обратилась она к парню. — Идите, пока я добрая. Или вызвать транспортную полицию?

— Не надо полицию, я иду! — поспешно ответил тот. — Не знаю почему, но мне не нравится слово «полиция».

— Не вам одному, — усмехнулась проводница, прикладывая большой палец к считывателю двери.

Дверь отъехала в сторону, дав им доступ в небольшое, но уютное служебное купе.

— Садитесь на диван, — пригласила проводница, — а я сейчас приготовлю чай. Минут через десять уже будут окраины Москвы, так что скоро приедем.

— Никогда не ездил с такой скоростью, — сказал он, отворачиваясь от прозрачной стены. — Стоит задержать взгляд, и опять начинает кружиться голова.

— Не у вас одного, — сказала женщина, разливая по чашкам горячую воду. — Хоть от путей все убрали, но все‑таки триста километров в час это немало, поэтому просто включим штору.

Она что‑то сделала, и из стены выползла матовая пластина, смазавшая мелькающий за окном пейзаж. Потом проводница в каждую чашку капнула пару капель чайного экстракта и бросила по одной пластинке подсластителя.

— Пейте! — она пододвинула ему чашку. — И снимите свою куртку, а то вспотеете. Хорошая у вас имитация кожи.

— Почему имитация? — спросил он, поморщившись от неприятного вкуса напитка. — Обычная кожаная куртка. Но вы правы, нужно раздеться.

— Шутите? — спросила она, пощупав рукав. — Посмотрите по карманам, может, что‑нибудь найдете.

— В карманах куртки ничего, — разочарованно сказал парень, — а в брюках только носовой платок. Вас как зовут? Извините, я сильно растерялся, поэтому…

— Ириной меня зовут. А вас?

— Понимаете, Ирина, — он отложил куртку и потер рукой лоб, — я ведь совершенно ничего не помню. Вот вы спросили об имени, и у меня в голове мелькнуло имя Алексей. Будем считать, что оно мое. И когда вы заговорили с неграми, я все понял. Получается, что знаю английский язык.

— Кто его сейчас не знает! — махнула она рукой. — А называть темнокожих неграми не советую. За оскорбление могут и избить. Послушайте, Алексей, включите голо. Там должны быть все данные владельца. Их многие используют вместо чипов.

— Какое голо? — не понял он.

— На вашей руке коммуникатор с голо–экраном.

— Это обычные механические часы, — он закатил рукав, показывая часы.

— Вы не миллионер? — спросила Ирина. — Небось, и брюки из натуральной шерсти? Уже въехали в Москву, слышите, сбавили скорость? Мы по городу больше ста километров не ездим, поэтому на Ярославский вокзал прибудем через полчаса. Штору уже можно убрать.

— А почему все видно сверху? — спросил Алексей, глядя на мелькающий городской пейзаж.

— Вы даже этого не помните, — покачала головой Ирина. — Все экспрессы двухэтажные, а моя секция на втором этаже.

— А как же обеды для этих… темнокожих? Вы о них не забыли?

— Делать им больше нечего — обедать перед самой Москвой! — недовольно сказала Ирина. — Разносить им обеды это не моя обязанность, а заказ я для них сделала, как только мы зашли. Набрала на пульте номер их купе и сколько контейнеров доставить. Давайте поговорим не о пассажирах, а о вас. Что думаете делать? Молчите? Я вам все‑таки советую обратиться в полицию. Вид у вас приличный, поэтому и обращение будет нормальным. Они вашу личность быстро установят по пальцам, а уж родственники вам помогут.

— Спасибо, — сказал он. — Наверное, так и сделаю. Что‑то мы уж больно долго едем. На такой скорости уже давно должны были бы проехать всю Москву.

— Как же ее быстро проедешь, если она вытянулась на сотню километров? — возразила Ирина. — Сейчас въедем на эстакаду, и еще больше сбросим скорость. Но до вокзала уже ехать не больше десяти минут. Я вам советую идти в полицию не на вокзале, а проехать в центральную часть города. Чипа у вас нет, но таксисты принимают наличные. Держите пятьдесят рублей, на такси вам хватит.

— Мне неудобно, — замялся Алексей. — Такие деньги… Вряд ли я смогу вас увидеть, чтобы отдать.

— Это мелочь, — сказала Ирина. — Я не слепая и вижу, что вы не притворяетесь, а действительно попали в беду. Многим на вас будет плевать, но еще найдутся те, кто захочет помочь, особенно если для этого не надо будет напрягаться. Надевайте куртку, и пойдем на выход.

Купе проводницы было в конце секции, и вышли они минут за пять до прибытия, поэтому на эскалатор, который стоял напротив вагонных дверей, Алексей ступил первым. С эскалатора он попал в один из залов вокзала, на треть заполненный толпой пестро одетых пассажиров, среди которых встречалось довольно много крепких, мордастых парней в голубой форме с надписью «Полиция» на спине. Пройдя через пару залов, парень вышел на площадь. Пешком на вокзал попадали единицы, все остальные приезжали в такси, которые тут же загружались приезжими и уносились в город. Много этих треугольных машин, выкрашенных в желтый цвет, с привычными шахматными клеточками ожидало пассажиров на трех вокзальных стоянках. Ехать в полицию не тянуло. Он не понимал, почему эта организация вызывала у него неприятные чувства. Что‑то в самом ее названии было для него глубоко чуждым. Решив не спешить и посмотреть на Москву, он пошел пешком, пристроившись за двумя азиатами. Судя по разговору, это были японцы. Саму Москву он не узнавал. Либо она разительно изменилась, либо он ее забыл, как и все остальное. Пешеходов было очень мало, зато машин на улицах… Мало того, что они заполняли сами улицы, они еще проносились по транспортным эстакадам, которые громоздились над головой в несколько ярусов. Время от времени ему приходилось спускаться в подземные переходы, которые были снабжены бегущими дорожками. Уже вечерело, и на улицах зажглись мощные светильники, заливавшие все вокруг ярким оранжевым светом. На выходе из одного перехода его встретили. Еще только увидев трех неряшливо одетых молодых людей, стоявших у лестницы, Алексей почему‑то сразу понял, что добром с ними разойтись не получится. Оставаться на движущейся дорожке было опасно, поэтому он с нее соскочил на ту сторону, где стоял только один парень.