Сергей Демченко - Ангел

— Вот и хорошо, что ты всё-таки об этом вспомнил… — в голосе громилы послышалось подобие удовлетворения. И только после этого он разжал пальцы.

Выпустив «жертву», тонх, не оборачиваясь, тяжело зашагал к кабине. Остановившись перед капотом напротив пассажирской двери, он с невозмутимым видом стал ждать, пока распластавшийся на асфальте Сальваро очухается.

Тот, право, обладал завидной живучестью кошки. Уже через несколько секунд он сделал судорожный резкий вдох ртом и начал приходить в себя. Поднявшись на нетвёрдых ногах, он опёрся одной рукою о стену и начал надсадно кашлять.

А спустя ещё минуту с небольшим, вдохнув несколько раз подряд уже полной грудью, «пострадавший» на пока ещё негнущихся конечностях, но уже с неведомо отчего довольно сияющей физиономией, направился вслед за Тиком. При этом, с трудом закуривая, он вернулся к прерванной ранее Тиком тираде так, словно никогда и не прерывал своей смешливой болтовни по «вынужденным обстоятельствам»:

— А вот хребтом ты шибанулся просто конкретно, спору нет! — Затягиваясь, Акомо старался унять последнюю предательскую неприятную дрожь в руках. — Ладно, ты не сердись, я пошутил тогда. Извини, — он растирал ноющую шею. — Это всё потому, что ты сильно уж здоровый. Впрочем, тебе ещё повезло! Наши всё больше головой пробуют на прочность эту железяку. Забываются, ну, как в своих джипах пригибаться надо, когда багажники после шоппинга раскрывают, и резко подают назад… Кто лбом многострадальным, кто макушкой, — до крови. Так у тех всё больше рога растут. Ну, ты не завидуй, — это в основном после серии таких ударов. Да и жёны…, сявки грудастые, активно помогают…, - то с затратами на покупки, то с рогами, — Сальваро тихонько заржал. — Загрузят тёлки свои засратые пожитки, закидают быстро кучей в багажник пакетики, коробочки там всякие, собачек этих своих долбанных… туда же — швырь, сами в машину — прыг, и уже перед зеркалом малюются. А мужики всё, как дураки — аккуратно уложат, упакуют, расставят и — бабах!!! — Резкий и подвижный, он вечно жестикулировал, ни секунды не стоял на месте. Видимо, неуёмная энергия помогала ему восстанавливать рефлексы и состояние организма почти мгновенно. Казалось, он уже напрочь забыл о происшедшем минуту назад.

Пнув от души колесо машины, он продолжал, уже снова вовсю кривляясь и вращая глазами:

— Мат сразу стоит — только уши зажимай! Всех родственников чёрта вспомнят. А с виду — культурные вроде все. В костюмах, набриолиненные, как педики. Все прям при блатате, при понтах и при бабках, ну вылитый Голливуд! А потом давай орать, звать скорую помощь, спасателей, менеджеров магазина, страховых агентов… Суматоха-аа! Словно из-за дерьмовой лиловой шишки насмерть убились. Как вспомню этих снобов богатеньких, которые грузят, грузят, грузят свои покупки, а ты голодный третий, а то и пятый день… Так и подмывало подойти и ножом кому-нибудь из них в печень двинуть! Кошелёк у него, пока он в машине, как свинья под дубом, роется, хвать — и бежим, бывало… — Рыжий ублюдок, посмеиваясь, вылупил глаза, стиснул и выставил перед собою кулак, разглядывая его в упор, словно наяву представляя, как широкий зазубренный тесак в его руках ковыряет тело состоятельной жертвы.

Ржание, выпендрёж и постоянные идиотские выходки неуёмного Акомо всегда раздражали немногословного тонха. И он иногда рычал на своего излишне гуттаперчевого напарника. Тот примолкал, но ненадолго.

Но в этот раз тонх отчего-то промолчал и, лишь бросив раздражённый взгляд на небритого шалопая, пихнул его в спину:

— Поехали, кретин, — от такого, даже слабого, толчка Индеец отлетел прямо к своей стороне кабины. Поёживаясь и бормоча тихо, сквозь зубы, проклятия в адрес «бессердечной обезьяны», он с психом рванул дверь машины и уселся за руль. Грохнув дверью так, что вокруг в домах задрожали стёкла, он пинком завёл машину и выскочил ошпаренным котом из подворотни.

Как только взвизгнувший шинами пикап скрылся за ближайшим поворотом, из темноты двора в сторону шоссе шагнула высокая мощная фигура в длинном чёрном плаще.

Постояв немного и глядя вслед унёсшемуся авто, она внимательно посмотрела на то место, откуда только что забрали труп. Так же тихо, как и появилась, фигура отступила назад и скрылась в изрезанных сквозными проходами кварталах.

…Угрюмо молчащий тонх, вцепившись костистой «лапищей» в боковой поручень, уставился в пространство впереди себя, не откликаясь и не реагируя при этом на реплики крутящего баранку Акомо. Очевидно, видя исключительно для себя одного то, что другим видеть и ощущать было попросту недоступно. Его мысли словно витали где-то очень далеко, оставив на земле лишь внешнюю оболочку.

Однако, как уже убеждался не раз мулат, тонх в любой момент был готов отреагировать на любую ситуацию. Отреагировать молниеносно и смертельно. Для того, чтобы Тик имел возможность сидеть в машине, кабину фургона пришлось соединить с его будкой. И теперь огромный Тик сидел значительно дальше двери, чем это полагалось обычному человеку. И производил впечатление этакой горы, которая не в состоянии быстро обернуться на свой собственный зад. Однако Акомо по опыту знал, что это впечатление обманчиво…

Несмотря на свои габариты, двигался тонх стремительно, как кошка.

И даже быстрее…

Автомобиль с надписью «Ритуальные услуги Пакерта» летел по ночному сонному городу, и неунывающий итальянец тихо насвистывал незатейливую мелодию. Надвигающаяся гроза, вычернив до невозможности небосвод, наполняла его суетящимися жирными клубами, словно тужащимися в родах и старающимися выдавить из себя ставшие обременительными для них тугие струи последнего, должно быть, в этом году ливня. Здорово холодало, и дождь в любой момент при таком раскладе мог перейти в снегопад. Росчерки фиолетово-белых молний резкой дугой электросварки располосовывали небо. Далёкий гром, напоминающий ворчание недовольного жизнью носорога, изредка нарушал тишину засыпающих кварталов. Тик словно вжимался в сиденье при приближении к грозовому фронту.

К удивлению латинос, тонх боялся грозы! Словно напуганные ею в детстве дети. Он начал беспрестанно поглядывать на небо, отмечая быстрыми глазами места наиболее частых и ярких вспышек.

— Направо! — внезапно резко скомандовал Тик, и заблудившийся в своих собственных запутанных мыслях человек, едва не перевернув машину, резко закинул в поворот руль. С трудом вписавшись в пределы дороги и едва не задев столбов, Сальваро выровнял таки автомобиль и несколько ошалело посмотрел на Тика. Он только собирался выдать тонху особо ядовитую тираду по поводу умения того «прокладывать маршрут», как раздавшееся сзади лёгкое шипение и треск, закончившиеся глухим ударом, заставили его поперхнуться и умолкнуть. Аккурат в то место, где они должны были бы проехать несколько секунд назад, ударил толстый «рукав» молнии, разодрав ослепительным светом окрестности. Езжай они по прежнему маршруту, быть бы им зажаренными, подобно курам гриль. Вместе с нечувствительным уже к боли мертвяком!