Владимир Мясоедов - Море сумерек

— Но не помешают ему удрать и вернуться на следующий день отдохнувшим, чтобы выбить наши машины по одной, — буркнул Азриэль, которого две смерти подряд, да еще с относительно небольшим интервалом между ними, научили ценить жизнь. — Вот потому-то я решительно против завоевания новых территорий или грабительских походов куда бы то ни было. Во всяком случае, если на наш удар могут ответить ударом.

— Это, скорее, растения, а не машины, — поправила его Викаэль.

— Не могу привыкнуть к тому, чтобы считать, по сути, боевого робота продукцией с грядки, — покачал головой воин. — Но это роли не играет.

— В общем, сейчас мы решение не найдем, — подытожил Михаэль. — Ладно, год как минимум есть в запасе, будем думать. Лично я склоняюсь к мысли обустроить в пирамиде надежный форпост, который будет защищать вход в наши земли, а потом перебраться в глубь долины, туда, где есть речки, пусть маленькие, но настоящие, и уже там отстроить по мере сил настоящий город. Только сначала надо правильно выбрать место — это важно. В окрестностях бывшего храма культистов сделано, конечно, много… но не настолько, чтобы нельзя было просто бросить его и уйти в другое место. А там уже и о развитии земледелия можно поговорить. Кочевники, конечно, будут недовольны… но они и так не любят и боятся нас, так что, думаю, сможем заставить какой-нибудь не слишком сильный род забыть про овец и взяться за мотыги. А если появится постоянный излишек продуктов, очень быстро нарисуются и те, кто с удовольствием будет жрать. Кстати, что там у нас с новыми переселенцами? Семен, ты вроде говорил, есть проблемы?

— Это мягко сказано, — буркнул Шиноби. — Нас от цивилизации и населяющих ее людей и нелюдей отделяет приличное расстояние, да и репутация у сумеречных эльфов неоднозначная. В общем, переселенцев, привлеченных щедрыми посулами, прибыло за год нашего сидения в этой глуши до смешного мало. И почти все они либо прожженные авантюристы, жаждущие золота, либо беглые преступники, либо попросту шпионы. Причем последних Мозг выявил столько, что я даже не знаю, что с ними делать. У нас тюрьма на такое количество не рассчитана!

— Хм, — задумался Михаэль. — И чем они сейчас занимаются?

— Да ничем, — пожал плечами Семен. — Пара особо наглых в камерах, один помер, когда ему ментальную блокировку ломали, остальных собрал на карантине и никуда не выпускаю. Почему — никому не сообщается. Хотят — пусть бегут. Все равно в одиночку и без припасов пустыню не пересечь. Да и драконы их легко догонят, если что.

— М-да, ситуация, — почесал затылок шаман. — Слушай, Рустам, а ведь у нас дефицит кадров, которых можно послать на опасную работу вроде разведки подземелий или охраны границ, так?

— Ну да, — кивнул Азриэль. — Солдат не хватает даже на регулярные патрули. Приходится кочевников напрягать, но веры им нет. За монету отвернутся, а за кошель, если прирезать нарушителя не смогут и все себе забрать, еще и помогут что-нибудь ценное у нас тырить.

— Так почему бы нам не использовать разоблаченных шпионов? — предложил шаман. — Подготовка у них наверняка имеется, жалеть их точно не будем, а что до шпионажа… — Губы правителя сумеречных эльфов исказила веселая и злая улыбка. — Пусть воруют чего хотят. Вот только к городу с его сплавом техники и магии мы их больше и на пушечный выстрел не подпустим. И надо бы сделать какое-нибудь представление поэффектней, чтобы перепугались до мокрых штанов, прониклись значимостью своей миссии и не пытались вредить нам. Да и дыру для постоянного места проживания этого штрафного батальона лучше бы найти такую, которую и разрушители миров при конце света не вдруг найдут.

Келеэль покачал головой. Ему эта идея не показалась умной. Впрочем, пусть сумеречные эльфы попробуют ее воплотить. Может, что-то у них и получится.

