Олег Синицын - Подзаборный парадокс

Проворочалась полночи, когда уснула не помню. Утром поднялась на звон будильника – взлохмаченная, с ломотой в голове и пугающими маленьких детей красными глазами.

Из госпиталя несколько раз звонила на кафедру биофака, но коллеги с преувеличенной деловитостью несогласованно врали, что Аниськин отсутствует по делам. После пятой попытки я повесила трубку и поклялась не звонить ему неделю. Может быть, сдалась бы раньше, но через два или три дня я неожиданно столкнулась с черноглазым незнакомцем.

Это случилось почти на том же месте, возле стены. Солнце уже зашло, затейливые плетения голых ветвей на его фоне темного неба казались тяжелой кованой решеткой над моей головой. Парень стоял неподвижно и задумчиво взирал на парковую темноту, из расстегнутого на груди пальто выглядывала голова котеночка.

Бутылки с водкой при нем не наблюдалось.

– Привет! – сказала я с некоторым напором.

Он узнал меня сразу. И в первый момент испугался, затем пробормотал смущенно:

– Здравствуйте.

Мне вдруг стало неловко за его смущение.

– Знаете, – сказала, – извините за тот день. Возможно, я каким-то действием задела вас или обидела. Но, уверяю, я этого не хотела.

– Нет-нет. Вам не за что извиняться, – оборвал он. – Причина во мне…

– Все-таки до той встречи мы с вами не были знакомы.

– Да уж. Не были. – Он усмехнулся, затем смущенно замолчал, а я не нашла разговору продолжения. Стояла, раскачивая сумкой взад-вперед и украдкой поглядывая на него.

Трезвый он очень даже ничего. Прямой и открытый взгляд – визитная карточка парня. А есть еще неправильный излом губ, притягательный этой неправильностью. Я невольно начала сравнивать его губы со втянутой Кирюхиной нижней губой: у Аниськина вечно такой вид, словно дососал горошину витамина «С» до кислоты.

– Скажите, а зачем вы носите котенка?

– Я его выгуливаю.

– Кошка же не собака. Зачем ее выгуливать?

– Не знаю. Это мой первенец, мне его подарила племянница, у них недавно кошка разродилась. У меня нет книг о воспитании кошек, зато есть Бенджамин Спок, который остался от моей старшей сестры. А в Споке четко прописано, что дети должны дышать свежим воздухом. Каждый день, по нескольку часов.

При этих словах мне вспомнилось, как он выгуливал котенка в прошлый раз.

– Можно? – спросила я.

– Да, конечно.

Я погладила котеночка по головенке – не ладонью, но кончиками пальцев. Он попытался достать до меня лапкой, но затем передумал и нахохлился от удовольствия.

– Сколько ему?

– На этой неделе глаза открыл.

– А как зовут?

– Людвиг… То есть, это меня Людвигом зовут… Необычное имя, правда?

– Вовсе нет, – ответила я. – Моего дедушку тоже Людвигом звали. Он из поволжских немцев. Я, правда, его плохо помню. – Это мягко сказано, дедушку я вообще не помню. Только образ. Он потом куда-то исчез, мама долго мялась, но все-таки ответила, что дедушка от нас ушел. Не родной он был.

– А вас-то как зовут?

– Вера.

– Мне кажется, мы все-таки встречались, Вера. Но не в этой жизни.

После этой фразы я поняла, что ничего не могу с собой поделать. Я не могла оторваться от неровного изгиба его губ и просто таяла от подкупающего прямого взгляда. Людвиг предложил прогуляться по парку, и я не отказалась. Не было ни единой причины, по которой я могла бы воспротивиться этому предложению. Наоборот, мне очень хотелось пройтись с ним, чтобы слушать его речь, его голос. Потому что когда он говорил, внутри меня что-то переворачивалось.

Мы гуляли по неосвещенным аллеям парка, не добираясь, правда, до леса. Он не такой густой, однако ночью в нем запросто можно заблудиться. Мы разговаривали о всякой ерунде. О котятах и котах, о деревьях, об осенней слякоти, из-за которой невозможно ходить в хорошей обуви… Чуть позже я осторожно просунула ладонь под его руку, Людвиг поежился и кашлянул, а я ощутила трепет в груди. Господи, удивительны дела твои! Разве могла я вообразить, что странная встреча с подвыпившим незнакомцем обернется таким чудесным вечером! Поверить не могу, что Людвиг был пьян в прошлый раз. Впрочем, людям выпадают разные дни, плохие тоже бывают. Господь и над этим поработал.

Я спросила, где находится его дом, и услышала следующее:

– Я живу за той каменной стеной. Обычно она строго охраняется, но я нашел лазейку, о которой никто не знает.

– Да? – с интересом спросила я. – А что там, за стеной?

– Ничего особенного. Обыкновенная воинская часть с жилым комплексом для семей военнослужащих. Магазинами, детским садом, школой.

– И что у вас там секретного?

Он пожал плечами:

– Да ничего особенного.

– Значит, ты военный?

– Наполовину. Я вообще-то повар.

– И кофе ты умеешь готовить?

– Как бог.

Мы гуляли еще. Потом я взглянула на часы, и обнаружила, что они остановились. Я их, наверное, позабыла завести утром. Они у меня старые, механические.

– Уже поздно, – сказала я, вздохнув украдкой. – Мне пора домой. Мама заждалась, переживает. Что…

Я и опомниться не успела, как он поцеловал меня в губы. С такой же прямотой, с которой смотрел. Голова закружилась.

Расстались мы возле забора.

– Давай встретимся завтра, – предложила он.

– Завтра у меня смена, давай послезавтра. В восемь, на этом же месте.

– Договорились.

Когда я вошла в подъезд, неожиданно вспомнила, что совершенно забыла про перстень. Нужно вернуть его Людвигу, но сегодня это сделать уже невозможно. К тому же, перстень остался дома.

Мама встретила у порога. Сообщила, что звонил Аниськин, взволнованно что-то лепетал в трубку, долго извинялся. Попутно напомнила, что мне уже двадцать восемь и что я не должна ссориться с единственной значимой партией. Не должна гулять допоздна со всякими разными, а серьезно подумать о своем будущем и будущем ее, мамы. Этот назидательный поток слов пролетел мимо моих ушей, потому что в мыслях поселился темноглазый парень с царственным именем Людвиг.

В назначенный день и час я бежала сломя голову, потому что опаздывала. С работы сразу на свидание – пришлось потратить время, чтобы выглядеть достойно. Черный перстень подпрыгивал в сумочке в такт каждому шагу. Но еще издали увидела то, от чего пришла в ужас. Я увидела Людвига, и мне вдруг сделалось невыносимо стыдно. А затем, за какую-то пару секунд под действием неведомой душевно-химической реакции стыд обернулся гневом.

Я остановилась от Людвига в нескольких метрах, щеки пылали. Я видела, как одной рукой он прижимал к груди котенка, а другой… другой обнимал курносую блондинку с распущенными до пояса волосами. Она с умилением на лице гладила котенка. Делала это так же, как день назад это делала я. Оба они были счастливы.