Пятый Проект (СИ) - Лекс Эл

Поля хлопчатника возле Ол-Дели — будто облака до самого горизонта. Каждое расчерчено большими-большими квадратами, чтобы удобнее было поливать и собирать, но этого не видно, если смотреть вровень с пушистыми белыми шариками. Если твой рост такой же как у куста, все поле — одно огромное облако от края до края. Вот только облака, как говорит мама, холодные и мокрые, а хлопок напротив — пушистый и теплый. Его кусты не вырастают большими, взрослому — всего-то по грудь будут, но для двух сестер это настоящие джунгли, где так здорово прятаться. Прятаться и искать.

Игра такая.

Ну вот и где она спряталась?

— Марты-ы-ышка-а-а! Где ты?!.

Шанти кралась по полю, осторожно раздвигая стебли. Сестра не отзывалась, но Шанти все равно прислушивалась не хихикнет ли где младшая, не зашуршит ли куст, не звякнет ли пряжка комбинезона.

— Мартышка!

Сидит себе под кустом где-то и хихикает в белые пушистые шарики, слушая вопли старшей сестры!

— Мартышка, выходи! Я сдаюсь!

В стороне раскатился звонкий смех младшей и спустя несколько секунд она уже возникла рядом:

— Здорово я спряталась, правда?

— Правда! — улыбнулась Шанти, глядя в смеющиеся карие глаза. — Расскажешь, где?

— Нет! — нахмурилась младшая. — Это секрет!

— Ну секрет так секрет. — Шанти присела перед сестрой. — Не хмурься, смотри лучше, что у меня есть.

Шанти достала из кармана комбинезона гулаб-джамун:

— Будешь?

— Ух ты! Конечно, буду!

Младшая схватила коричневый шар, плюхнулась прямо на землю, разорвала пленку и откусила сразу половину.

— Не торопись, подавишься. — засмеялась Шанти, разворачивая второе лакомство.

— Неа. — младшая помотала головой. — Не подавлюсь.

— Ну смотри у меня. — притворно погрозила пальцем Шанти. — Держи еще.

Мартышка зашуршала оберткой.

Шанти откинулась назад, легла на спину, подложила руки под голову, глядя в небо.

— Представляешь, мартышка… А что если облака это тоже хлопок? Небесный…

— Ты же слышала маму, облака не могут быть хлопком. — серьезно ответила младшая. — Они похожи, но на самом деле — мокрые и холодные.

— Все-то ты знаешь!

— Пока не все, мне всего девять. — мартышка снова зашуршала оберткой. — Но когда-нибудь я вырасту и буду знать все!

— Я в тебе не сомневаюсь. — улыбнулась Шанти и закрыла глаза.

Облака это не хлопок… Хоть и так похожи…

Да и откуда маме знать? Можно подумать, она каждый день облака трогает.

Мама?

— Шанти, ты слышишь? — позвала младшая.

Шанти приподнялась на локтях:

— Что? Да, слышу. Это мама. Давай-ка сюда голову, ты вся в хлопке, надо привести тебя в порядок, пока мама нас не нашла!

Спустя минуту, когда густые каштановые волосы младшей снова свились в косу, мама их все же нашла.

— Слава Вишну! Вот вы где!

В глазах матери горел откровенный страх, волосы трепал ветер, не чувствующийся здесь, внизу.

— Ма-а-ам? — протянула Шанти.

Мама отвела с губ прилипшую прядь:

— Нам нужно бежать! Сейчас же!

Шанти перевела взгляд:

— Па-а-ап?

— Слушайте маму! — отец мотнул головой. — Бери сестру и бегом! Сейчас же!

— Ух ты, как… Красиво…

Голос мартышки был тихим и сдавленным, но — восхищенным.

Шанти обернулась.

Младшая задрала голову к небу и завороженно следила за облаками. Еще недавно — горы хлопка, сейчас они сворачивались в спирали, черные по краям и, через фиолетовый, белые — в середине.

— Ого! — выдавила Шанти. — Мартышка, вставай, надо идти!

— Но…

— Без «но»! потом объясню! — Шанти встала. — Идем!

— Ла-а-адно…

Шанти подхватила сестру на руки, глянула на отца:

— Домой?

— Нет, к источнику! — махнул рукой отец — За мной!

