Алексей Евтушенко - Отряд; Отряд-2; Отряд-3; Отряд-4

Кто–то застонал за спиной.

Майер обернулся и увидел своего командира взвода. Обер–лейтенант Хельмут Дитц сидел, обхватив голову руками. Рядом с ним заворочался ефрейтор Карл Хейниц, а чуть дальше приподнялась над полом ярко–рыжая шевелюра рядового Курта Шнайдера.

Разведчики начали приходить в себя.

Лейтенанту Велге снился яркий и удивительный сон.

В этом сне война давно закончилась. Она закончилась так давно, что было совершенно неважно, кто по–бедил. Вернее, не так. Это было важно для него лично, но он знал, что это уже несущественно для всего остального мира. А ближайший окружающий его мир в этом сне состоял из дощатой тенистой веранды, выходящей прямо в чудесной красоты слегка запущенный летний сад. На веранде стоял обширный овальный стол, застеленный белоснежной льняной скатертью, и он, лейте–нант Александр Велга, сидел за этим столом в тренировочных штанах, майке и тапочках на босу ногу. Справа от него на столе возвышался большой, до блеска начищенный самовар, слева – объемистая хрустальная ваза с вишневым вареньем, прямо перед ним дымилась горячим ароматным чаем белая чашка на блюдце, а напро–тив… Что за нелепица! Напротив сидел, развалясь, на таком же венском стуле, как и у него, какой–то долговязый белобрысый немец в ненавистном серо–зеленом мундире с погонами обер–лейтенанта. Мундир был изрядно подран во многих местах. Лицо немца постоянно и неуловимо менялось, и Велга все никак не мог отчетливо разглядеть его черты. Немец что–то говорил, помахивая левой рукой (в правой он держал чашку с чаем), что–то вроде бы доказывал, и он, Сашка Велга (вот бред–то!), внимательнейшим образом слушал этого немчуру и даже время от времени согласно кивал головой. Свежеструганым деревом пахли доски веранды, благоухали в саду цветы и травы, покой разливался по телу…

Какого дьявола! Это же враг!

Где–то в комнате должен быть его «ТТ»… Сашка делает усилие… вскакивает… Венский стул бесшумно и медленно падает на пол…

– Товарищ лейтенант! Очнитесь, товарищ лейте–нант!

Кто–то кричит над ухом, трясет за плечи, брызгает в лицо водой… А, черти, опять не дают поспать!

Лейтенант Александр Велга открыл глаза.

Прямо над ним склонилось чуть скуластое и очень встревоженное лицо сержанта Сергея Вешняка.

– Товарищ лейтенант… Слава богу, пришли в себя!

– Ты чего орешь? – Велга отстранил сержанта, рывком сел и потряс головой. – Что… что случилось?

– Н–не знаю, товарищ лейтенант. Только… только похоже, что мы в плену.

– Что?

Сон мгновенно слетел с лейтенанта, он вскочил на ноги и огляделся.

Та–ак. Закрытое помещение. Без окон. Без видимых источников света, что странно, учитывая хорошую освещенность. Что–то похожее на дверь в противоположной стене. А взвод… Весь взвод валяется на полу в полном составе, и, судя по всему, ребята то ли спят, то ли без сознания. Во всяком случае, все живы, это точно (уж что–что, а мертвеца от живого человека он на фронте отличать научился!). Оружие! Где оружие и боеприпасы?!

– Где наше оружие? – спросил он Вешняка и тут же мысленно выругал себя за дурацкий вопрос. Сержант молча развел руками.

– Дверь открыть пробовал? – кивнул на противоположную стену Александр.

– Так точно. Не открывается, товарищ лейтенант. Ни туда, ни сюда.

– Ладно. – Велга на секунду задумался, обводя взглядом лежащих на полу разведчиков. – Давай–ка, Сережа, попробуем бойцов в чувство привести.

Через полчаса взвод кое–как очнулся, собрался с мыслями и был относительно готов слушать своего командира.

– Так, товарищи бойцы, – начал Александр Велга, окинув хмурым взором своих солдат, – докладывайте, кто что помнит. Если это плен, то как мы в нем оказались? Лично я пока ни черта не могу понять. Давай ты, Вешняк. У тебя память цепкая, и очнулся ты первым. Да сиди, сиди… чего уж там.

Сержант Сергей Вешняк, ладный, крепко сбитый боец родом из Рязани, взъерошил пятерней густые русые волосы.

– Бог его знает, товарищ лейтенант, – неуверенно сказал он. – Очнулся я первым, это верно… но я сразу стал вас в чувство приводить и не задумывался как–то… Сейчас… погодите… Да! Помню, что на немцев мы напоролись в деревне, на перекрестке, аккурат возле школы… Я сразу залег, но огонь открыть не успел – как сковало всего. Ни рукой, ни ногой шевельнуть не могу… Да, свет, по–моему, был какой–то очень яркий с неба. Зеленоватый такой, что ли… А потом уж ничего не помню. Пришел в себя здесь уже.

– Точно! – весело подтвердил рядовой Валерка Стихарь, никогда не унывающий ростовчанин. – Был свет. Как будто с десяток зенитных прожекторов с неба ударил. С зелеными фильтрами. Меня этот свет прямо как к месту пригвоздил. Вижу фрица: каска на бровях, запасные магазины и гранаты на ремне. «МП–39» его мне прямо в живот нацелен, и рожа, прошу заметить, оскалена до невозможности. Ужас! Врешь, думаю, я раньше успею! И ведь что смешно: вижу, думаю, а на курок нажать – нет, не могу! И немец тоже не может. Замер на месте и глаза выпучил. Черт его знает, что за хреновина такая! Как будто клеем меня с ног до головы облили, и клей этот уже крепко схватился. А потом… в глазах померкло и – все, ничего больше не помню. Только вот мне кажется, что не мы на немцев, а немцы, наоборот, на нас напоролись.

– Да иди ты! – прогудел громадный, под два метра ростом боец Михаил Малышев, родом из–под Хабаровска, чью медвежью силу и веское слово во взводе очень уважали. – Немцы на нас… Мы на них – верно сержант говорит. Мы из–за угла школы выскочили, а немцы – вот они. С автоматами на изготовку. А про свет – правильно. И как сковало всего – тоже. Я чуть жилы не порвал, а сделать ничего не смог. Одними глазами только и двигал. И вот что я скажу, товарищ лейтенант. Не знаю, кто когда сознание из нас потерял и что успел увидеть, а я перед тем; как затмение нашло, точно видел очень странное дело. Хотя, может, почудилось… не знаю. Рассказывать?

– Рассказывай, – потребовал Велга.

– Так… это… значит, после того, как свет с неба ударил и всех как сковало, прошло, наверное, секунд тридцать–сорок, не больше, а потом… потом я видел, как двое немцев на небо вознеслись.

– Что–что? – изумленно вытаращился на бойца Велга. – Это в каком же смысле, рядовой Малышев?

– Да уж не знаю, в каком таком смысле, товарищ лейтенант, а только видел я своими глазами, как в лучах этого самого света двое немцев поднялись над землей и куда–то вверх… улетели. – Михаил ткнул пальцем в по–толок. – Как утащило их что–то. Вроде как на веревках. Да только веревок–то никаких не было. Я бы заметил.