Андрей Круз - Эпоха мертвых. Прорыв

– Вообще-то речь не о боях идет, а о том, чтобы куда-то тихо и быстро пробраться, а потом оттуда точно так же тихо и быстро смыться обратно, – предпринял я последнюю попытку. – Меньше народу – выше скрытность.

– Да ничего подобного, – даже отмахнулся он. – У одного «уазика» и двух – скрытность одинаковая. И у трех такая же. Зато есть возможность идти с «головняком»,[4] есть возможность пересесть на другую машину в случае потерь в технике… продолжать надо или сам грамотный?

Да грамотный я, грамотный, сам прекрасно понимаю, что в меньшем составе идти будет сложнее, но все же… Ладно, быта не была, что мне еще остается? Тем более что Сергеич добавил:

– И личному составу отличная подготовка в дальнем рейде. Когда еще такая оказия выйдет?

Я помолчал, затем кивнул, сказал, обращаясь уже ко всем:

– Значит, идут все, кто выскажет такое желание. В расположении части остаются Степаныч с супругой и дочерью, на охране и обороне нажитого имущества и подготовке транспорта к будущим победам, и Алина Александровна.

– Сережа, а вы уверены? – вступила в разговор Дегтярева.

Вот он, момент истины. Именно этот разговор я все оттягивал и оттягивал, и именно он и является главным. Поэтому я посмотрел ей прямо в глаза и сказал:

– Уверен, Алина Александровна. Мало того, я на этом настаиваю.

Выражение лица у нее изменилось на строго-упрямое, в стиле «ты мне обещал».

– Сережа, вы мне обещали.

Точно, обещал. Обещал отвезти к мужу, который погиб у меня на глазах. Причем к живому. Такое он, муж, с меня обещание взял. Правда, на тот момент никто не знал, во что именно выльется утечка этого вируса. А сейчас внешние условия изменились, и на обещания не повлиять они никак не могли. И повлияли.

– Что я вам обещал, Алина Александровна? – спросил я жестко. – Отвезти вас в Горький-16? А зачем?

– Там Володя… – чуть растерялась она.

– Владимир Сергеевич улетел на Алтай. При чем тут теперь «Шешнашка»?

– Но он должен был ждать нас там… вы же сами сказали, – вконец растерялась она.

Похоже, что с такого угла зрения она проблему не рассматривала. Ну ничего, сейчас я ей в этом помогу.

– Алина Александровна, а когда я вам это сказал? Разве тогда все вот так выглядело? – Я обвел рукой стены столовой, подразумевая при этом окружающий мир. – Скажите, если бы я, допустим, в тот день пригласил вас в Большой театр вместе с дочками, вы бы сегодня так и ждали исполнения этого обещания? Что-то изменилось за стенками с тех пор, как мне кажется.

– Но Володя имел привычку сдерживать обещания… – Тут она уже губы поджала.

– И как он должен был их сдержать? – спросил я. – Как добраться в такой обстановке почти от монгольской границы до Кировской области? Это сколько тысяч километров?

– Есть же самолеты…

– Алина Александровна! – вздохнул я. – Ну кто даст одному-единственному человеку самолет для того, чтобы он мог встретиться с семьей, в то время как вокруг гибнет мир и каждый литр топлива, каждый час моторесурса уже на счету? Вы серьезно?

– Володя – выдающийся ученый. Он им нужен, чтобы сделать вакцину, – ответила она.

Я и рот не успел раскрыть, как, к моему удивлению, в разговор влезла Ксения.

– Ma, как я думаю, он все, что мог, уже сделал, – жестко так сказала, прищурив темные глаза. – Достаточно. Все наше семейство сделало. Поэтому смею предположить, что дальнейшее наше участие в научном проекте не строго обязательно, мир как-нибудь переживет.

– Это не отменяет главного: он может быть там, – ответила ее мать.

– Нет, не может, – снова заговорил я. – С ним может быть связь оттуда, это одно ведомство, и у них связь должна быть. Максимум, на что мы там можем рассчитывать, это на то, чтобы узнать, где он и что планирует. Думаю, что такой задачей нам и следует ограничиться.

– И что?

– То, что ваше присутствие там необязательно. Связаться мы сможем и без вас. Если вдруг каким-то чудом он окажется там, то мы постараемся его увезти. Если он не сможет уехать – придумаем, как доставить вас к нему.

– Тем более что мы намерены вернуться сюда, – сказала Аня. – Там мы не останемся.

– Аня! – возмутилась Дегтярева. – Это же твой отец!

– И что нам при нем делать? – удивленно подняла брови она. – Мы здесь уже уважаемые люди, несмотря на пол и сопливый возраст, с нами дяди-спецназеры с почтением здороваются, а там что? Полы мыть в лаборатории? Спасибо, не надо, мне моя нынешняя работа нравится больше.

Тут она не соврала. А уж после нашего последнего набега на библиотеку, из которого мы притащили целых четыре рюкзака, набитых вселенской мудростью на оптических носителях, авторитет наш в «Пламени» стал совсем настоящим, никем не оспариваемым. Мы перестали бояться, что кто-то спросит, на каком основании такая толпа народу у них харчуется и расходует дефицитное топливо, – окупаемся. Ну и не только я это понимаю, все остальные в отряде тоже ощущают. Поэтому позиция Ани мне очень даже понятна – куда лучше жить там, где тебя ценят и уважают, чем где-то еще.

Алина Александровна замолчала растерянно, сильно потерла лицо ладонями, затем спросила меня:

– Сережа, вы же с ним работали. Неужели вам не хочется вернуться к науке, заняться вакциной?

– Нет, – ответил я категорично. – Все, что творится вокруг, – это наука, точнее, результаты игр с ней. Я впредь к ней никакого отношения иметь не собираюсь. Забыл как страшный сон. Баста.

– И что предлагаете?

– Я все сказал, – пожал я плечами. – Ждите нашего возвращения, все выяснится. Обещаю, что если Владимир Сергеевич там, то я придумаю способ вас к нему доставить. Вплоть до того, что договорюсь насчет самолета.

– А если не там? – Голос ее чуть упал.

– Ну… тогда постараюсь выяснить все, что возможно, – пожал я плечами, после чего с усилием соврал: – Но уверен, что с ним все нормально. Там, куда он улетел, горы, глухомань и военный объект максимальной степени секретности, так что они там как в крепости.

– Хорошо бы, – вздохнула она.

К облегчению моему великому, на этом самая скользкая часть собрания закончилась. Алина Александровна смирилась. К счастью, у нее уже работы хватает, она же психолог, а здесь множество сирот, людей, потерявших близких, вот и делает, что может. И в школе тоже работает. Это праздный ум опасен, он в силу незанятости подчас удивительные вензеля выписывает.

И хорошо, что Степаныч с семейными тоже в поход рваться не стал. Но Степаныч мужик трезвый и рассудительный, понимает, что к чему. Ни он, ни Валентина Ивановна даже Шмеля отговаривать не стали. Все они понимают.