Андрей Саргаев - НИКОЛАЙ НЕГОДНИК

- А ничего, хорошо пошла. Как наше сгущенное вино, только помягче будет.

- Разбавляют, наверное, - поддакнул Тимоха, но протянул емкость за второй порцией.

А после третьей, в мудрую голову волхва пришло озарение:

- Слушай, Николай свет Васильевич, а чего нам самим-то дерьмо выпаривать, которое ты порохом именуешь? Мешок, а мешок, сможешь порох достать? Много?

- А его едят? - донеслось из кармана.

- Еще как едят. Тимоха, подтверди.

- Что, опять новые снадобья на мне испытывать?

- Надо, Тимофей, надо. А я тебе потом сапоги новые куплю.

- Со скрипом?

- Ага, и с серебряными подковами.

- Тогда ладно, - согласился домовой и вопросительно взглянул на Николая: - А какой просить-то? Который вкуснее?

- Пробовать нужно, - Коля пожал плечами. - Давай начнем с охотничьего, с бездымного.

Новое утро принесло новые заботы, правда, волхв предпочел от них самоустраниться. Он с удобством устроился на скамеечке, привалившись к стене кузницы, и читал толстый фолиант в деревянной обложке обтянутой крокодиловой кожей, изредка делая пометки на полях свинцовым карандашом. Окружающий мир для Сереги перестал существовать. Даже то, что Коля доламывал единственную в хозяйстве телегу, кузнеца ни интересовало.

- Чего нового пишут? - Николай отбросил кувалду, которая и была сегодня основным его инструментом, и присел рядом.

- Нового? Ничего, это же Плиний.

- Старший или младший?

- Он был один. А вот Геродотов - два. Или даже три, если считать их папу, тоже историка не из последних.

- Надо же, - удивился Шмелев, - а у нас считают наоборот.

- Вы там, у себя, все переврали и перепутали, - Серега засмеялся и закрыл книгу. - Вот лет пятнадцать назад тоже к нам попала одна, из ваших, наверное… Все звала Армению открывать. Или Америку? Не помню точно, молодой еще был…

- И чего, открыли? - Коля от удивления даже позабыл про трубку, которую собрался закуривать. Сигареты у него кончились еще на прошлой неделе, но на торге у краснорожих купцов с перьями на голове удалось купить заморские травы, якобы лечебные. Но по вкусу - точно табак.

- Да ты кури, не стесняйся. Это мне питания дымом не положено, - махнул рукой волхв, но на всякий случай переложил фолиант подальше. - О чем я? Ах да…, Америка. Ну, отправили туда несколько кораблей… С купцами, с товарами, с воями… И не нашли никакой Америки. Нету ее, а на том месте все та же страна краснокожих, что и всегда была. Обманула ведьма.

- А где она сейчас?

- Кто, та страна?

- Нет, попаданка…

- Да ее тогда же в срубе и сожгли.

- Ну вы и звери.

- Мы? - удивился Серега. - Ты бы знал, насколько наш народ терпелив. Когда она объявила себя верховной ведьмой - стерпели. Назвала князя Георгия Всеволодовича темным властелином - смолчали. Попыталась оженить на себе германского императора - плюнули и отвернулись. Но эта сволочь захотела научить княгиню лесбийской любви… Тут уже терпение лопнуло.

Николай прикурил от сохранившейся в кармане джинсов зажигалки, глубоко затянулся, и с одобрением кивнул. Так ведьме и надо, поделом. Нет бы чего путное предложила, а прогрессорствовать начитавшись женского фентези - упаси Господь! Зато теперь стали понятны некоторые анахронизмы в разговорах волхва, да и остальных местных жителей. Вот оно, дурное влияние культуры будущего.

- Шеф, доделывать будем? - из зарослей крапивы вылез домовой с парой старых сапог в руках. - Или мне сначала куртуазии пошить?

- Картузы, - поправил Николай. - Куртуазии - это гламур такой. А мне нужно во что-то порох насыпать.