Каэль отвернул голову в сторону, чтобы не видеть начала казни, на которой был обязан присутствовать. Исполнение наказания еще не началось, но приятного уже сейчас было мало. Ужас в глазах жертв, их отчаянные мольбы о милости и снисхождении, голодное безумие в зрачках палачей и летящая из оскаленных пастей пена, неясный гул толпы, возбужденной предвкушением отвратного и вместе с тем захватывающего зрелища. Зачем на все это «любоваться»? Не лучше ли, к примеру, внимательно изучить свое отражение в щите стражника, стоящего в паре шагов от тебя и охраняющего то ли зрителей от «содержимого» амфитеатра, где вот-вот прольется кровь и оборвутся жизни, то ли тех, кому предстоит убивать или быть убитым.

Острое зрение перворожденного позволило его обладателю увидеть в начищенном металле высокого жилистого эльфа, облаченного в простую зеленую одежду без украшений. Овальное лицо с правильными чертами выглядело довольно симпатично. Зеленые глаза под длинными ресницами смотрели цепко и умно. Природную бледность кожи подчеркивали искусно выполненные черные татуировки. Рисунки иных цветов смотрелись несколько хуже, но тоже не портили общей картины. Да их не так много и было. Так, пара алых мазков на висках, говоривших о том, что их обладатель — воин, причем не рядовой; небольшая синяя точка в центре лба, показывающая всем, что искусство магии тоже не чуждо ее хозяину, ну и бледно-зеленая метка принадлежности к вассалам лорда-жреца на кончике подбородка. Все остальные знаки были темными. Древние руны, повествующие о смерти в родах матери, лишенной клана, и отсутствии отца, сплетались с символами траура по погибшим начальникам и подчиненным. Весьма многочисленными. Лишь тонкость нанесенных линий уберегала прекрасное лицо Каэля от того, чтобы стать гротескной маской выходца из нижних планов.

Раздался отчаянный крик, наполненный болью и ожиданием неизбежной смерти, впрочем быстро перешедший в едва слышное бульканье. Мужской. Каэль захотел выругаться, но привитая в детстве дисциплина пусть и с немалым трудом, но уберегла перворожденного от прилюдного сквернословия.

«Хотя, — невесело ухмыльнулся про себя эльф, — кто обратит на столь мелкий проступок внимание? Да и в любом случае мне сейчас навредить сложно».

Новая серия криков была куда продолжительней. И громче. Потому что исторгала их глотка женщины, с которой убийца решил немного поиграть. А жертва, к его радости, попалась живучая.

Каэль всерьез задумался, не заткнуть ли ему уши, но потом все же решил этого не делать. Следующие осужденные наверняка умрут быстро. Дети. Долго они не протянут, да и не одобряют жрецы их мучений. Даже если страдают те, кого они самолично приговорили.

Звуки, доносящиеся с арены, подтвердили его предположения. Эльф невольно восстанавливал происходящее на песке, словно видел это своими глазами, которые впились в злополучный щит стражника так, будто хотели расплавить отражающий свет металл. Вот жертву, перепуганную смертью родителей, выталкивают из предназначенных специально для преступников ворот. В руке у нее жалкий нож, скорее всего, тупой и ржавый. А прямо к ней, скалясь перемазанной в крови пастью, идет палач и вестник невиновности в одном лице. Священный белый волк, взращенный жрецами специально для травли преступников и проведения ритуалов. Здоровенная и практически разумная зверюга, вполне пригодная для того, чтобы встать под седло и нести наездника без устали целыми днями. Своеобразный ответ верховым ящерам дроу, в бою добавляющим остроте клинков подземных отродий вечно голодные оскалы. Если волк пощадит обвиняемого, тот вернется к прежней жизни и о его проступке забудут, ведь боги по каким-то своим причинам воспротивились смерти нарушившего закон. А если на песок арены упадет мертвым священный зверь, тогда уж солоно придется обвинителям. Но это бывает редко. С обычным верховым волком справится далеко не каждый воин в полном вооружении и броне. А питомец жрецов благодаря священной магии крупнее собратьев раза в полтора. Выходить на такого с ножом… странно, но мастеров меча на арене за всю ее историю, кажется, не бывало ни разу.