Вячеслав Шалыгин - Будущего.net

Володя намочил и пригладил непослушные волосы, затем взял баллончик с пеной. Когда процедура бритья (нанести пену, затем стереть салфеткой) подходила к концу, а со стороны кухонной стойки прилетел первый, еще слабый отголосок кофейного аромата, служебный канал телепатической связи выбросил предупреждающую заставку: поступил вызов.

Владимир представил себе часы и заблокировал канал этой картинкой. Совесть надо иметь. До начала рабочего дня еще сорок минут.

— Бесполезно, — скрипнул голосом капитана Колодяжного архаичный настенный проектор электронного инфосигнала. Объемного изображения проектор не сформировал, шел только звук. — Не выйдешь на мыслесвязь, будем говорить в обычной видеосети, а ты наверняка сейчас голый после утреннего заплыва.

— Боишься ослепнуть?

— От чего? — Капитан рассмеялся. — От медного блеска твоих достоинств? Врубай телеканал, или я включу вспомогательную технику в видеорежим.

— Колода, ну рано же еще, — неохотно сняв с телепатической связи блок, произнес Володя, не раскрывая рта. — Я только собрался позавтракать.

— Да питайся, никто не запрещает, просто шеф велел передать, чтобы ты сразу ехал в Технологический университет. Там найдешь одного типа, побеседуешь, а уж после — в Управление.

— Какого типа, о чем беседовать? И вообще, что, нельзя его просканировать?

— Он просто свидетель, суд не даст санкцию на специальный допрос.

— А ехать…

— И ехать обязательно, — отрезал капитан. — Виртуальным присутствием там не обойтись. Клиент желает передать нам какой-то важный документ.

— Ну и перегнал бы на сервер Управления!

— Бумажный документ! — Мыслеобраз Колодяжного поднял кверху указательный палец. — Осознаешь?

— Нет.

— Вот заодно и увидишь, что это такое — литература.

— Ты хотел сказать — макулатура? Ладно. Я доем?

— Только шустро. Свидетель будет ждать тебя в десять на крыльце главного университетского корпуса.

— Там крыльцо в семьсот метров шириной и лестница перед ним о ста ступеньках!

— Разберешься. Вот его физиономия…

Где-то между лобными долями мозга, чуть выше оптического перекрестья (как всегда представлял себе Володя, может быть, и не слишком верно) застряла картинка. Типичный молодой ученый, скажем прямо, уже не студент, но еще и не доцент, наверное, аспирант, входит в альма-матер. Ничего особенного. Какие он может передать документы, да еще бумажные, и почему именно Службе экономической безопасности, а не Госархиву или Национальному музею?

— Ты хотел заехать? — вдруг открылся канал с мягким, обволакивающим фоном.

На душе сразу потеплело — это была Лера.

— Да, ближе к обеду. — Владимир допил кофе и встал из-за стола.

Столешница тотчас накренилась, и грязная посуда съехала в мойку, где ее атаковали бьющие под разными углами струйки горячей воды и моющего состава.

— Кто была эта девица? — вдруг ревниво спросила Лера.

— Ты о ком? — искренне удивился лейтенант.

— С кем ты провел эту ночь?

— С тобой, — Володя сделал серьезное лицо. Канал телепатической связи, считав импульс мимической мускулатуры, отправил его Лере. — Ты мне снилась.

— Ты полигамный, развращенный самец, — обиженно подумала подруга.

— Что-то слишком сложно.

— Бабник.

— А-а, нет… я, конечно, не монах, но и не ловелас. Почему ты решила, что я спал не один?

Вряд ли Лера, даже будучи опытным психоаналитиком, могла выудить из его памяти то, о чем он и сам не помнил. Да чего, собственно, и не было.

— Ты вчера злоупотреблял.

— Это другое.

— Где водка, там и бабы!

— Во-первых, виски, во-вторых, меня так развезло, что я с трудом ориентировался в собственной квартире. Какие уж тут бабы?

— Вот именно, в таком состоянии — любые. А то я тебя не знаю? Кто такая Маша? Я вижу, ты думал о ней совсем недавно.

— Прекрати ревновать. Я же не спрашиваю тебя о Джерри.

— Оком?

— О Нуриеве.

— Это другое.

— Это почти то же. Маша — это мадам Штерн. Я смотрел с утра криминальные новости. Помнишь, это моя работа.

— Тебе пора на психоразгрузку, — все еще с оттенком ревности подумала Лера. — Ты слишком близко воспринял последние события на работе. Мне так неловко за папу.

— Удивительное совпадение: сегодня с утра я подумал о том же. А что до папы, ты за него не в ответе… В два?

— В два тридцать.

Финальная заставка была довольно интимной, Лера вспомнила фрагмент их последней встречи.

Волны наслаждения накатывали на нее одна за другой, доводя до исступления, а Владимир испытывал сложный комплекс ощущений: и гордость, и радость, и удовольствие, и еще много чего. С ее точки зрения, для Володи этот фрагмент стал чем-то вроде проявления настоящих мужских качеств, скрытым позерством. Вот, мол, как я умею обращаться с девушками. Владимир ответил своим видением ситуации и своей оценкой. Может, перед кем другим, но перед Лерой он не выпендривался уже давно. Все происходило само собой. Да, ему нравилось доводить ее до многократных волнообразных приступов наслаждения, и это действительно тешило самолюбие, но основная причина лежала на поверхности, Лера просто никак не могла в нее поверить. Он любил эту девушку. Просто любил. Или не просто. Некоторая несдержанность по части женщин вступала с этим утверждением в противоречие, но тут объяснение было совсем элементарным: стоило Лере сказать «да», все похождения вмиг бы закончились, Володя был в этом уверен. Но она молчала или уходила от ответа. Ей было удобнее оставаться свободной от обязательств. Ну что ж поделать? Вот только как в таком случае объяснить ее ревность?

— Она не ревнует, она контролирует стабильность выстроенного вокруг себя мирка. Вы в нем один из автоматов, вроде посудомойки, спального интерьер-компа или многофункционального бассейна под полом.

Этот неожиданно открывшийся телепатический канал был для Владимира в новинку. От его оболочки и внутреннего фона веяло холодом. Так свои мысленные линки настраивали только те, кто желал выглядеть загадочным и более значимым, чем есть на самом деле. Всякие неудовлетворенные девицы, инфернальные юноши и застрявшие в болоте подросткового максимализма «мэниаки». Молодежный «кисляк», дрейфующий по бескрайним морям внушенных «Мегаполисом» игровых пространств, информационных сетей, бытовых каналов, насыщенных всякой белибердой, и фантазийных миров, считался неизбежным, естественным осадком бодрой массы активных граждан. Взрослые, состоявшиеся люди или более удачливые и целеустремленные сверстники им даже сочувствовали. Во всяком случае, не донимали: живите как нравится. А вот «куртуазные» и загадочные (в основном для себя самих) «мэниаки» не пользовались уважением и не находили понимания даже среди «кисляка». Что уж говорить о социально адаптированных и законопослушных гражданах вроде лейтенанта экономбезопасности Владимира…