Фиона Макинтош - Предательство

— Тор…

Кто-то тихо позвал его по имени. Херек. «Тор, тебе помочь?»

Что-то не так? Резкий солнечный свет, крики толпы, стук собственного сердца. Это слишком. Теперь ему предлагают сесть на стул. Это Стул Проклятого — так бы сразу и сказали. Теперь ему предстоит сидеть и слушать, почему его должны закидать камнями. Чистой воды формальность: всем и каждому известно, за что Торкина Гинта должны казнить. Но Стул Проклятого — это леденящее кровь напоминание о неизбежности смерти… последнее напоминание. Неприятная процедура, которая еще немного оттягивает наступление неизбежного. Осужденному дается несколько минут, чтобы покаяться в грехах, попросить прощения, воззвать к милосердию — что угодно. Зрители, как обычно, жаждут крови, но надо дать им возможность понаблюдать за страданиями и ужасом жертвы, которые наполняют последние минуты человека перед казнью.

Тор сел. Внезапно он почувствовал какую-то странную оглушенность и уставился на пыль под ногами. Он не мог ни на кого смотреть. Один из самых именитых вельмож, который председательствовал на суде в Тронном Зале, развернул пергамент и зачитал список обвинений. Скоро огласят и приговор, но сначала должен выйти палач.

Слушать это снова было невыносимо. И Тор просто ушел в себя. Окружающие исчезли; не видя и не слыша никого вокруг, он позволил мыслям устремиться в прошлое. В те дни, когда все это началось. Тот чудный день в местечке под названием Твиффордская Переправа, семь лет назад…

Торкин Гинт был юн, любил приключения, а потому изнывал от скуки. Быть учеником писаря! Он ненавидел это занятие, но ожидали, что он станет славным продолжателем славного дела Джиона Гинта. Тор не раз замечал, как отец щурится, глядя на письмо, которое писал под диктовку Вдовы Элай. Глаза у отца слабеют, и не за горами день, когда сыну придется занять его место.

День обещал быть теплым, солнечным. И этот день им с отцом придется провести за работой в Твиффордской Переправе. Трудно себе представить более тихую, сонную деревушку. Тору хотелось орать от злости, когда вдова Элай в очередной раз завела свою песню про боли в бедре. От мрачных размышлений его отвлек Бодж, старый пес мельника. Подковыляв к ореховому дереву, в тени которого стояла конторка, Бодж ткнулся носом в руку Тора. Дни, когда он был прекрасным мышеловом, давно миновали, но старого разбойника по-прежнему любили все.

Глядя, как отец пытается разобрать каракули вдовы, Тор почувствовал себя неловко и поспешил предложить помощь. Да, скучнее жизнь быть просто не может, со вздохом подумал он, макая перо в чернила.

Уныло выводя строчки, Тор думал о вещах несколько более привлекательных, чем больное бедро старой карги.

Например, о двух восхитительных холмиках под рубашкой у Элиссы Квин. Должно быть, его выдала мечтательная улыбка, потому что возмущенное «кхе-кхе!!!» вернуло его к унылой реальности. Отец тоже внес свою лепту в это возвращение, наградив Тора тычком под ребра: он-то знал, что его сын — мечтатель, каких поискать.

Потирая бок, Тор бросил на отца гневный взгляд… и вдруг застыл. Зловещий звук, коснувшись ушей, заставил его насторожиться. Слух у юноши был невероятно чутким: мать всегда говорила, что Тор способен слышать дыхание птиц среди ветвей. «Дар небес» — так она это называла. В конце концов, Тор понял, что она имела в виду, не называя вещи своими именами. У него есть особые способности, не свойственные большинству людей. В нынешние времена такие способности могут очень серьезно осложнить жизнь. Если ты Чувствующий, ты проклят. Вот почему мама говорила об этом так. Вот уже пятнадцать лет.

Вдова Элай продолжала бубнить, словно не замечая, что длинные ноги юного писца уже не торчат из-под конторки. Еще через миг Тор встал. Единственным, кто обратил на это внимание, был Бодж — его разбудили. Все еще сонный, пес с недовольным видом потрусил прочь.

Тор прислушался. Всадники! Много всадников, скачут быстро. Юноше не нужно было видеть их, чтобы понять: пришла беда. Ошарашенный, Джион Гинт видел, как чернила, пергамент и перья летят на землю, потом понял, что его сын кричит.

Слишком поздно. Еще миг — и всадники галопом влетели на деревенскую площадь. Их было двенадцать. Один из скакунов затоптал Боджа, который перебегал улицу.

Их предводителя Тор узнал сразу, хотя никогда прежде не видел. Ибо этого человека трудно было с кем-либо спутать — те, кому доводилось с ним столкнуться, не жалели красок, описывая Инквизитора Гота.

Лицо Инквизитора напоминало искореженную маску. Изрытое шрамами, слева оно было совершенно неподвижным, а правая сторона непрестанно подергивалась, отчего правый глаз часто моргал. Потрясенные, напуганные, жители деревеньки смолкли. Гримаса Инквизитора превратилась в омерзительную ухмылку. В этот момент умирающий Бодж попытался укусить лошадь Гота за ногу, и один из подручных Инквизитора прикончил пса, ткнув его мечом в живот и заодно прекратив его мучения. Тор мысленно снял шляпу, отдавая должное отваге старика. Кое-кто из крестьян поморщился при виде этого жестокого и бессмысленного убийства, но страх перед Инквизицией был слишком велик и слишком глубоко укоренился, и никто не посмел открыть рта.

Тор моргнул своими удивительными васильковыми глазами. Он чувствовал, как в нем собирается сила. Наверно, отец тоже это почувствовал, потому что схватил сына за плечо.

— Не делай глупостей, Торкин.

Инквизитор Гот разглядывал жителей деревни. Селяне притихли, ловя каждое движение этого человека, которого за глаза поминали лишь с бранью и проклятьями. Он приехал, чтобы отдать некий приказ, и это было неизбежно. Но Гот не спешил. Он наслаждался их страхом. Он вызывал страх всегда и повсюду одним своим появлением.

Однако стоило Готу нарушить молчание, страх Тора сменился удивлением. Голос у Инквизитора был высоким, почти женским. У непривычного человека это неизменно вызывало шок.

— Итак, добрые люди, со дня нашего последнего посещения прошло немало времени. Как я вижу, вы заново отстроили свое питейное заведение, — он кивнул в сторону постоялого двора «Белый олень». Три года назад, зимой, во время визита Инквизиторов, от гостиницы осталась груда головешек. Потный хозяин постоялого двора застонал, и цепкий взгляд зорких глазок Гота тут же устремился в его сторону.

— А-а, вот и Паул, владелец заведения, — проворковал Гот. — Не волнуйся, Паул. Я уверен: на этот раз ваша деревня даст мне то, что нужно.

Его подручные, в одинаковых траурных плащах с пурпурным подбоем, хмыкнули.

Тор первым заметил какое-то движение у них за спиной. На площадь не спеша выехал еще один всадник. Он был стар, волнистые волосы, выбивающиеся из-под широкополой шляпы, давно побелели, бороду пробила седина. Натянув поводья, старик остановил своего красавца-вороного и некоторое время наблюдал за происходящим, затем подъехал ближе.