Дэниел Уоллес - Монстр

Держась рукой за пострадавший глаз, Панака медленно сел. Позади него по лестнице спустилась Биали и толпа народа вслед за ней.

Куски разбитого транспаристила были рассыпаны по полу, делая его похожим на поле ледяных мин. Озеро парфюма натекло вокруг его колен. Панака сморщил нос от запаха и был награждён струйкой крови из ноздри.

Они поймали добычу, но всем, о чём Панака мог думать в тот момент, были свежий бинт и душ.

Сержант Биали погрузила отрубившегося гунгана на заднее сидение «флэш» спидера и связала его сетью‑ограничителем. Электронные кандалы облегали лодыжки и запястья беглеца.

Панака понадеялся, что свежесть дня взбодрит его, но утреннее солнце только раздразнило его распухший глаз, а тепло усиливало волнами источаемую вонь порфюма, которым он весь пропах. Ароматы, что он носил на своей униформе Королевской Охраны, стоили бы королевских богатств при индивидуальном расчёте, так как люди Набу ценили духи также, как другие культуры ценили вина. Но тщательно отобранные парфюмерией ароматы мускуса и цветка милла теперь засохли в монолитную корку поперёк безрукавки Панаки, источая неописуемый, но определённо неприятный запах.

Подходя к Панаке, Биали отодвинула свой шлем и вытерла рукой лоб.

— Думаешь, следует вернуться в Тид? Мы начинаем привлекать внимание.

Панака просиял. Парфюмерия Порта Ландиен находилась на малонаселённой окраине, но какой‑то фермер уже вёл маленького мальчика за руку по ближайшему холму, несомненно, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на это необычное преступление. Панака нахмурился. Он был офицером Королевской Охраны, а не карнавальным зазывалой. Панака забрался на водительское сидение спидера и включил зажигание. Моментально Биали присоединилась к нему, сев на пассажирское сидение, он надавил на педаль газа, и прыгнул на грязную дорогу, подняв клубы пыли.

Ветер от их пассажа помог избавиться от зловонного букета, привязавшегося к нему. Панака оглянулся. Их пленник угрюмо оглядывал ландшафт.

— Думаешь, у него есть сообщник? — Спросил он Биали.

— Панака, я же тебе уже говорила. Я не знаю, — Биали протянула обе руки ладонями вверх. — Меня так просто не взять. Кто‑то дважды стрелял в меня. Это был гунган, он как‑то спрятал оружие. И если это был сообщник, этого парня просто негде искать.

Панака что‑то недовольно пробормотал. Он терпеть не мог оставлять дела неразрешёнными, но инструкции из офиса Королевской Охраны в Тиде были ясны — капитан Магнета хотела, чтобы подозреваемый был сразу же заключён под стражу.

В полукилометре впереди них в поле зрения появилась маленькая фигура шаака, встала посреди дороги и вынудила их остановиться. Панака оглядел зелёные холмы, опасаясь засады. Панака замедлил спидер ровно в двадцати метрах от животного и медленно пополз, готовый зажечь двигатели при первом же признаке опасности. Дав стаду шааков знак «пошли», Панака увидел, как пасущиеся баллоноподобные животные, встали одно к одному на дороге прямо перед ним.

— Даже не думай об этом, гунган, — крикнул он на заднее сидение. Гунган не ответил. Панака предположил, что повреждения языка нарушили его речь.

Шаак, косматый, со окраской шкуры, характерной для середины лета, проковылял по дороге. Шаак ласково потёрся о его руку, поскольку Панака сбросил скорость до прогулочной. Биали обернулась на своём сидении, и вновь взглянула на шаака.

— Так как насчёт этого, гунган? — Спросил Панака. — У тебя есть дружок там, в Порту?

Гунган держал свой голос низким.

— Моя ничего не говори.

— У тебя есть дружок с бластером? — Панака сжал руки на баранке. — Покушение на жизнь офицера Королевской Охраны на световые годы удалено от вандализма или воровства, дружок. Мы можем обвинить тебя в неудачной попытке убийства королевского стража. Следующий шаг после такого убийства — набуанский суд.

Гунган взглянул на Биали, затем на Панаку.

— Моя не имей бластер. Моя ничего не делай.

— У нас есть свидетели, они сказали, что гунган ходил по их городу, — выпалил Панака за спину. — Преступления были совершены в тот же период. Многие люди опознают тебя, как возможного подозреваемого.

Гунган рассмеялся.

— Для иха моя одно преступление есть быть гунган.

Панака покачал головой. Как обычно.

Циничная маска сошла с лица гунгана. Он сплюнул немного крови.

— Твоя нет знать, что твоя делать, — сказал он печально.

Биали повернулась на своём сиденье.

— Что ты имеешь в виду?

— Ваша думай, ваша поступай правильно. Но что ваша делай есть отвраплохо.

— Может, объяснишь по‑подробней? — Предложил Панака.

— Не ваша. Ваша доверяй можно нет.

— Готовься.

Гунган сполз вниз на заднем сиденье и вздохнул.

— Плохой бом приди на ваша мир. Плохой бом на ваша.

Панака нахмурился.

— Это угроза?

— Нет‑нет, то нет угроза. Ниче ваша не мочь, чтоб изменяй это.

Он взглянул вниз, на путы, связывающие его запястья.

— И щас ниче моя не мочь делать тоже.

Скрип‑скрип‑скрип.

Панака держал отмычку между большим и указательным пальцами, проворачивая её, чтобы проникнуть внутрь жидкокабельного цилиндра. Маленький картридж отвесно сжался до спреймиста, быстро твердеющего в упругий канат во время зажигания. К сожалению, картридж легко склеивался.

Скрип, скрип, скрип.

Звук показался достаточно громким в пустых помещениях посылочного офиса Королевской Охраны. Панака сел на скамью напротив своего шкафчика, доска с заданием недельной давности распласталась на его каленях, как импровизированный столик. Различные компоненты его бластерного пистолета С‑5 были разбросаны по поверхности доски.

Панака не знал, что казалось громче — скрип отмычки или сипение, выдыхаемого сквозь бактовый компресс на его сломанном носу воздуха. Клочок бактовой ткини поменьше покрывал зловредную болячку под его левым глазом. Дворцовый лекарь, ухаживавший за Панакой, настоял, чтобы Панака взял выходной и отдохнул. Но у Панаки не было ничего, что заставило бы его вернуться домой. Сейчас он сидел один в комнате, прилагая все усилия, чтобы не дать устройству склеиться. Свет лился в комнату из вереницы открытых окон, выходящих на узкую аллею и лодочный домик на берегу реки Саллу.

Панака поставил цилиндр между своими ладонями и потёр его быстрыми движениями взад‑вперёд. Нагретый картридж часто мог растворить засохший клей внутри. Он взял отмычку снова и с тихим «скрип‑скрип‑скрип» продолжил чистку.

С тихим скрипом Панака потянул за завитушку высушенного спреймиста, торчащую из внутренних механизмов барабана. Закончив с чисткой, он вновь начал собирать разбросанные кусочки своего S‑5. Бластерный пистолет всё же был тяжёлым оружием, снаряжённым двумя несоразмерными прицелами и картриджем для анестетических стрел. Если бы прототип Панаки, жидко‑кабельная пушка должна была стать стандартным оружием, этого должно было бы быть несколько недостаточно, чтобы разобраться с наведением и стрельбой из S‑5. И это должно было бы остановить склеивание.