Хлопчатник цеплялся лопнувшими корзинками за одежду, мешал бежать, но они неслись через поле, пока небо беззвучно закручивалось циклопической улиткой.

— Сюда! — махнула мама, показывая за водонапорную башню.

Шанти повернула вслед за мамой и остановилась у стены, опустила младшую на землю.

— Все? — деловито освободилась мартышка.

— Не знаю, мартышка… — Шанти перевела дух. — Пока не знаю.

Далеко в стороне папа что-то объяснял двум солдатам ВВ, но из-за ветра ничего не услышать. Он все тыкал пальцем в сторону дома, прикрывая другой рукой лицо от ветра и летящих клубков хлопка.

Откуда такой ветер?

И откуда здесь солдаты?

— Не знаю. — одними губами повторила Шанти.

Папа бессильно махнул рукой и вернулся:

— Мы опоздали! Она закрыли контурное поле!

Там, куда он указывал, ветер будто выключили — вот хлопчатник рвется и мечется, разбрасывая белую воздушную пену, а в метре стороной — стоит как ни в чем не бывало. И, словно меж двумя мирами, — стена едва заметного фиолетового сияния.

Мама прижала к себе дочерей:

— И что теперь делать?

Папа оглянулся, прикрыв лицо рукой:

— Когда закончат, выйдем! А пока скроемся тут, за водонапоркой хотя бы ветра меньше!

— Мама, папа, а что это? — в глазах младшей не было и тени испуга, лишь любопытство. — Шанти, все хорошо?

— Конечно, мартышка, все хорошо. — через силу улыбнулась Шанти. — Веришь?

— Верю! — решительно тряхнула головой младшая.

— Тогда идём ко мне, раз веришь.

Они присели за стеной водонапорной башни. Ветра тут и вправду не было, зато открывался вид на небо.

Лучше бы ветер…

Под тонкий, не пойми откуда идущий свист, небо закручивалось гигантской фиолетовой воронкой, падая куда-то в середину поля.

— Запустили установку! — крикнул отец. — Еще пара минут и все должно кончиться!

— Что должно кончиться? — вскинулась младшая.

— Красота твоя кончится. — торопливо ответила мама, переведя взгляд — Так что смотри скорее.

— А… Она уже кончилась. — младшая указала в небо.

Глухо ухнуло.

Все посмотрели туда, куда указывала младшая.

Воронка дрогнула и брызнула в стороны рваной черной пеной!

Белыми хлопьями!

Осколками фиолетового сияния!

Светом!..

— Красота… — успела выдохнуть младшая.

А потом мать, отец и сестра погребли ее под собой, укрывая от неизведанного…

Часы показывали шестнадцать часов двенадцать минут. Двенадцатого августа две тысячи четыреста четвертого года.

Даже разбитые и залитые кровью, часы продолжанали показывать.

В глазах двоилось, в горле ворочался липкий комок. Пальцы скользили по солфальту, по крови и зажигательной смеси. Перед лицом — чьи-то ноги, обломки щитов, желтые элементы брони…

Клифф сжал зубы, уперся ладонями в солфальт и поднялся. Сначала на колени — слишком уж шатало после удара. Потом, помогая руками, — в полный рост.

— А ну, малец, в сторону!

Снова на солфальте! Ладно хоть в этот раз — сидя.

Мимо, перекрикиваясь, полдесятка мужиков толкали обгоревший автолет без окон. Новую баррикаду строить, не иначе.

— Клифф!..

Саймон вынырнул из дыма, как стригл из канализации. Бровь рассечена, волосы растрепаны, одежда — набор ленточек. Только красный платок узлом на запястье как новый.

— Живой, братишка?

Клифф осторожно кивнул.

Саймон быстро огляделся, хлопнул брата по плечу:

— Меня чуть лимоны не утащили, еле отбился! Мужики помогли! За нами еще две улицы, лимоны отступают! Слышишь?! Мы побеждаем!

— Слышу, слышу. — скривился Клиф. — Не ори, пожалуйста. Меня шоковой дубинкой приложили.

— Через пять минут пройдет! — Саймон помог подняться. — Идем, по пути в себя придешь!

— Может, не стоит?

— Ты оглох? Говорю же — Внутренние Войска отступают! Половина города за нами!

Клифф едва волочил ноги, стараясь идти самостоятельно, а не висеть на плечах брата: