Николай Чадович - Особый отдел и пепел ковчега

– Тогда я за нас с тобой спокоен. Будем дожидаться сообщений от Цимбаларя.

Возле ворот следственного изолятора, видевших на своём веку больше слёз, чем гора Голгофа, Обухова дожидалась вереница роскошных лимузинов. Можно было подумать, что здесь собираются чествовать какую-нибудь кинозвезду, пусть и без военного оркестра, но с цветами, шампанским, спичами и экзальтированными поклонниками.

Ваня Коршун, обосновавшийся в мусорном контейнере на другой стороне улицы, с помощью узконаправленного микрофона вслушивался в голоса, доносившиеся из толпы встречающих.

Больше всего, естественно, его интересовал сам Обухов, однако тот, паче чаяния, никаких восторгов по поводу своего освобождения не выказывал.

– Зачем нужно было устраивать весь этот шабаш? – с нескрываемым раздражением поинтересовался бывший арестант.

Отвечали ему наперебой – как трезвыми, так и пьяными голосами:

– Народ по тебе, Константин Данилыч, соскучился!

– Ура! Виват! Гип-гип, ура!

– Дай я тебя, пупсик, поцелую!

– Руки прочь от Константина Обухова!

– Банзай, трижды банзай узнику совести!

– Так ведь от души, Данилыч, стараемся! Радость-то какая!

– Рано радуетесь, – хмуро ответил Обухов. – Как бы потом плакать не пришлось.

– Всё образуется! – успокаивали его встречающие. – Не в первый раз. Найдём мы эти треклятые деньги.

– Не в деньгах дело, остолопы! – вразумлял своих приближённых Обухов. – Если бы от них что-то зависело, я бы давно на Канарах загорал. Мне срок светит, понимаете! Я должен внятно и толково ответить на все вопросы суда. Построить неуязвимую защиту, базирующуюся на сверхъестественном характере преступления. Тут мне даже адвокаты не помогут… Нашли человека, за которым я вас посылал?

Этот вопрос несколько умерил восторг встречающих. Заздравные возгласы стихли, и мужчина солдафонской наружности – начальник личной охраны Обухова – доложил:

– Того не нашли. Помер! Но нам посоветовали привлечь его брата. Тоже авторитет в своём деле. С нами ехать не хотел. Заартачился. Считай, силой привезли.

– Где он сейчас?

– В надёжном месте. – Начальник охраны осклабился.

– Чем занимается? Молится небось?

– Молится и земные поклоны бьёт. Жратву, выпивку и шалашовок наотрез отвергает. Готовится к сеансу общения с потусторонней силой.

– Немедленно едем туда! А это вавилонское столпотворение разогнать. Репортеров в шею! Телевизионщиков под зад коленом!

Обухов добавил ещё несколько энергичных фраз, но Ваня их не расслышал. Виной тому оказался здоровенный бездомный котище, прыгнувший сверху на кусок картона, которым Ваня прикрывался от посторонних взглядов и атмосферных осадков. Тут уж стало не до акустического контроля.

Даже свита Обухова обратила внимание на странную возню, возникшую вдруг внутри мусорного контейнера. Телохранители выхватили стволы. Виновника торжества прикрыли пуленепробиваемым щитом, в который мгновенно трансформировался обыкновенный чемоданчик для бумаг.

Напряжение разрядилось лишь после того, как из контейнера выскочил лохматый одноглазый кот – типичный сказочный Базилио – и припустил вдоль по улице так, будто на нём горела шерсть.

Таких проколов в оперативной деятельности у Вани давно не случалось. А подвела его сущая мелочь: собираясь в засаду, маленький сыщик не выпил, как обычно, коньячка, запах которого отпугивал не только котов, но и крыс, а перекусил копчёной скумбрией. Вот голодный мурлыка и принял его за большую дохлую рыбину.

Явившись в загородный дом, о существовании которого не знали не то что партнёры по бизнесу, но даже налоговые органы, Обухов первым делом велел вызвать к себе человека, с которым связывал все надежды на оправдательный приговор. Обещание, полученное от особого отдела, он воспринимал как очередную провокацию мусоров, науськиваемых прокуратурой.

В комнате без окон, где при желании можно было переждать даже длительную осаду с применением отравляющих газов и зажигательных средств, уже был сервирован столик на двоих. Критически взглянув на него, Обухов приказал:

– Спиртное убрать! Что он обычно пьёт?

– Только воду из священного родника, – ответил начальник охраны. – Мы аж десять канистр с собой захватили.

– Налейте в графин… Кстати, как его зовут?

– Себя он называет… э-э-э… – Начальник охраны от натуги даже посинел. – Сафар Абу-Зейд ибн-Раис… Во как! На трезвую голову и не выговоришь… Но и на имя Сашка отзывается.

– Я вам покажу Сашку! – возмутился Обухов. – Никакого панибратства. Тут, может быть, моя судьба решается… Сюда его ведите.

– Слушаюсь!

Не прошло и пяти минут, как перед Обуховым предстал человек, уже вступивший в пору зрелости, но не растерявший юношеской порывистости. Одет он был более чем скромно, а обуви вообще не имел. Лишь его чалма сияла волшебной белизной, недоступной ни единому моющему средству.

Дерзкое лицо гостя покрывала жёсткая тёмная щетина, а в глубоко запавших глазах плясали опасные огоньки. Ничего восточного, кроме чалмы, в его облике не было, но в комнате как бы сразу повеяло дальними странами, чужим бытом, другой культурой.

Обухов в дружеском приветствии протянул через стол руку, но вошедший лишь сдержанно поклонился, коснувшись своего лица ладонями.

– Проходите к столу, присаживайтесь. – В поведении Обухова появилась так несвойственная ему суетливость. – Простите, что вас доставили сюда принудительным методом.

– На всё воля аллаха, – внятно и почти без акцента произнёс гость, обратив взор к небесам.

После этого он, скрестив ноги, присел прямо на пол. Обухову не осталось ничего другого, как последовать его примеру, что пятидесятилетнему грузному человеку далось не так уж и легко.

– Мне сказали, что вы приходитесь родственником досточтимому Абу-Хайяду, – льстиво улыбаясь, произнёс Обухов.

– Аллах создал всех людей братьями. – Руки гостя перебирали чётки, сделанные из обыкновенных речных камушков. – Но Абу-Хайяд, известный также как Султан Вахидов, был близок мне, как никто другой. Мир его душе.

– Когда-то он обещал мне любую помощь. Жаль, что наши земные пути разошлись… – Обухов тяжко вздохнул, то ли скорбя по неведомому Абу-Хайяду, то ли досадуя на своё собственное распоряжение убрать спиртное.

– В общих чертах я знаком с вашей бедой, – произнёс гость. – И скажу прямо: изгнать из человеческого тела джинна, заговорённого волшебным словом пророка Сулеймана, невозможно.

– Я и не собираюсь изгонять его. По крайней мере, сейчас… Вы должны наладить с ним отношения. Установить контакт. Понимаю, что это будет непросто, но вы уж постарайтесь… Я хочу одного: чтобы во время суда, который состоится в самое ближайшее время, джинн выступил свидетелем защиты и взял на себя всю ответственность за совершённое преступление.