Аарон Дембски-Боуден - Трон лжи

Охотница с напускным вниманием осмотрела балконы соседних зданий, наслаждаясь испуганной и сбивчивой трескотней вокса. Через несколько минут она сможет выбраться из этой жалкой толпы, потом пересечет город, чтобы покинуть эту планету навсегда.

Она уже направлялась к двойным дверям, когда солнечный свет позади нее померк, и послышался рев тяжелых двигателей. Обернувшись, охотница прищурила глаза; сердце ее забилось быстрее.

Пять фигур, спустившиеся с неба, были облачены в огромные силовые доспехи. Воины, за спинами которых изрыгали огонь и дым маневровые двигатели, с грохотом приземлились на балкон, и череполикие шлемы без колебаний повернулись к ней. Не к другим Красным стражам – они смотрели только на нее.

Эти воины выжидали на крыше, зная, что она вскоре начнет действовать, и теперь каждый из них поднял болтер, который сжимал в темных латных перчатках.

— Ассасин из храма Каллидус, мы пришли за тобой.

О том, чтобы драться с ними, не могло быть и речи. Охотница развернулась и побежала с такой нечеловеческой скоростью, что контуры ее фигуры стали размытыми и изменчивыми, как ртуть. Мчась через дворец, она по частям сбрасывала с себя доспех, позаимствованный у Стража, – сбрасывала так быстро, как только могла. Охотница слышала, что за ней гонятся: керамитовые ботинки грохотали по мозаичному полу, отрывисто выдыхали огонь прыжковые ранцы, позволявшие воинам пересекать залы дворца быстрее, чем бежала их добыча. Кричали люди, подвернувшиеся преследователям под руку: они убивали всех – и еретиков, и невинных, – кто стоял на пути.

Послышались глухие выстрелы болтеров, и охотница запетляла, уклоняясь от снарядов, взрывавших пол. Зная, что преследователи целятся ей в ноги, надеясь удачным выстрелом раздробить колено, она сильнее отталкивалась от земли, подпрыгивая на бегу. Один снаряд все–таки зацепил голень, но срикошетил от защитного слоя синтекожи. Другой попал в стену рядом с ее плечом и осыпал лицо удушливым дождем осколков. Но охотница не останавливалась.

Снаряд, наконец настигший ее, прошел через мышцы бедра, и ни годы тренировок, развивавших невосприимчивость к боли, ни наркотические вещества в крови, подавлявшие нервные рецепторы, не могли справиться с этой мучительнейшей пыткой. С пронзительным воплем охотница рухнула на пол; от бедра остались лишь лоскуты кожи и мышц, свисавшие с залитой кровью, сломанной кости. Изрыгая проклятия, она продолжала ползти вперед, слишком упрямая, чтобы сдаться. Ей даже удалось подняться на ноги и, неуклюже прихрамывая, добежать до угла.

На этот раз ее бегство длилось всего несколько секунд. Завернув за угол, охотница начала проталкиваться сквозь беспокойную толпу слуг, но две огромные темные фигуры сбили ее с ног. Накачанные химическими препаратами мускулы охотницы напряглись, стараясь справиться с двумя воинами, она потянулась к клинку, пристегнутому к бедру, – и закричала в бессильной ярости. Больше не было ни ножен, ни клинка – их сорвало разрывным снарядом.

Еще один воин–предатель наступил на ее вытянутую руку, дробя кости, и охотница разразилась новым потоком проклятий. Корчась под придавившим ее весом, она уже не контролировала себя от злости и даже не замечала, что на лице ее сменяют друг друга образы десятка женщин, которых она убила за последние два дня. Сверху раздался голос командира воинов, обездвиживших охотницу:

— Я Талос из легиона Повелителей Ночи, и ты пойдешь со мной.

Охотница открыла глаза, полные жгучих слез. Первым ее ощущением была боль – разрывающая, непривычная по своей силе боль, которая спускалась от спины тошнотворными толчками, пульсируя в такт сердцебиению.

Но сразу же на смену слепому инстинкту пришла выучка: нужно осмотреться, а потом бежать. Ничто больше не имело значения. Зрение охотницы прояснилось, и из размытого сумрака начали проступать отдельные детали. Кто–то специально приглушил светосферы на стенах, погрузив помещение в темноту; из обстановки здесь имелся только стол, на котором лежала охотница, – лаконичная гостеприимность тюремной камеры. Охотница попыталась встать, но не чувствовала конечностей. Она едва могла поднять голову.

Наконец ее сознание зафиксировало и звуки: хриплое дыхание, гул работающего силового доспеха, от которого ныли зубы.

— Не пытайся встать – у тебя ампутированы ноги и руки ниже локтя. Ты в сознании только благодаря обезболивающим препаратам, введенным в кровь.

В поле ее зрения появилась облаченная в доспех фигура, приблизившаяся к краю стола. Лицо воина было скрыто под помятым в боях шлемом, личина которого была выкрашена белым, чтобы напоминать человеческий череп; на лбу выгравирована руна из мерзкого, давно забытого языка. Имперского орла, изображенного на нагруднике, перечеркивали глубокие борозды – без сомнения, специально нанесенные воином–еретиком, носившим доспех, чтобы осквернить священный символ аквилы.

— Отсюда тебе не сбежать. В свой храм ты не вернешься. Твоя участь заключена в стенах этой камеры, и потому я даю тебе выбор, ассасин: или ты скажешь нам то, что мы хотим узнать, и заслужишь право на быструю смерть, или вытерпишь несколько часов мучений и все равно заговоришь.

Голос охотницы, срывавшийся с покрытых кровью губ, сохранил лишь призрачное подобие былой звучности:

— Я скорее умру, чем выдам тайны еретику.

— Так все говорят.

— Боль… Боль для меня ничто.

— Боль для тебя ничто, пока то, что осталось от твоего тела, накачано наркотическими анестетиками. Но интерфейсные узлы, установленные вдоль позвоночника, вскоре изменят твое восприятие боли.

— Я – Чезара, дочь Каллидус, и ты ничего от меня не добьешься, падшее ничтожество, – ничего кроме проклятий.

— В наших когтях раскалывались и более стойкие, чем ты, ассасин. Никто не выдерживает. Не заставляй меня делать это с тобой.

— Как вы узнали, что я буду там?

— Я видел это. Я – пророк Восьмого легиона. Во время приступов я могу видеть очертания событий, которые еще не случились.

— Волшебство! Черная магия!

— Может быть, но ведь сработало.

— Ты устроил ту ловушку и теперь считаешь себя хитроумным? Как ловко: заманить одну из дочерей Каллидус на эту захолустную планету, а в качестве приманки использовать верховного жреца культа.

— Мне хватило хитрости, чтобы захватить тебя. Цепные клинки моих братьев отсекли тебе руки и ноги, и теперь ты в моей власти.

— Моя смерть не имеет значения. Я прожила жизнь, служа Золотому Трону, и поэтому делай, что хочешь, – пытки не заставят меня стать предателем.