E.Allard - E Allard And in Hell is Hell

— Нет. Лет пять. Хотел творить в свободной стране. Получилось плохо. Как думаете, нас там не поставят к стенке? — поинтересовался он.

— Не знаю, — честно сказал Фрэнк. — Но такая вероятность есть.

— Я тут в каюте неподалёку от вашей, — добавил Борис. — Давайте перекинемся в картишки. Не возражаете?

Они прошли в каюту молодого человека, которая казалась уютной и просторной. Борис достал колоду карт и спросил:

— Во что сыграем? В покер, преферанс, бридж?

— В преферанс, — ответил Фрэнк, ощущая поднимающийся в груди азарт.

Они сели за столик около окна, и начали игру. После первого круга, Фрэнк отвлёкся, и обнаружил в вещах нового знакомого чёрный, кожаный футляр.

— Сакс? — спросил он. — Увлекаетесь?

Борис кивнул.

— Я — джазмен. А вы как к джазу относитесь?

— Уважаю. И люблю. Особенно Фрэнка Синатру, — ответил Фрэнк.

— А сами не пытались? — поинтересовался Борис.

— Мать мучила в детстве уроками на фортепьяно, так что при желании смогу заработать на хлеб себе таким путём, — усмехнувшись, объяснил Фрэнк.

— А, на самом деле, чем занимаетесь? — спросил Борис.

— Бизнесом, — честно ответил Фрэнк.

— Да? А говорили, что вы мафиози, — с улыбкой проронил Борис.

— Это одно и то же. Разница в том, попался или нет, — объяснил насмешливо Фрэнк.

— А вы попались?

— Пару раз, — бросил Фрэнк.

— Чёрт возьми, я опять остался при двух, — разочарованно проронил Борис. — Не знаю, какой бизнесмен, но игрок из вас отличный.

Он достал другую бутылку скотча. Разлил по стаканчикам. И, взяв один, сказал торжественно:

— Давайте выпьем за то, чтобы у нас там все получилось? Вы согласны?

— На брудершафт! — добавил Фрэнк, уже чуть заметно опьянев.

Выписывая ногами кренделя, Фрэнк отправился в каюту, когда уже было далеко за полночь. Доплёлся до койки, рухнул без сил, провалившись мгновенно в сон. И лишь ужасающий рёв сирены заставил его проснуться. Находясь ещё между сном и явью, отчётливо увидел голые бетонные стены, по которым бежали струйки грязной воды, кандалы на своих руках и ногах, ощутил затхлый воздух. Вздрогнул и окончательно пришёл в себя. Он по-прежнему находился в своей каюте, но теперь в иллюминатор бил яркий солнечный луч.

Подхватив чемоданчик и пощупав вшитый в рубашку свёрток, вышел на палубу. Пассажиры гуськом спускались по сходням вниз. С облегчением он вздохнул и огляделся. Над зданиями порта возвышались небоскрёбы из стекла и бетона, в воздухе пахло свежестью и цветущими липами. Его путешествие закончилось. Он быстро прошёл к сходням и направился вниз. Всей толпой их загнали в тесный ангар, где не было даже стула. Солнце нагрело металлическую крышу, стало невыносимо душно и жарко. Фрэнк подошёл к Бобби, стоявшему у стены, поприветствовал его. Бледный, измученный вид нового знакомого свидетельствовал, что тот очень растерян.

— Почему нас не выпускают? — срывающимся голосом спросил он. — Что с нами делать будут?

— Думаю, обычный контроль, — ответил спокойно Фрэнк. — Как на любой границе, для эмигрантов. Разве ты такого не проходил, когда в Штаты переехал?

— Нет. Иначе было, — проскулил Бобби. — Нас тут как рабов держат.

— Ну что же ты хочешь. Здесь особое место. Свои правила, — с горечью объяснил Фрэнк.

Бобби бросил на него испуганный взгляд. Фрэнк услышал, как называют его фамилию, одобряюще похлопал Бобби по плечу и пошёл к выходу. Его провели в комнатку с узкими окошками у самого потолка. Здесь стоял стол, за которым сидел маленький, незаметный человечек с серой, ничем не примечательной внешностью, гладко выбритое лицо, маленькие глазки-буравчики, мешковатый фланелевый костюм. Фрэнк сел напротив и приготовился ждать

— Пол Келли. Проведу беседу, перед тем, как вы сможете обосноваться в городе. Вы читали это? — спросил он, показывая очень хорошо знакомую книгу с пафосным названием «Человек — разумный эгоист».

— Да. Очень внимательно, — ответил Фрэнк.

— Отлично. Поэтому вам будет очень легко понять, что в нашем городе приняты именно те законы, которые изложены в этой книге. Первое — в городе существует ничем не ограниченный свободный рынок. Вы можете покупать и продавать все, что душе угодно. Все взаимоотношения добровольны, вы свободны выбирать, что продавать, как и кому. Никаких ограничений в виде правительственных законов не существует. Правительственных органов тоже нет.

— А если я захочу открыть заведение, у кого разрешения получать? — спросил Фрэнк.

— Вы можете открыть что угодно, без всякого разрешения, вам не нужно получать лицензию на товары, которые вы хотите производить. Или услуги, которые хотите оказывать. Можете строить, что хотите и как. Никакого контроля.

— Здорово! — воскликнул Фрэнк. — То, что нужно!

— В городе нет дорожных знаков — светофоров, пешеходных переходов, ограждений, линий разметки, ничего, что ограничивало бы вашу свободу, — продолжил Келли, не обращая внимания на комментарии.

— А дорожная полиция? — перебив его, поинтересовался Фрэнк.

Келли поморщился от бесцеремонности собеседника, но ответил:

— Никакой полиции. Вы сами следите за тем, как и где вы ездите, или ходите.

— А пьяным можно? — радостно спросил Фрэнк.

— Ну, если вам жизнь не дорога, — ответил Келли, скривившись. — Если вы собьёте кого-то или столкнётесь с кем-то, разбираться будете сами. В городе есть несколько страховых компаний, которые обеспечивают защиту и помощь в разрешении этих вопросов.

— Круто! — воскликнул Фрэнк. — Именно об этом я всегда мечтал!

— Второе — никто не имеет права применять физическое насилие в отношении другой личности

— Как это? — изумился Фрэнк. — А если кто на меня нападёт, я что должен как идиот стоять и не сопротивляться? — возмущённо добавил он.

— В случае самообороны вы можете нанести адекватный удар. Разрешается ношение любого оружия, которое вы можете себе позволить. Получать лицензию на него, естественно, не нужно. Третье — вы никогда никому не должны оказывать помощь безвозмездно. Это строго наказуемое деяние. Никакого альтруизма. В городе запрещена социальная помощь, благотворительность. Вы не имеете права никому помогать. Никогда. Вы хотите узнать почему?

Фрэнк лишь состроил равнодушную мину. Хотя ему очень хотелось узнать, с чем связаны ужесточение законов бывшего хозяина города — Алана Райзена, чью книжку ему все время совали под нос.

— Несколько лет назад альтруизм одного мерзавца, который незаконно проник в город, довёл его до катастрофы, поставил на грань краха и полного разрушения, — сказал резко Келли. — Поэтому в нашем городе слово «альтруизм» является запрещённым. И карается высшей мерой.