Владимир Поселягин - Я истребитель! Я истребляю!

  - Странный сон,- сказал я припомнив ускользающие воспоминания.

  - Расскажешь?- спросил он, положив газету на тумбочку, и пододвинув табурет, уселся на него, приготовив блокнот и карандаш.

  - Почему нет? Заглавие,- кивнул я на газету.

  Особист поднял ее бросил быстрый взгляд на фото, и вопросительно посмотрел на меня.

  - Вот там я и был.

  - Как это?

  - Как бы объяснить?.. Ум-м. У меня было такое впечатление... Да как в кино, только все по-настоящему. Ревущие танки горящие деревья, стрельба. Похоже все.

  - А это у тебя просто фантазия хорошая. Бывает,- отмахнулся особист сразу потеряв интерес к моему сну. Видимо подобное он слышал не раз.

  - Бывает,- согласился я.

  Сны у меня действительно выразительные.

  - Лейтенанта только жалко.

  - Если бы он не поднял в контратаку батальон, немцы бы ворвались в окопы, а это еще хуже. Тут они их отбросили, а то что Горелых в ней погиб, так это судьба,- спокойно ответил Путилин, видимо он действительно читал эту статью.

  - Все равно жалко. Таких людей теряем. Как он засады устраивал, а?

  - Судьба... Героя вот посмертно получил. Ну что приступим?

  - Это да. Приступим... У меня тут вопрос образовался, даже не вопрос, а просьба.

  - Говори.

  - Я не успел прочитать газету, уснул на этой статье, что твориться на фронтах? Мы остановили немцев?

  - Кхм. М-да. Ну, слушай,- устроившись на табурете поудобнее, Путилин, посмотрел на меня, и начал рассказывать последние новости на фронтах.

  - Отступаем мы. Что тут говорить, сам недавно с фронта, знаешь как там. За эти дни, что ты был без сознания, немцы сделали несколько крупных прорывов - разведка прощелкала - окружая наши войска. Один на Украине к Киеву, но была отброшена фланговым ударом резервной армии. Говорят, она вся полегла, но дала время не только начать отводить войска - товарищ Сталин отдал приказ - но и занять оборону, пока они отходят. Те части, что стояли в обороне практически полностью полегли, но наши отошли. Сейчас Киев в руках немцев.

  - Отбивать обратно будут?

  - Вряд ли. Там сейчас неразбериха. У меня друг оттуда только что приехал, рассказывал. Везде как будто слоеный пирог, пока все нормализуется, сколько времени пройдет. Главное фронт держат.

  - А на Белоруссии что?- спросил я, мысленно принимая информацию к сведенью. Насколько я знал, в моей реальности Киев был взят несколько позже. В двадцатых числах сентября. Видимо тут сыграло роль то, что Сталин все-таки дал приказ отвести войска. Судя по виду Путилина, вышли не все, далеко не все. Вряд ли много больше половины.

  - Тоже отступаем понемногу, но не так как на Украине, там немцы делают гигантские шаги вперед.

  - Понятно. Ладно, давайте по посещениям. С кого начнем?- спросил я.

  - С авиаконструкторов.

  - Хорошо.

  - Так Яковлев сам приезжать отказывается, велел привезти тебя к нему, когда начнешь ходить.

  - Да пошел он тогда. Надо приедет. Это я ему нужен, а не он мне. Что с остальными?- недовольно спросил я.

  То что у Яковлева барские замашки я слышал еще в свое время. Общаться с подобными людьми, мне приходилось постоянно, и тут я их видеть не то что не мог, а просто не хотел. Надо придет, не надо... на х..ю я его видел.

  - Лавочкин очень хочет с вами пообщаться. Просто реветься...,- продолжил особист, но был прерван мною.

  - О как? Знаете, а вот с ним я бы встретился. Это можно организовать?- задумчиво спросил я.

  - Да, он сейчас в Москве. Когда его записать?

  - На вчера,- коротко ответил я получив внимательно-оценивающий взгляд Путилина.

  - Понятно. Тогда завтра в девять утра. У тебя как раз заканчиваются процедуры, да и Елена Степановна уже осмотрит, вот я его и проведу.

  - Это все хорошо, но мне нужен мой дневник. Он с вещами?- спросил я, и понял, что сказал глупость судя по лицу Путилина.

  - Нет, конечно. Твой дневник теперь считается документом особой важности, он опечатан, лежит у меня в сейфе.

  - Вот и его прихватите. Нужно будет много что продемонстрировать Семену Алексеевичу.

  - Ты его знаешь?- удивился особист.

  - Просто слышал. Что там дальше?

  - Так... Гудков подал заявку. Его сейчас нет в Москве, вернется через десять дней.

  - Вот как вернется так и встретимся.

  - Петляков, тоже заинтересовался тобой. Но он в Москве только через месяц появится. Где-то на одном из эвакуированных заводов работает.

  - Понятно. Как вернется так и поговорим,- ответил я также как и в случае с Гудковым.

  - Пионеры... Пресса... Насчет них пока ничего нет. Нужно дождаться получения разрешения на встречу. А пока давай обсудим, что будем делать с твоей будущей речью. Мне должны были привезти пробный набросок, но не привезли, так что давай своими словами. Я тут накидал возможные вопросы, так что давай буду задавать вопросы, а ты на них отвечать. Согласен?

  - Конечно,- ответил я пожимая плечами, и морщась от вспышки боли в боку. Рука меня не тревожила.

  Ночь прошла спокойно. Кошмары на этот раз меня не мучили.

   После осмотра и всех процедур, я лежал на плече, и уже без особого интереса, читал опостылевшую за второй день газету.

  'Блин, красворда нет... И сканворда... Даже занюханного ключворда нет!'

  Только я отложил газету в сторону, как после стука отворилась дверь, и Путилин пропустил в мою палату моложавого мужчину средних лет, в полувоенном френче. Я только потом узнал, что такие носили в тылу гражданские начальник. Почему в нем был Лавочкин я не знаю, видимо накинул то, что было. В руках сержанта был запечатанный конверт, с грифом совершенно секретно.

  - Здравствуйте, Семен Алексеевич. Привет Сань. Присаживайтесь,- указал я на стоящий рядом табурет.

  - Здравствуй Вячеслав,- ответил Лавочкин, с интересом рассматривая меня.

  - Вы меня так пристально разглядываете.

  - Извини, просто я впервые разговариваю с летчиком, который воевал на моей машине.

  - Да-а. 'ЛаГГ', сколько раз он выручал меня из казалось бы безвыходных ситуаций.

  - Вам так понравилась моя машина?- обрадовано спросил конструктор.

  - В обще-то... нет!- твердо сказал я, глядя Лавочкину прямо в глаза.

  Я его не удивил, это было видно. Видимо все болячки 'ЛаГГ' он знал не хуже меня. Было видно ему приятно, что самый результативный летчик Союза летает на его машине, однако он никоим образом не показал, что мои слова его неприятно удивили. Молоток. Хорошо держит удар.

  - Я думаю, вы сами знаете что с 'ЛаГГом' не так. Не так ли?

  - Вы не ошиблись Вячеслов. Детских болезней у него много,- согласился со мной Лавочкин.

  Уважаю. Конструктор стойко принял удар. Не знаю, может он ожидал что я буду расхваливать ястребок, но похоже своими словами я подтвердил его домыслы. Видимо он составил обо мне свое мнение.