Роман Злотников - Царь Федор. Трилогия

Впрочем, если пойдет слух, что я специально гонял самолет за буханкой черного хлеба, я его опровергать не буду. Пусть так и говорят. Как я понял уже довольно давно, считаться человеком, настолькопогруженным в свою причуду, скорее полезно, чем наоборот… Так что оставалось утешаться тем, что борщ у меня получился что надо… ну и что с последним ингредиентом правильного борща — холодной водочкой — у меня все в порядке. За этим-то продуктом мне никогда гонять самолет не придется. Уж будьте уверены. Как бы кому ни хотелось. Потому что, даже если во время вечеринки и случится совсем уж невероятное событие и мне придется распечатывать мой неприкосновенный запас, я скорее выставлю на стол выдержанный вискарь, или граппу, или даже хороший старый шартрез (хотя последний таким образом переводить все-таки жалко), но несколько бутылок водки так и останутся на месте. И вовсе не потому, что я такой уж фанат водки. Я вообще не слишком по этому делу… Но есть у меня несколько любимых блюд, кушать которые «помимо водки», как говаривал мой дедуля, просто грешно. Тот же борщ, например…

— Фэдор?

Я поднял голову. У трапа стоял мрачный Джек. Джек мой сосед по марине. Его яхта припаркована через две стоянки от моей. Ничего так, хорошая яхта, тоже «Falcon», но чуть больше, чем у меня. Тонн на сто двадцать потянет. Причем, в отличие от меня, яхту он брал скорее всего новой, а не как я свою — подержанной. Но Джек яхтсмен опытный, мотается по морям в свободное от бизнеса время уже лет двадцать. А я только шесть. А на «Falcon» вообще всего лишь три года. Мы с ним познакомились в позапрошлом году в Лондоне. Когда я туда приплыл. Сам Джек, представьте себе, там живет. А почему бы и нет, кстати? Ведь он, в конце концов, чистокровный англичанин.

Я махнул рукой — заходи, мол. Джек все с тем же мрачным выражением лица протопал по трапу и уселся на свободный стул напротив меня.

— Дерьмо… — мрачно поприветствовал он меня.

Я кивнул и мотнул головой в сторону своей тарелки:

— Будешь?

— Что это? — скорее из вежливости, чем потому, что это его действительно волновало, поинтересовался Джек.

— Борщ.

— Борч? Борч… — Джек озадаченно попробовал языком незнакомое слово и решил, что оно ему не понравилось. — Нет, борч не буду.

Я понимающе кивнул и, встав из-за стола, сходил в каюту к бару. Уж чего-чего, а рюмок у меня на борту было раза в два больше, чем гостей, которых номинально вмещала моя яхта. А это как-никак двенадцать персон. Впрочем, максимально я яхту еще не загружал ни разу. Не люблю, знаете ли, толпу в том месте, где расположена моя нора. Нет, потусоваться я часто не против, но всегда стараюсь устроить так, чтобы потом, когда мне это дело поднадоест, мне было бы куда уползти. Причем частенько даже одному, а не прихватив с собой одну-двух неутомимых телочек… Хотя и такие варианты отнюдь не редки.

Я грохнул на стол хрустальную рюмку, настоящую, мозерскую, купленную в том самом магазине Реомюра в Карловых Варах, откуда сей предмет сервировки и начал свое победное шествие по миру, и, ухватив запотевшую бутылку, накатил Джеку до краев.

Джек мрачно кивнул и, цапнув рюмку за тонкую ножку, резким движением опрокинул ее в рот. Гулкий глоток, и рюмка вернулась на стол уже пустая. Теперь следовало подождать…

Я дохлебал борщ, отнес тарелку в мойку и вернулся с деревянной миской квашеной капусты и последней упаковкой хамона. Для полной классики вместо хамона должно было бы быть сало, но где его здесь возьмешь? Эх, врут люди, врут, не все в Греции есть…

Разлив по второй, мы с Джеком все так же молча опрокинули в себя водку, зажевали оную хамоном и захрустели капусткой. Нет, Джек, он в принципе парень обученный. Чем правильно закусывать водку знает. И чокаться уже умеет. Но в этом настроении его лучше не трогать. А то он способен разразиться длиннющей речью о том, как неправильно устроен мир, как изменились и обыдлились люди и как все стало хуже со времен королевы Виктории и великого Киплинга. А если так, молча, по чуть-чуть, доливать Джека водочкой или еще чем-то крепким, то минут через двадцать он размякает, теряет, так сказать, дизраэлевский [4]пафос и становится вполне приемлемым в общении. Главное, не спровоцировать его раньше времени…

— Жлобы они, — пожаловался мне Джек спустя несколько минут.

— Кто?

— Греки, — сурово заявил он.

Я отреагировал вскинутой бровью. Если Джек еще не до конца вышел из прежнего состояния, то лучше на его сентенции реагировать именно так, скупо.

— В мире бушует кризис, — столь же сурово продолжил Джек, — все вокруг снижают цены, сокращают издержки, а что делают они? Знаешь, насколько дороже обошелся мне номер в этом году? Немудрено, что они на грани дефолта!

Так вот оно что… Я понимающе кивнул. Джек приезжает в Порто Каррас отдохнуть, что в его интерпретации включает в себя два обязательных пункта. Во-первых, отправиться отдохнуть он должен обязательно на яхте, и, во-вторых, в каком-то из пунктов маршрута ему необходимо ненадолго остановиться, переодеться в смокинг и поиграть в казино. Поэтому он, в отличие от меня, предпочитающего квартировать на яхте, снимает номер здесь, в Порто Каррас, в отеле «Меliton». Впрочем, все эти дополнительные расходы для бюджета Джека что слону дробина. За исключением одного-единственного случая. Если он уж очень сильно примет на грудь и соответственно начнет совсем уж неадекватно оценивать окружающую обстановку. Тогда он перестает играть по маленькой и начинает ставить не на красное-черное, а на номера. И совершенно немузыкально орать что-то из репертуара ливерпульской четверки, распад которой как раз и пришелся на времена его тинейджерства. Что заканчивается вполне предсказуемо… Так что если Джек начал считать деньги, это означает, что сегодняшнее мрачное состояние духа вызвано тем, что он вчера довольно солидно продулся в казино. И, как это все и описано в любом учебнике по психологии, с утра выстраивает некую компенсаторную теорию, долженствующую вывести его проигрыш из области личной ошибки в область неких стихийных явлений или происков других людей. Что ж, раз так, то, пожалуй, еще одна рюмка, и с Джеком уже можно будет нормально разговаривать. С этими мыслями я потянулся к бутылке, но в этот момент на ют вышла Свéтла. Она была в халате, совсем ненакрашенная, с растрепанными волосами и сонным выражением лица, но Джек тут же сделал стойку. Он был тем еще кобелем. Впрочем, на Светлу так реагировали, похоже, даже абсолютные импотенты и стопроцентные геи. Ну есть в ней нечто совершенно первобытное, животное, глубинное, что заставляет мужика непроизвольно выпячивать грудь и напрягать бицепс… ну или грозно взмахивать пухлым бумажником. На это действие современные самки, увы, ведутся куда как успешнее, чем на любой напряженный бицепс…