Кит Ломер - Сокровища звезд

— Ты пытаешься мне что-то сказать, Пол?

— Совсем нет. Я ищу ответы.

Служба на корабле шла своим чередом. Мы летели к Сатурну. Ежедневная вахта длилась всего четыре часа, а по вечерам были танцы и банкеты, лекции, концерты — развлечения, в общем. Среди десяти тысяч женщин экипажа было достаточно молодых и красивых, и это делало жизнь приятной. Проходили недели. Время от времени мы с Полом встречались, но больше не обсуждали хетеников и основы цивилизации. Я совсем забыл о нашем разговоре и вспомнил о нем лишь в ночь своего ареста.

Как-то вечером в мою дверь тихо постучали — корабельная полиция. Они были очень любезны: наилучшие пожелания от капитана и не явится ли мистер Тарлетон на мостик в удобное для него время? Их руки ни разу не коснулись висящих на бедрах пистолетов, но тем не менее я не забывал, что они там есть.

Они стояли поблизости, пока я брился, ровнял виски, натягивал китель. Один из них сопровождал меня наверх, другой — остался у моей каюты и смотрел нам вслед. Я оценил его деликатность: обыск в каюте офицера в присутствии самого офицера из этических соображений нежелателен.

Мы долго шли к лифту палубы, а потом долго поднимались на территорию G. «Тиран» не был одним из тех современных шедевров кибернетики, которые управляются десятком человек. Его коридоры тянулись более чем на сто миль. Мы не прошли и малой доли, шагая в мертвой тишине, похожей на ту, что наступает перед тем, как гроб уезжает в печь крематория.

Вооруженные охранники пропустили нас в большие бронированные ворота с надписью: «Палуба командования. Вход по спецпропускам». В коридоре охранник с лицом, похожим на сжатый кулачок, потыкал кнопки на панели. Внутренняя дверь отворилась, я вошел, и дверь мягко закрылась за мной. Я стоял на мягком сером ковре, вдыхая слабый запах гаванских сигар и старого бренди. За большим выпуклым окном из кварца, занимавшим всю противоположную стену комнаты, висел Сатурн. Комната освещалась им, будто прожектором сцена. Но именно этот пейзаж за окном устранял налет театральности происходящего.

Он был воплощением того, каким должен быть коммодор Флота: высокий, широкоплечий, волевой подбородок и посеребренные сединой виски. Черты лица как у человека с плаката вербовки новобранцев. Расстегнутая пуговица рубашки открывала волосатую грудь. Большой перстень сиял в тусклом свете лампы, поставленной так, чтобы освещать лицо посетителя. Я отдал честь, он сделал движение пальцем, и я сел. Коммодор взглянул на меня, и воцарилось напряженное молчание.

— Вам нравится на Флоте, лейтенант? — Голос напоминал звук валуна, катящегося по обшивке палубы.

— Я вполне доволен, сэр, — ответил я. Я был скорее озадачен, чем встревожен.

Он кивнул, как будто я ему что-то объяснил. Возможно, так оно и было.

— Вы из флотской семьи, — продолжал он. — Адмирал Тарлетон был выдающимся офицером. Я имел честь служить под его командованием. Смерть адмирала явилась для всех нас большой утратой.

Я ничего не ответил. Большинство офицеров Флота служили под командованием моего отца.

— Мы живем в смутные времена, лейтенант, — сказал коммодор. — Во времена, когда человек постоянно проверяется на верность.

У меня было такое ощущение, что все это говорится не только для меня. В углу за моей спиной раздался шорох, я обернулся и увидел еще одного посетителя, который, сложив руки на животе, стоял у застекленного книжного шкафа. Это был Краудер — низенький, с жирной шеей, широким задом и соответствующим лицом человечек. Я знал о нем лишь то, что он является гражданским советником в штате коммодора. Меня удивило его присутствие. В ответ на мой поклон широкий рот Краудера расплылся в улыбке. К моему удивлению, он заговорил:

— Коммодор Грейсон хочет сказать, что некоторые сбитые с толку личности не понимают, что интересы Компаний и Флота едины.

У него был какой-то странный вибрирующий голос, казалось, он вот-вот сорвется на фальцет.

Я стоял и ждал, что сейчас сверкнет молния и уничтожит несчастного, который был настолько глуп, что прервал коммодора, да к тому же совсем невпопад.

Но коммодор, как хорошо воспитанный человек, лишь чуть-чуть нахмурился.

— Оценивая то, что можно было бы назвать субъективными аспектами сложной ситуации, любой младший офицер находится в невыгодном положении, — сказал он. — Жизнь в Академии изолирована; обязанности патрульной службы Флота бросают человека с места на место. — Он дружески улыбнулся мне, как бы стирая между нами разницу в возрасте и положении. Или почти стирая. Под внешним обаянием я уловил отсвет чего-то зловещего, будто вода в трюме.

— Вы были довольно близко знакомы со старшим помощником командира Дэнтоном?..

Задав этот вопрос, Краудер осекся, будто сказал лишнее. Я медленно обернулся:

— Что значит «был знаком»? — Вопрос прозвучал резче, чем мог позволить себе младший офицер, обращаясь к советнику коммодора.

— Безусловно, я имел в виду — знакомы.

Его голос по-прежнему был мягким и вкрадчивым.

— Я знаю старшего помощника командира с детства, — ответил я.

— Каковы же взгляды старшего помощника Дэнтона относительно верности Флоту и Компаниям? — Тон Краудера стал несколько жестче.

— Старший помощник Дэнтон — самый лучший человек из тех, что я знаю, — сказал я. — Но почему вы спрашиваете?

— Вы должны лишь отвечать на мои вопросы, лейтенант, — сказал Краудер.

— Довольно, Краудер, — прогремел Грейсон.

Однако вместо того, чтобы исчезнуть, Краудер отлип от стены и вышел в освещенную часть комнаты. Он хмуро взглянул на меня и повернулся к высокому человеку за столом.

— Видимо, вы недостаточно понимаете ситуацию, коммодор. Это вопрос безопасности.

Я посмотрел на рыхлое лицо советника и на его толстую шею в том месте, где воротник натер ее докрасна. Я ожидал, что коммодор раздавит этого мелкого чиновника, как клопа, но он лишь побледнел, кашлянул и устремил взгляд куда-то мимо меня. Казалось, его глаза ничего не видят. Тишина явно была предгрозовой.

— Итак, Тарлетон, — произнес Краудер голосом, напоминающим звук пилы, — когда вы в последний раз видели Дэнтона?

Я молчал и смотрел на коммодора. Наконец он перевел взгляд на меня:

— Отвечайте на вопрос. — Его губы еле двигались.

— Не знаю, — ответил я.

— Что вы хотите этим сказать? — недовольно проговорил Краудер.

— Я хочу сказать, что не знал, что это был последний раз, — ответил я и стал с любопытством рассматривать лицо Краудера, стараясь хоть что-то понять. Где-то внизу под ребрами подкатывала тошнота. «Пол, Пол, что они с тобой сделали?..»