Денис Третий - Рулетка ценою в жизнь (Кукла)

— Садись, — Глеба подтолкнули к одиноко стоящему стулу. — Сегодня ты у нас почетный гость. Будешь смотреть представление из королевской ложи.

Зал так же был наполнен сидящими боевиками. Но на этот раз и клетка внизу, и трибуна были ярко освещены. Клетка пока пустовала, зато на трибуне сидели люди: не много, человек десять. Почти всех Глеб узнал — они были депутатами Верховной Рады от радикальных партий. Среди мужчин сидела и Ирина Фарион. Публика вела себя сдержанно, но в воздухе витал дух нетерпения.

На арену вытолкнули худощавого, интеллигентного вида мужчину, который выглядел совсем плохо: белое от страха лицо, лоб и щеки блестят не то от слез, не то от пота, руки свисают плетьми. Он никак не походил на бойца.

Среди депутатов Рады прокатился нетерпеливый рокот. Все смотрели на нескладную худощавую фигуру в центре арены.

Раздался свисток. Глеб вздрогнул. Мужчина в клетке втянул голову в плечи, затравленно оглянулся по сторонам. Лязгнул засов. На арену шагнул уже знакомый бугай из батальона «Днепр». Зрители встретили его появление аплодисментами. Раздался еще один свисток, и в помещении воцарилась звенящая тишина. Глеб совершенно отчетливо слышал удары своего сердца.

«Днепровец», широко раскинув длинные руки, стал медленно приближаться к худощавому. А тот, казалось, не мог пошевелиться от страха. Он стоял посреди арены и завороженно смотрел на надвигающегося врага.

— Дурак, — прошептал Глеб, — двигайся!

Точно услышав его немой крик, мужчина встрепенулся, в самый последний момент вывернулся из объятий амбала, отпрыгнул в сторону и снова застыл.

Он так и стоял столбом, давая противнику возможность перестроиться. А ведь у него был прекрасный шанс! Урода можно было подсечь, повалить на землю…

Но назначенный на убой двигался как лунатик. Если так пойдет и дальше — долго ему не продержаться.

Бандит медленно, но неуклонно загонял противника в угол клетки. Вполне реальным шансом вывернуться, уйти из ловушки худощавый не воспользовался. Прижался спиной к прутьям решетки и зажмурился.

Глеб до крови прикусил губу. В душе теплилась слабая надежда, что вот сейчас раздастся свисток. Ведь совершенно очевидно, что это неравный бой. Разве это честно?!

Он ждал напрасно. Вместо свистка раздался оглушительный рев множества глоток.

Подбадриваемый зрителями, «днепровец» сгреб худощавого в охапку, легко, словно пушинку, поднял над головой на вытянутых руках, вышел на середину арены, и обвел публику вопрошающим взглядом.

Публика неистовствовала. Еще час назад такие степенные депутаты Верховной Рады повскакивали со своих мест, орали, махали руками, а о бандитах на скамейках и говорить нечего.

Громче и восторженнее всех кричала Фарион.

«Днепровец» улыбнулся, поудобнее перехватил свою беспомощную жертву, опустился на одно колено…

…Хруст ломающегося позвоночника показался оглушительным во внезапно наступившей тишине.

Боевик с победным кличем отбросил в сторону поверженного противника. Тело тряпичной куклой упало на арену, поднимая в воздух фонтан опилок. Тишину вспороли аплодисменты.

Глеб уже не видел. Его рвало…

Этим вечером его, предварительно избив за изгаженный пол, потащили в сторону барака.

— Принимайте еще одного!

Глеба втолкнули в полутемное помещение. За спиной послышался лязг запоров. Несколько секунд глаза привыкали к темноте, а потом он увидел два ряда железных коек. На койках сидели и лежали люди.

… Их свозили сюда со всей страны. Большинство из них были похищены ночью прямо из дома. Официально все они умерли. Они и уже были мертвы, и их пребывание на этом свете теперь было вопросом времени. Они погибали один за другим.

Их называли «куклами», и они были здесь живыми тренажерами, на которых боевиков обучали убивать противника голыми руками или подсобными предметами.

Шансов выжить им не предоставлялось…

На следующий вечер в той же клетке на Глебе отрабатывали приемы ножевого боя, который был последним в программе этого дня.

Глебу вручили обычный кухонный тесак. Навстречу вышел боевик в майке с эмблемой батальона «Азов», которую бандит тут же и сдернул.

Противник был вооружен боевым ножом из прекрасной немецкой стали.

С первого мгновения боя Глебу стало ясно, что против него вышел настоящий виртуоз ножевого боя, возможно, даже преподаватель. Он мог убить Глеба сразу, но не торопился, а больше демонстрировал зрителям эффектные приемы.

Сталь рассекала воздух прямо перед лицом Глеба, а он неуклюже пытался тыкать вперед тесаком. Боевик уворачивался и снова переходил к демонстрации взмахов и выпадов.

Неожиданно прыгнув вперед, Глеб вцепился в руку «азовца» и рванул на себя, чтобы всадить клинок в незащищенный левый бок. Но боевик вырвался, ударил его костяшками напряженных пальцев по лицу и отскочил, восстанавливая дистанцию.

Глеб повторно атаковал безоружную руку, но в ней вдруг оказался нож, и он едва успел отпрыгнуть. Бандит перешел в контратаку: выпад, еще, еще, переброс ножа, снова выпад, удар ногой, опять выпад… Полукруглый мах… Кончик клинка достал до тела. Если бы нож или рука «азовца» были на два-три сантиметра длиннее, то из распоротого живота Глеба вывалились бы кишки. Сейчас же он отделался кровоточащей царапиной чуть повыше пупка.

Этот боевик любил маховые удары, пару дней назад он до позвоночника рассек горло предыдущей «кукле» так, что у убитого даже голова запрокинулась за спину. Но при взмахе приходится раскрываться, поэтому предпочтительнее короткие колющие выпады.

Именно так ударил Глеб, целясь в солнечное сплетение «азовца», но тот ногой отбил тесак и пырнул пролетающего по инерции мимо узника в правый бок. Глебу повезло еще раз: высококачественная сталь вновь лишь порезала кожу. Тем не менее, кровь текла по телу, пропитывая широкие штаны и оказывая угнетающее воздействие на психику Глеба. Его боевой дух был сломлен, хотелось бросить нож и сесть на землю.

Бандит ощутил перемену в состоянии противника.

Он ударил Глеба ногой в колено. Тот взвился от острой боли. «Азовец» молниеносным движением полоснул Глеба по пальцам, сжимающим нож.

Пальцы разжались, и тесак полетел на землю.

Теперь Глеб был в полной власти врага.

Толпа зрителей взорвалось восторженным воплем:

— Убивай его медленно! Кромсай по кускам!

То же кричали и депутаты Верховной Рады.

В глазах противника Глеб прочел свой приговор. Сейчас «азовец» будет высекать из него лохмотья кожи, сухожилий и мышц до тех пор, пока не прекратит его в изуродованный кусок кровавого мяса.