Андрей Годар - Под тенью Феникса

Человек огромного роста, никак не меньше двух метров, приближаясь, становился будто ещё больше. Его никак нельзя было назвать богатырём – достаточно узкие и покатые для такого роста плечи переходили в длинную шею, которая увенчивалась большой головой. На вид ему было не больше двадцати пяти лет. Каждое движение, от широких и слегка угловатых шагов до манеры ведения поджатых плеч навевали ассоциации с кроватью-раскладушкой, которая внезапно ожила и решила притвориться человеком. Однако эта раскладушка явно пожаловала из офицерской палатки.

– Томми, – чуть улыбнувшись, произнёс он.

– Феликс, – ответил я, коротко встряхивая протянутую руку.

Томми сжал свои длиннющие пальцы совсем несильно, очевидно, чтобы случайно не передавить кисть неизвестного человека. Кажется, в его глазах мелькнула и тут же угасла какая-то невысказанная мысль касательно моего позывного.

– Прошу к костру, – сказал он, разворачиваясь и делая приглашающий жест рукой, – сейчас, кому нужно, сообразим перекусон. Вы, главное, ведите себя потише и к поляне не выходите, чтобы не засветиться.

Дистанция в общении сразу сократилась на добрый километр. За несколько секунд стало понятно, что этот длинный хлопец и есть ни кто иной, как тот самый человек, который принял решение, перехватив чужой сигнал, вызвать на помощь неизвестный отряд. Как на это реагировать, пока было не ясно. Мои ребята с готовностью начали сбрасывать на снег снаряжение и, потирая руки, подходить к костру. Лишь двое удосужились бросить на меня вопросительный взгляд и получить разрешающий кивок… Недалеко за деревьями так же слышались выстрелы, но никто даже не смотрел в ту сторону, все взгляды были обращены на парня, который извлёк из рюкзака эдакий колобок грязно-коричневого оттенка и начал откалывать от него ножом куски, которые выкладывал на расстеленный тут же лоскут пёстрого полиэтилена. Куски мелко крошились и в целом выглядели крайне неаппетитно.

– Пеммикан, – прозвучал слева от меня голос Томми, – питательная смесь из хлебных сухарей, сала, соли и сушёных овощей. Может очень долго храниться, мы всегда с собой парочку таких колобков таскаем.

Я медленно кивнул – чтобы это было похоже как на благодарность за комментарий, так и на жест: «Спасибо, сам знаю». У нас исчерпание запасов раздобытой по случаю тушёнки, как правило, означало сворачивание всех планировавшихся марш-бросков – если только они не подразумевали верной наживы, разумеется.

– Нет охоты попробовать?

– Нет, спасибо, ещё не голоден. Откуда вы, Томми?

– Ага, вот так сразу? Ну это и правильно. Мы из Верхнеуральска.

– Да ну? Он же под налётчиками полностью.

– Был. Той весной выбили всех.

С возросшим вниманием я начал всматриваться в лицо этого странного молодого атамана. Широкие, правильно очерченные скулы и прямой, рубленый подбородок человека, который любит говорить и действовать решительно быстро. Прямой взгляд живых серо-карих глаз, которые в наших местах почему-то назывались бл. дскими, и выбивающийся из-под капюшона маскхалата, совершенно мальчишеский, вихор пепельных волос. И, наконец, низкий ровный голос, похожий на мерный рокот работающего на холостых оборотах мощного двигателя. С такими людьми иметь дело легко и приятно, даже если они тебя обманывают. Особенно, если обманывают…

– Во дела! И как вам это удалось, расскажешь?

– С удовольствием, но попозже. Вы когда-нибудь раньше сталкивались с пришельцами?

– Давно, несколько раз… не воевали, так, издалека видел.

– Понял, – Томми сел на бревно и, в задумчивости, два раза провёл ладонями по коленям, – ну что я могу сказать, это самый сложный и опасный противник из всех, с кем только можно повстречаться. Очень умные, отлично подготовленные профессиональные воины. К тому же хорошо бронированы. У вас там в рожках что набито?

– Обычные. Но бронебойные, кажется, у кого-то были, я распоряжусь.

– Кажется? – в голосе Томми лязгнуло презрение, подавить которое он, скорее всего, просто не успел.

С неприятным удивлением я отметил в своей речи готовые выскочить на поверхность извиняющиеся интонации. Каким-то образом этот бритолицый щенок, уступавший мне в возрасте не менее десятилетия, прямо здесь и сейчас становился главным.

– Да, точно были. Сколько их там, в доте засело?

– Девять. Из них двое или трое ранены. Вооружены так, средне – автоматы, гранаты, один пулемёт.

– Ясно. А взглянуть на ситуацию можно?

– Даже нужно. Вот, надень халат, рано ещё вам перед ними светиться.

Мы молча проследовали мимо расположившихся у костра группы бойцов. Семеро моих парней уже успели разговориться с сидевшими у костра халатниками и вовсю обсуждали походный быт. Как раз, когда мы проходили мимо, поднялась тема лыж. Видимо, Томми похлопотал, чтобы обеспечить свой отряд в полной мере этим средством передвижения, мои же ребята лишь завистливо бормотали, что нам такого славного трофея ранее не попадалось, а озаботиться следовало бы.

Взобравшись по склону, мы направились к видневшемуся впереди просвету между деревьями, откуда не так давно звучали выстрелы. Деревья не редели, просто в одном месте лес обрывался, уступая обширной поляне с такими неплодородными песчаными почвами, что там не могла прорасти даже самая чахлая ёлочка. К кромке леса мы подползали уже по-пластунски. Если бы не чернеющие подошвы обуви, то я в два счёта мог бы наткнуться на одного из залегших здесь автоматчиков, которых, оказалось, общим числом семь человек. В целом они выглядели достаточно расслабленными, если не сказать праздными, но стволы и лица каждого из них были обращены к центру поляны.

– Ну что тут у вас? Шевелятся, родимые? – спросил Томми ближайшего автоматчика, доставая из-под халата бинокль.

– Да, ничего такого. Минут двадцать назад опять начали высовываться непонятно зачем, загнали их назад. В обратку почти не стреляли.

– Ах, неужели! Поди патроны заканчиваются. Ну-ну, господа серомордые, и что вы думаете предпринимать дальше? – прильнув к биноклю, в порыве мальчишеского веселья Томми широко улыбнулся и прищёлкнул языком, затем протянул прибор мне. – Полюбуйся.

Я прильнул к окулярам. Эта поляна была хорошо известна всем живущим в окрестности, и являлась одним из основных ориентиров. Она имела вытянутую каплевидную форму, слегка сужаясь с одной из сторон, имея примерно три с половиной – четыре сотни метров протяжённости и около ста пятидесяти метров в поперечнике в самой широкой части. Росший по краям лес местами даже нависал над поляной склоненными соснами, не смея преступить незримую грань. В этой самой широкой части поляны, аккурат по центру, был достаточно высокий пригорок с бетонным дотом на вершине – местные называли его бункером, совершенно не беспокоясь о номенклатурных нюансах. Ну да им простительно, военных училищ не оканчивали. Я, правда, тоже его так и не окончил, но тому виной 23 декабря.