Сергей Волков - Чингисхан. Книга 3. Солдаты неудачи

Когда Артем Новиков в 1979 году получил в наследство от дальнего родственника запертую шкатулку, он еще не догадывался, что судьба его отныне накрепко связана с Чингисханом. Серебристая фигурка заставила Артема расстаться с близкими, изменила характер, бросила в огненный ад Афганской войны — и показала, как нищий монгольский сирота, обреченный на смерть, стал Властелином Вселенной. Сила Чингисхана дремлет, но близится день, когда она сможет вернуться в мир.

Серебряный конь вел Артема Новикова и профессора Нефедова через ледники и перевалы Гиндукуша. По пятам за ними следовали люди Надир-шаха, горящие желанием отомстить за своего хозяина. Свистят пули, грохочут лавины, пустынные демоны жаждут человеческой крови и получают ее сполна. Отбившись от врагов, Артем и профессор попали к загадочным махандам, живущим в недоступной горной долине. Там Новиков влюбился в красавицу Телли, дочь вождя. Благодаря своему таланту стрелка Артем спас махандов от банды кашгарских контрабандистов. Он хотел остаться с Телли, но воля Чингисхана побудила его продолжить путь.

Блуждая по чужим землям, Артем и Нефедов оказались в долине, где время остановилось. Здесь живут бок о бок древние скифы и офицеры русской Белой гвардии, воины Александра Македонского и китайские солдаты армии Чан Кайши. Таинственный хроноспазм украл четырнадцать лет жизни Артема и, чудом выжив в лабиринте аномальных зон, он оказался в России 1994 года. Новиков не узнал своей страны. Его друг детства Витек стал криминальным авторитетом. Он предложил Новикову стать киллером и убить молодого московского предпринимателя Андрея Гумилева…

Я расстегиваю сумку, думаю: «Тебе ничего и не надо понимать». Достаю оранжево-белый надувной мячик, кидаю ошарашенному Гумилеву.

— Много-много лет назад я обещал тебе, что куплю новый мяч взамен того, что лопнул под колесами автобуса. Вот.

Андрей смотрит на мячик, поднимает голубые глаза на меня:

— Не может быть! Как вы меня нашли?

— Тебя нашли другие, Андрей, — я показываю ему содержимое сумки, сажусь на край стола. Серебряный конь жжет грудь нестерпимым холодом. — У тебя есть ровно минута, чтобы объяснить мне, почему я не должен тебя убивать.

Эту дурацкую фразу я произношу, чтобы обозначить ему всю серьезность положения. Андрей косится на сумку, бледнеет. Но еще не верит, пытается улыбнуться.

— А разве есть за что?

И снова я чувствую, как фигурка коня источает порцию холода, от которого меня начинает колотить, как в лихорадке. Мой проклятый талисман не просто ожил — он давит на меня, туманит разум, путает мысли. Такого еще никогда не было!

Конь хочет, чтобы я убил Гумилева! Я понимаю это ясно и четко. Моя воля подчиняется воле того, кто послал мне фигурку через бездну времени.

Незримые холодные пальцы сдавливают сердце. Я судорожно вдыхаю, закашливаюсь. Дрожащей рукой расстегиваю ворот рубашки. В ушах шумит, и сквозь этот шум до меня доносится голос… чужой, но вполне понятный: «Убей!».

Представляю, как достаю пистолет из сумки, как срез глушителя упирается в грудь парня, как мой палец нажимает на спусковой крючок, как пуля пробивает плоть, и бьющееся в агонии тело Андрея Гумилева падает на пол.

Зачем? Кому это нужно? Витьку? Богдашвили? Мне?

Нет. Это конь хочет устранить еще одно препятствие на моем пути к горе Хан-Тенгри. Это Чингисхан властно указывает мне через века — убей и иди ко мне, к своему господину и повелителю!

Но я — не раб его и не подданный. Хватит! Того, что я успел натворить, и так хватит на несколько ссылок в преисподнюю, причем заживо.

— Вам плохо? — спрашивает Андрей, пытаясь заглянуть мне в глаза. — Может, «Скорую»?

Я пытаюсь встать, но ноги точно одеревенели. Хватаю его за отвороты куртки, притягиваю к себе и сквозь зубы цежу:

— Похоже, работать тебе сегодня не придется.

Он вскидывает подбородок, с трудом сглатывает.

— Что вы собираетесь делать?

Слышу свой голос как бы со стороны:

— Для начала — Отправить тебя на тот свет…

«А ведь я сейчас и в самом деле его убью», — мысль эта равнодушно скользит по краю сознания. Похоже, конь опять победил. Похоже, я отниму жизнь у человека, которого однажды спас от смерти. А потом получу за это деньги. Куплю снаряжение и поеду в Среднюю Азию. Нет, сначала я все же разыщу маму…

Мама! Становится чуть теплее, словно кто-то подышал на заледеневшие руки. Мама! Мертвенный холод сдает свои позиции, отступает. Я разжимаю пальцы. Андрей что-то говорит, но я не слышу — какофония звуков бьется в уши, как океанский прибой. Перед глазами все плывет.

Я борюсь с холодом.

Я, Артем Новиков, сопротивляюсь воле Чингисхана!

Я не буду убивать этого человека!!

Я сам хозяин своей судьбы!!!

Дзинь! Ощущение такое, словно где-то рассыпалась на мириады осколков огромная глыба льда. Я прихожу в себя. Вижу Андрея с телефонной трубкой в руке. Он набирает номер, поглядывая на меня через плечо. Сумка с оружием все так же лежит на столе.

— Погоди, — говорю я парню. — Оставь телефон. У меня был… приступ. Все прошло. У нас очень мало времени, Андрей. Меня зовут Артем Новиков. В настоящий момент я — киллер…

Историю о том, как его заказал Богдашвили, Гумилев слушает молча, только бледнеет все сильнее. Но держится он молодцом — не впадает в истерику, не паникует. И, едва я заканчиваю рассказ, кивает головой:

— Понятно. Спасибо тебе. Значит, так, давай сделаем вот что… — после чего начинает говорить так методично и уверенно, как будто у него была пара суток на обдумывание плана…

— И последнее. Артем, я так понял, документов у тебя нет. Вот мой студенческий, мы примерно одного возраста, думаю, билет на самолет ты по нему купишь без проблем, — заканчивает он свой монолог.

Верчу в руках серый прямоугольник, открываю. А что, и в самом деле можно попробовать. Фотография мутноватая, абрис лица похож, а кто там будет разбираться, вглядываться.

Перевожу взгляд на этого взрослого и уверенного в себе мужчину, каким за считанные — для меня — месяцы стал карапуз, которого я когда-то выдернул из-под машины, и вдруг понимаю, что он ведь старше меня — почти на год. И жизненный опыт у него, раз уж он не только выжил, но и преуспел в этом чужом и неуютном мире, никак не беднее моего. Это другой опыт, но в той ситуации, в которой мы с ним оказались, именно такой и нужен. Это для меня новая Россия с ее изменившимися до неузнавания законами жизни — терра инкогнита, а для него — естественная среда обитания, в которой он вырос и сформировался. Он, как в старой песне пелось, другой страны не знает.