- Вот оно что, - протянул волхв. - А я все гадал, зачем это Тимоха по помойкам лазает, сапоги собирает. Вот только мой дедушка без всяких картузов обходился.

- Чего он мог понимать в артиллерии? - возразил Шмелев.

- А ты понимаешь?

- Нет, но у меня же послезнание. Что я, книжек не читал? Вот сейчас лафет доделаю, и к вечеру можно будет пушку испытывать.

Серега почесал затылок и промолчал. Сломанную телегу было жалко, но лошади в хозяйстве все равно не было, и чем-то нужно же пожертвовать во имя прогресса. Тем более если в книгах написано….

К вечеру не успели, слушком много времени ушло на объяснения с соседями и уверения, что никто не видел пропавших сапог. И что волхвы не занимаются такой мелочью, как поиски пропавшей обуви. И за деньги не занимаются. Объяснились кое-как. А потом помогали Тимохе отрезать у добычи голенища и сшивать из них кожаные мешочки. А вот к утру ворота распахнулись, и из них вручную выкатили орудие, даже на вид выглядевшее очень грозным. Народу на улице по раннему времени не было совсем, а потому пушку доставили к кузнице без задержек.

- Ну чего, заряжаем?

- Давай сам, - Серега с сомнением посмотрел на медного монстра на колесах. - Нас с тобой не поубивает нафиг?

- А меня? - пискнул домовой.

- Тебя не жалко. Ну, так что, не убьет?

- Да вроде бы не должно. Но на всякий случай запал из-за угла поджигать будем, - Коля сунул в жерло картуз и плотно утрамбовал его обломком оглобли. Потом подумал, и добавил еще один.

Волхв наблюдал за манипуляциями не вмешиваясь в процесс, только глубокомысленно заметил:

- Не маловато заряда будет?

- Не знаю… Еще добавить? Это можно, Тимоха, давай.

Домовой протянул мешочек, и Коля забил в пушку и его, прикрыв сверху большим комком трепаного льна, заменившего пыж. А вместо свинцовой картечи из экономии воспользовались мелкими камнями и обломками кирпичей. Опять пыж… Ну вот и готово.

- Куда целить будем?

- Давай вот в ту ветлу на берегу. А не то зашибем кого-нибудь.

Некоторое время молча ворочали орудие, тщательно прицеливаясь. Не совсем, конечно, молча, - благодаря усердным стараниям Тимохи на линии выстрела оказывались то стоящие почти у самой Шолокши бани, то привязанные к лежащему бревну лодки, а то тяжелый купеческий струг, спешащий к славельской пристани. Наконец правильное направление было выбрано.

- Давай факел!

- Сейчас, - Тимоха закончил обматывать просмоленной паклей длинную жердину и, просунув ее в окошко кузни, поджег от тлеющих со вчерашнего вечера углей в горне.

- Кто не спрятался, я не виноват, - Николай сам зашел за угол и оттуда дотянулся до запальника.

Порох выгорел с шипением и веселым свистом, но выстрела не последовало. Серега выбрался из-за поленницы, которую использовал в качестве укрытия, подошел к пушке, и пренебрежительно сплюнул.

- А я предупреждал, что все твои огнестрелы - пустая блажь. Видишь, не работает?

- Кожа на картузы из голенищ пошла, - оправдывал неудачу Шмелев. - Слишком толстая, сразу не прогорела. Нужно будет в следующий раз гвоздем проковырять.

Волхв пожал плечами и пнул орудие. Оно неожиданно легко развернулось на колесах, уперлось прямо в кузницу, и оглушительно грохнуло. Бревенчатую стену снесло вместе с расположенным за ней горном, вышибло следующую, и потерявшие опору стропила с треском сложились, похоронив под крышей развалины. А сама пушка, пролетев шагов пятьсот, пробила навылет чью-то баню. Из нее почти сразу же выскочил длиннобородый толстяк, и прикрывая веником все свои красоты стремительно побежал в сторону города. Выбравшийся следом через пролом седой дед никуда убегать не стал, только недоуменно крутил головой по сторонам, пытаясь найти причину столь необычного катаклизма.