Николай Бершицкий - Вечная Битва: Семь дней Апокалипсиса

Ночь спускалась на бескрайние рощи Криора, оттесняя красный диск солнца все дальше и дальше за горизонт. Остатки дневного света отступали от приближающегося мрака, передавая ему властвование над землей. Темнота ползла по трепещущимся на ветру высоким бурым травам, как большой неуклюжий зверь, подминающий все на своем пути. Она окутывала их черно-синим одеялом, и непроглядной волной надвигалась на искусно возведенное, изящное каменное строение, выполненное в готическом стиле, составленное из массивных гладко обтесанных гранитных блоков. Стены здания были украшены надписями и барельефами, изображающими какие-то древние события, память о которых давно канула в века, сохранив себя в камне. Его верхняя часть выделялась остроконечными башенками по краям крыши, чернеющими в темно-голубом вечернем, уже почти ночном, небе. По своей же архитектуре здание очень походило на монастырь или скорее храм. Оно стояло в полном одиночестве: вокруг не было ни дороги, и никаких, даже самых маленьких, домиков, его окружали лишь незнающие предела колеблющиеся моря травы и безграничный балахон неба, покрывающийся искорками звезд, которые одна за другой загорались на синем полотне. Эти звезды отсюда казались лишь маленькими огоньками, но как можно догадаться, что творилось вокруг них в этот момент и в столь умиротворенную Криорскую ночь. Постройки вроде этого храма, в общем, не являлись редкостью, и их можно было зачастую встретить в разных частях Криора, в подобных этому тихих, уединенных уголках. Зрелище храма-одиночки вряд ли удивило бы человека, зачастую посещающего эту часть галактики и бывшего хорошо знакомым с некоторыми особенностями Криора — по сути своей, эта красноватая космическая сфера являлась невеликой, пустынной, малонаселенной планеткой и на ней почти не было крупных поселений, а многие люди и вовсе жили особняком. Также в глубинах ее истории имелись определенные, немаловажные для своеобразной общности людей, факты, приведшие в дальнейшем к паломничеству многих последователей пути Света на святые места, во множестве расположенные здесь.

Из растворенных ворот святилища, окованных по кромкам покрытыми грязными пятнами ржавчины железными углами, вышли двое крепких мужчин с лицами бывалых воинов, облаченных в блестящие, золоченые латы. За ними утомленно плелся человек в серой накидке. Они, молчаливо и сосредоточенно, проследовали на небольшую земляную площадку возле порога, вытоптанную в травянистых зарослях ногами многочисленных паломников и отшельников, периодически заглядывающих в храм не один десяток лет. Затем они остановились, дабы распрощаться.

— Удачного вам пути, — обратился к человеку в плаще один из стражников. — Будьте осторожнее, ночь таит много опасностей и скрывает недобрые намерения.

— Все будет хорошо, спасибо, — тихо ответил странный гость, не подняв капюшона, из-под которого виднелся один только его подбородок, морщинистый и покрытый короткой седой щетиной, словно его бороду небрежно выщипали. — Даже в сердце темноты ясный свет Чертога хранит меня.

— Да осветит Владыка Золотого Града твой путь, брат, — сказал другой привратник.

Старец одобрительно кивнул, тем самым, желая воину того же, и медленно побрел сквозь ночь. Его безнадежно одинокая фигурка виднелась еще несколько секунд, но вскоре растворилась в сплошной тьме, ощутимо сгущавшейся вокруг, она будто откуда-то вытекала, струилась как вода из пробитого кувшина, заполняя собой все обозримое пространство.

Воины проследили за тем, как исчезает силуэт старца, а затем, вернувшись на свои посты, взялись за увесистые железные кольца, прибитые к створкам ворот, и собрались потянуть за них, чтобы закрыть храм на время ночи.

— Несчастный человек, — с печалью произнес стражник, стоящий по правую сторону ворот. — Говорят, он живет совсем один где-то неподалеку в лачуге, вечно мрачен, словно его тяготит страшное бремя. Он каждый день на протяжении вот уже сорока лет, а это только на моей памяти, приходит сюда, а я ни разу не видел, чтобы он улыбался или просто был доволен, радовался солнцу. Никто даже не знает его имени.

Второй воин сочувствующе покачал головой, однако вдруг застыл, будто статуя и тревожно глянул в зияющую темноту. Его глаза нервно забегали.

— Постой, брат, я что-то чувствую здесь, — с беспокойством произнес он. — Чье-то присутствие, очень большая мощь.

Соратник паладина тоже ощутил нечто странное, словно холодом обдало все его нутро и в голове загудело. Незримая сила накатила на него волной, поглотив целиком.

Оба воина отпустили кольца ворот и окинули взглядом окрестности, а их руки невольно потянулись к рукоятям висящих у них на поясах мечей, дрожащие пальцы обхватили ребристую поверхность рукоятей, сердца стражей стучали в унисон, как молот кузнеца. Ноги защитников храма стали ватными, они с трудом удерживались, чтобы не упасть, явное присутствие невидимого существа давило на них подобно сильному ветру, затрудняя дыхание. Зловещая тишина, повисшая в воздухе, казалось, стала ощутимой, и чудилось, точно ее можно было потрогать.

— Смотри, — дрожащим голосом произнес вдруг второй страж, хотя явно он был не из робкого десятка, указывая соратнику на сгустившуюся темноту перед воротами.

Напарник испуганного воина взглянул на то, что увидел его брат по оружию и хотел показать ему. Воин не сразу заметил, чего же именно так напугало испытанного битвами паладина, хотя он тщательно вглядывался в ночь, но когда он все-таки сумел увидеть «это», сам замер в недоумении: сгустившаяся рядом с ними тьма шевелилась и, как только с ней соприкоснулся взгляд обреченного стража, начала приближаться.

В коридор храма вышел паладин в тяжелом панцире, составленном из золотых пластин. В руках воин держал связку ключей, которую он нервно теребил. В другом конце коридора послышался звон латных сапог и к мастеру ключей подошел высокий, хорошо сложенный мужчина, так же одетый в блестящие латы, но более роскошные и исписанные словами на различных языках, по всему видимому это были защитные заклинания. С широких плеч рыцаря, вдоль спины, спадал красный плащ, а на груди красовался круг с отходящими от него треугольными лучами — символ «Ордена восходящей звезды». Ему было не больше сорока пяти лет, однако среди черных прямых волос, завязанных в аккуратный хвостик, встречались густые седые пряди. На строгом, исчерченном шрамами, лице мужчины читалась тревога. Он приблизился к мастеру ключей еще на пару шагов и произнес: