Евгений Лукин - Сталь разящая

Егор хотел выспросить о веренице зазеркалий подробнее, но тут что‑то заставило обоих собеседников вскинуть глаза.

— Вот он, наш гастролер, — промолвил дядя Семен — и ошибся.

Стремительный цветной блик, метнувшийся к ним из размытых глубин сумеречного мира, обернулся вовсе не Василием, а приятным мужчиной лет опять‑таки сорока — лысоватым, с бородкой, в очках.

— А, дядя Леня… — приветствовал его Егор. — Ну и как там, на бирже?

Вновь прибывший, горестно прищурясь, оглядел картежников, затем перевел глаза на металлически отсвечивающий павильон, внутри которого таилось отражение комнаты, принадлежащей отсутствующему в данный момент Василию Полупалову.

— Да ужас какой‑то! — вполне искренне ответил он, снова поворачиваясь к собратьям по ремеслу.

Это было отражение Леонида Витальевича АрчедЫ, еще одного задушевного друга того же Василия.

Как ни странно, но труппа состояла всего из четырех персоналий. Случай, надо признать, уникальный. Дело в том, что единственное зеркало, украшающее собой комнату недавно овдовевшего Василия Полупалова, было подарено ему под Новый год (то есть месяца три назад) другом детства Семеном. Распаковывали и обмывали покупку вчетвером: хозяин, даритель, Леонид Витальевич и Егорка. И вот с тех самых пор, кроме них, в зеркале этом не отразилась еще ни одна зараза.

За истекшие три месяца Семен заходил к Василию дважды, Егорка — единожды, а вот Леонид Витальевич Арчеда — пропал бесследно. В конце концов его зеркальный двойник не на шутку встревожился и просто вынужден был задать себе вопрос: а жив ли, собственно, тот человек, которого он отражает? Тем более что разговоры во время обмывания подарка, помнится, велись самые зловещие.

Очертя голову, кинулся искать Арчеду по всему зазеркалью. Предприятие довольно рискованое, особенно если учесть, что узлом сети оповещения, которую здесь еще величают аукалкой, является именно зеркало, но не персоналия. Иными словами, если ты болтаешься неизвестно где, а тут твой выход, то тебя даже предупредить об этом не сумеют. В лучшем случае, кто‑нибудь из товарищей выручит, подменит, в худшем — ахнуть не успеешь, как возьмут на твое место новичка. Тем более что желающих — пруд пруди.

Потому‑то персоналии и предпочитают даже в свободное от отражаловки время держаться поближе к своему павильону.

Нельзя сказать, чтобы поиск совсем ничего не принес. Удалось выяснить, в каких еще зеркалах мелькал Арчеда, поговорить с другими его двойниками, тоже сильно встревоженными внезапным исчезновением Леонида Витальевича. Ничего определенного они сообщить не смогли, но каждый полагал, что пора подыскивать новую работу…

— Ужас какой‑то! — повторил бедолага, присаживаясь на край табуретки.

— Толпа? — сочувственно спросил дядя Семен.

— Не то слово! И если бы просто толпа… Слушай, Семен, куда мир катится? Какое‑то, прости меня, кругом… торжество ликующей бездарности! Андэграунд этот пресловутый! Из лужи еще не вылезли, а в зеркало прутся! Главное, ни техники, ни таланта — наглость одна! И что самое потрясающее: берут их, Семен, берут!..

— Н‑ну… все мы когда‑то с прудов да с луж начинали, — примирительно заметил дядя Семен.

— Сравнил! Мы над собой работали, мастерство оттачивали! Не то что о зеркалах — об осколочке зеркальном мечтать не смели! Босяк какой‑нибудь рядом с лужей упадет — так ты мордень его фиолетовую до ссадинки, бывало, отразишь, до щетинки. Горький иззавидуется! А этим — что забор отражать, что бомжа под забором… Честное слово, зла не хватает!.. — Тут он заметил насупленные Егоркины брови и, спохватившись, сбавил тон. — Нет, ну, случаются, конечно, и среди них исключения. Взять хотя бы Егора! Тоже ведь без году неделя, а залюбуешься, как работает… Но остальные‑то, остальные!..

Подхалимаж, однако, не помог.

— Слышь! — набычась, вступился Егор за ровесников. — Дядь Лень! Не по делу наезжаешь… Сам же говоришь: берут их в зеркала — прямо из витрин, из луж… А знаешь, почему?

— По блату! — огрызнулся Арчеда. — Пробьется один в распорядители — и давай в труппу дружков своих набирать! Из родной лужи…

— Да? — Егор играл желваками. — А ты видел, сколько отморозков лет тринадцати по подъездам тусуется? Придет он домой, к родителям: кто его отражать будет? Ты?..

— Еще я уродов этих не отражал! Нарком‑маны!..

— Да слабО их тебе отразить, слабО! Ты же их не знаешь! Откуда тебе их знать?.. Не обижайся, дядь Лень, но оторвался ты от жизни. Жизнь, она — где? Думаешь, в зеркале? Фиг там — в зеркале! На улице — в лужах, в витринах…

— Это я от жизни оторвался?! Да я полторы недели в Чечне воевал, пока трюмо снарядом не разнесло!..

— Ну, завелись, завелись! — вмешался дядя Семен. — Было б чего делить… Вы прикиньте, сколько сейчас зеркал в мире производят! Всем работы хватит…

— Не всем! — упрямо сказал Арчеда. — В том‑то и дело, Семен, что не всем… Вот послушай. Познакомился я сейчас на бирже с одной персоналией… женской… Полгода пристроиться не может! А персоналия, я вам доложу… — Леонид Витальевич мечтательно закатил глазки и причмокнул. — Посмотрел я ее последнюю работу: ну, прямо как живая… Этакий м‑м, знаете, цветочек… Рыжая, миниатюрная…

— Короче! — остановил его дядя Семен. — Предложения были?

Арчеда увял, поскучнел.

— Зеркало в баре, — глухо кашлянув, сообщил он.

— Большое?

— Три на четыре.

— Так это же здорово! Что тебя не устраивает‑то?

— Да оно не сплошное. Из отдельных квадратов.

— Ну и что? Ты ж у нас вроде не суеверный.

— На потолке оно… — нехотя признался Арчеда.

— А‑а… — Дядя Семен помрачнел. — Да, это уже хуже… А кого отражать? Бармена?

— Если бы! На бармена я бы сразу согласился! Завсегдатая одного… Ну и случайных посетителей, когда свободен…

Егор с возрастающим интересом прислушивался к их беседе.

— Лысины, затылки… — с неудовольствием промолвил дядя Семен. — Это, знаешь, только квалификацию терять. А соколик твой так и не отыскался?

Отражение Леонида Витальевича Арчеды с унылым видом сняло отражение очков и, протерев, снова водрузило на переносицу.

— Да отыскался… — страдальчески произнесло оно. — В Москве. Три дня назад… Мелькнул, потом опять исчез. Где сейчас — не знаю…

— Эх, ничего себе! — засмеялся Егор. — Скрывается, что ль, дядь Лень?

— Взял кредит — два миллиона… — ни на кого не глядя, расстроенно ответил тот — и вдруг взорвался: — Козел он! Одно слово — козел! Ведь прекрасный был инженер, работник — золото! Ну и сидел бы занимался своим делом! Нет, понесло его в этот чертов бизнес! Два раза чудом выкрутился!.. Ну, теперь точно пришибут…