Сергей Лисицын - Искатели Миров

— Значит так, кэп, Чтеца твоего вытянуть можно, случай не особо сложный. Но времени это займет порядочно. И будет стоить хороших денег.

— Сколько? — капитан неловко сидел на самом краешке кресла.

«Что-то он излишне напряжен, — отметил про себя Ян. — Слишком даже для существа, потерявшего ценнейший инструмент заработка».

— Месяца три, это минимум. И если всё пойдет нормально. И если не наложится предыдущая лента. И много чего еще.

— Сколько? — вздохнул темирник.

— Грубо, около двадцати сольдо в день. Точнее вам скажут во-о-н там, — ткнул сигаретой в сторону регистрационной стойки. — Там вам и счет выпишут, и аванс за пребывание больного возьмут.

— Теперь мои вопросы, — не дал капитану сосредоточиться на подсчете убытков Ян. — Первое, сколько лент он пропустил за этот рейс? Давно ли был в релакс-трансе? Кто проводил релаксацию?

— Сломался он на третьей. Пришлось вон сниматься и к вам сюда. В релаксе Горан был, — на секунду задумался капитан, — полгода назад. Денег я не пожалел. На Прим-Бис, в монастыре Святого Роберта, все чин по чину.

— Понятно. Когда остальные пленки передадите?

— А это еще зачем? — капитан смотрел с глубоким подозрением.

«Интересно, они все будут задавать этот вопрос, и смотреть на меня, как на жулика?» — перед Яном явственно встала череда недоверчивых лиц с поджатыми губами. Пришлось объяснять. Слова заученно слетали с губ:

— Поймите, то, что он сломался на последней ленте, еще ни о чем не говорит. Она могла быть просто спусковым крючком, а сам «заряд» засел в мозгу гораздо раньше. В вашем случае мы хотя бы точно знаем, что Горан после релакс-транса просмотрел три пленки. Значит, и искать следует в них. Так что тащите их сюда и не морочьте мне голову.

Капитан продолжал смотреть недоверчиво, пожевывая нижнюю губу. Ох, как же допекали Яна вот такие мелочные типы! Не столько жадностью и недоверчивостью, сколько глупостью и трусостью. Из-за которых, по большей части, и ходили до самой смерти в неудачниках, едва сводящих концы с концами.

— Слушайте, почтеннейший, — голос Яна приобрел неприятную тягучесть, — вы можете сидеть тут и прикидывать, а не свалит ли сейчас добрый доктор с нашими бесценными лентами, на которых, возможно, записан безумно красочный старт очередного переселенческого флота глазами брошенного по причине полной невменяемости диссидента. Или еще какая-нибудь муть. Тогда предсказываю, ваш весьма дорогой Горан так и будет валяться овощем и дозревать до кондиции. А можете позвонить и приказать своему тому открыть сейф и двигать с лентами сюда. Выбирайте.

Капитан достал тонкую загогулину коммуникатора нацепил на ухо. Отвернулся и, прикрывая ухо рукой, что-то буркнул. Загогулина отреагировала, приобретя бледно-голубой цвет, — вызов приняли.

— Марио? Давай бери ленты и дуй сюда. Да, местному доку они нужны. Ага. Всё. Нет! Стой. Выдай Мирону и Лапе станнеры и пусть с тобой идут. Нет, никто. Просто так я. На всякий случай.

Закончив разговор, капитан вопросительно глянул на врача, словно ожидая одобрения. Не дождался.

— Сколько ваши люди будут сюда добираться? — спросил Ян.

— Часа два, не меньше, — пожал плечами капитан. — Им же еще разрешение на выход из порта оформлять, то-сё...

Ян взглянул на часы. Далеко за полночь. Смена все равно закончилась, ехать в пустую комнату пансионата для одиноких совершенно не тянуло, и он решил поспать пару часов в своем кабинете. Поднявшись, подошел к регистрационной стойке:

— Альби, часа через два парочка космов принесет мне пленки. Так вот — пока сам не проснусь, не будить.

И уже в сторону капитана:

— Все слышали? Пленки оставите ей, проснусь, посмотрю.

И нажал кнопку вызова лифта.

Заперев дверь, Ян устало привалился к ней и долго стоял, закрыв глаза, постепенно расслабляя мышцы, ощущая, как напряжение суматошного и бестолкового дня покидает его. Оттолкнулся спиной от двери, потер лицо руками. Закатал рукава рубашки и направился к микроскопическому умывальнику, примостившемуся в углу кабинета. Поплескал водой в лицо, утерся жестким линялым полотенцем. И застыл, глядя в маленькое овальное зеркало. Оттуда с обманчивым спокойствием смотрел коротко стриженный мужик средних лет. Не слишком приметный, разве что шрам на виске мог запомниться. Глаза серые, неподвижные. Кто-то наверняка сказал бы — мертвые.

Для того, чтобы так вот смотреться в зеркало, Яну приходилось довольно сильно наклоняться. Те, кто вешал умывальник и зеркало, явно не рассчитывали на его рост.

Разделся, аккуратно повесил рубашку на плечики, брюки перекинул через спинку стула для посетителей. Карты-ключи, зажигалку и пачку сигарет положил на край стола. Из шкафа достал туго скатанный армейский спальный кокон, привычно кинул возле стола. Большим пальцем ноги ткнул в нарост формователя. Кокон был старенький, давно отработавший ресурс, поэтому надувался короткими толчками, с сипами и вздохами. Ожидая окончания процедуры, Ян рассеянно прикурил и подошел к окну, как был, голышом — высокий, поджарый, широкоплечий. По ту сторону окна, занимавшего, по странной фантазии архитектора, всю стену кабинета, шел ливень. Потоки воды заслоняли город, размывали его, превращая в скопление темных массивов и островов колеблющегося желтушного света. Проносились красные, мерцающие в дождевых струях огни аэрорикш, вдалеке привычно, неслышимо для уха гудела верхняя развязка монорельса.

Все это Ян видел, но не воспринимал. За пять лет успел привыкнуть к виду из окна. Даже перечеркивающая пополам небо игла Летающего дома, нависшего над городом, уже не притягивала взгляд, как раньше. Ян смотрел на свое отражение, расплывающееся и струях дождя. Привычно погладил шрам на виске. Провел пальцами по-другому — от ключицы наискосок через всю грудь.

Стоял и курил в темноте. Мускулистый мужик средних лет. Некоторые женщины даже говорили, что он симпатичный. Со шрамами, которые, как известно, украшают мужчину. Инвалид.

Сигарета дотлела, и Ян затушил ее в стеклянной пепельнице. Откинул у кокона верхний клапан—одеяло, лег на спину. Заложил руки за голову и неподвижным взглядом уставился в потолок.

Сегодняшняя лента заставила его почувствовать себя тем, кем он больше не был. И никогда не будет.

Солдатом.

В военной полиции он служить не хотел никогда. Но приказ есть приказ, и лейтенант Ян Зарев, козырнув, убыл к месту назначения. В полном недоумении, надо сказать, убыл, поскольку никак не мог взять в толк, зачем военной полиции мог понадобиться специалист по диверсионным операциям в тылу противника, да еще и с углубленным знанием полевой медицины и ведения допроса в боевых условиях.