Алекс Орлов - Основной рубеж

…Занятия закончились рано, и вся группа направилась в кафе «Молочный Том», чтобы отметить окончание курса. Третий, заключительный, семестр, был успешно пройден, и впереди их ждала выпускная практика.

Радовалась вся группа, только один Тони Гарднер улыбался через силу. Для него учеба уже закончилась. Почему? А потому, что он был горбат. Когда Тони сидел за столом, подперев голову руками, казалось, что он просто сутулится, но стоило ему подняться, как его уродство сразу бросалось в глаза При этом даже Шина Познер, самая малорослая курсантка, оказывалась на полголовы выше Тони Гарднера.

В Школу армейского резерва Тони попал благодаря долгим и трудным хлопотам своего дяди — Вильяма Першинга.

Генерал Першинг командовал бригадой пограничных рейнджеров и имел нужные связи. Многие его одногруппники служили в вышестоящих штабах, и с их помощью Вильям Першинг сумел устроить своего племянника в эту Школу.

Тони хорошо запомнил тот первый день на медицинской комиссии, когда врачи только переглядывались и качали головами. «Пусть делают что хотят, — сказал тогда седой профессор, — но я буду отстаивать свое мнение». И написал, что Тони не годен ни к обучению, ни к службе и что ему лучше жить на пенсию.

Другой бы обиделся, но не Тони. Он привык к косым взглядам преподавателей в средней школе. К искреннему удивлению в их глазах, когда он блестяще отвечал урок и легко решал самые сложные задачи. Тони недоумевал, почему они считали, что горб делает человека дебилом. Да, он уродлив, но его голова в полном порядке.

Одноклассники смотрели на горбуна кто с насмешкой, кто с состраданием, но Тони предпочел бы, чтобы его не замечали вовсе.

Особенно его задевали брезгливые взгляды школьных красавиц, которые демонстративно переходили к противоположной стене, когда Тони шел по коридору.

Отношение окружающих приучило Гарднера замыкаться в самом себе и уходить в собственный мир фантазий, где он, Тони Гарднер, был высоким, стройным и сильным парнем.

В этом мире он мог гулять с красивыми девушками, играть в футбол, плавать в бассейне. Он придумывал себе друзей, новые приключения. Иногда Тони помещал в свои фантазии кого-нибудь из одноклассников, но только тех, кого считал достойными этого. Например, Молли Питерс — невысокую тихоню, которая единственная, разговаривая с Тони, смотрела ему в глаза, а не на уродливый горб.

Раз в три месяца мать возила Тони на прием к доктору Майеру, наблюдавшему мальчика с самого рождения. Доктор Майер заставлял Тони раздеваться, ощупывал его горб и неизменно говорил: «Прекрасно, прекрасно…» Затем позволял Тони одеться, а пока тот одевался, что-то писал в пухлой истории болезни.

После осмотра Тони выходил в коридор, и к доктору заходила мать — Анна Гарднер. Доктор Майер сообщал ей, что ухудшений нет, а это, по его словам, было самое главное. Мать выходила, и они возвращались домой. Мать — к невеселым вдовьим мыслям, а Тони — к своему придуманному миру.

Иногда в своих фантазиях Тони Гарднер встречался с отцом.

Отец представлялся ему могучим и сильным мужчиной в летном комбинезоне. Вот только представить лицо своего отца у Тони не получалось. Дома не осталось ни одной фотографии.

Мать говорила, что, когда он погиб, пришли люди из тайных служб и забрали все семейные архивы. Кем был отец и как он умер, мать не рассказывала. Однажды Тони подслушал телефонный разговор матери и дяди Вильяма. Дядя Вильям тогда сказал: «Я всегда говорил, Энни, что Сэм выбрал не ту сторону, за что и поплатился…»

Что означали слова «та сторона», Тони Гарднер не знал, да и не особенно интересовался.

Шли дни, похожие один на другой. Дни складывались в месяцы, месяцы в годы. Тони с отличием закончил среднюю школу и пребывал в некоторой растерянности. Что делать дальше?.. Как ему применить себя на Кириосе?..

Вариантов было немного. Самый простой — жить в свое удовольствие на пенсию, которую ему выделил Медицинский страховой фонд. Но какие удовольствия у инвалида?

Можно было заняться живописью. Тони неплохо рисовал и всегда получал призы на школьных выставках.

Хотя выбор был небольшой, он так и не остановился ни на чем определенном. Мать обещала подключить дядю Вильяма, но Тони не представлял себе, чем может помочь генерал, гонявшийся за космическими контрабандистами. Однако он ошибся.

Однажды мать вернулась с работы с сияющим лицом. Тони никогда не видел ее такой счастливой и поэтому был очень удивлен.

— Что случилось, ма? Ты вся светишься, как будто тебя выбрали «Мисс Кириос»…

Анна Гарднер подошла к сыну и, поцеловав его в лоб, сказала:

— Тони, дядя Вильям устроил тебя в военную школу…

— Какую школу, ма?.. Зачем мне школа?..

— Школа армейского резерва. Она существует только два года. Когда ты ее закончишь, у тебя будет шанс получить место в армии. Конечно, ты вряд ли станешь пилотом, но сможешь служить в администрации или в частях снабжения. Так сказал дядя.

— Могли бы для начала посоветоваться со мной… — недовольно пробурчал Тони. На самом деле он был ужасно рад. Он слышал о ШАР и видел ее курсантов, но чтобы попасть туда на учебу… Об этом он и не мечтал.

— Окей, мам, я буду там учиться.

— Но ты еще должен сдать вступительные экзамены. Хотя с твоими способностями это не проблема.

— Да, мам. Не проблема, — согласился Тони и чмокнул мать в щеку. — Поблагодари дядю Вильяма от моего имени.

— Мог бы и сам поблагодарить. Он ведь сделал это не для меня…

— Ты же знаешь, мама, что мы с дядей не испытываем друг к другу никаких родственных чувств…

— И это очень плохо, Тони. Кроме меня и дяди Вильяма, у тебя никого нет.

— Ну хорошо, ма, я позвоню ему… Из своих тайных мыслей Тони вытащил голос Лео Берджеса:

— Ты что, Пацифик, уснул, что ли?..

Все засмеялись над шуткой Лео. Походка Тони действительно напоминала передвижение боевого робота «Пацифик». Улыбнулся и сам Тони. Правда, улыбка вышла кривоватой.

— Ужас. И зачем ему нужно тащиться вместе со всеми? — сказала Бренда Сантос шедшему рядом с ней Филиппу Конхейму.

— Ну ты же понимаешь, что он учится в нашей группе. Он такой же курсант — инвалиды должны себя как-то реализовать, — неопределенно ответил Филипп.

— Но зачем же лезть в элитные учебные заведения?.. Он мог бы что-нибудь… Ну я не знаю. Вязать, например, или выпиливать… Я как-то посещала выставку поделок инвалидов. Там были просто потрясающие вещи. Все посетители что-нибудь обязательно покупали. Я сама купила замечательную салфеточку — до сих пор у меня где-то валяется…