Александр Тюрин - Битва за Арктиду

Термин «отдышаться» в отношении меня неприменим, так что, настроившись на гудение глубины, на какое-то время отрешаюсь от своего тела – жду, когда все ритмы устаканятся. Теперь вытащу кое-что из сломанного экзоскелета. Будет из меня голый пузан с миной под мышкой и весьма агрессивными намерениями…

«Сделано», – рапортовал я неизвестно кому, прямо перед тем, как ударная волна шмякнула меня как стена. Под мышкой уже не было мины. Оставил её на корпусе командного судна, в районе мидель-шпангоута. Но не успел отплыть слишком далеко, точнее, не совсем правильно рассчитал время для таймера – хотелось же поскорее; боялся, что у психопрограммы сработает блок обработки ошибки и доктор Хартманн опять захомутает меня.

Из-за контузии минут пять ничего не соображал, а из ушей и носа темными пузырьками выходила кровь. Контузия – это посильнее ядерного магнитного резонанса; наверняка, массивы электродов в моей башке были порваны в хлам. Не зудел больше и управляющий сервер, благополучно утонул, должно быть.

И всё же я погорячился. Это так уместно сказать, находясь посреди Ледовитого океана. Благополучно утонул и мой обед, и ужин, и завтрак. Пути назад нет, идей ноль. Мимо проплыл белый халат с надписью на кармашке «Доктор Хартманн» – надеюсь, хоть с этим специалистом мы попрощались. Он так и не узнал ответа на свой вопрос: «Wo wohnt die Liebe – где живёт любовь?» Что точно – не там, где хотят владеть нашей жизнью и смертью, чтобы извлекать из них прибыль. Со мной лишь Роберт, почему не уплывает, не знаю. Уже сейчас меня охватывает не только дурнота, но и слабость, через полчаса начну мерзнуть и тонуть. Работа импланта-ребризера завязана на мои физические силы, так что могу ещё и задохнуться. Экспериментаторы были уверены, что я не посмею сорваться с крючка, потому что это – верная смерть. Понадеялись не только на психопрограмму, но и на мой здравый смысл – однако его у меня не оказалось…

Впрочем, прошел час – а я был жив, пусть и печален. В пустоте, занимавшей мою голову, слышались говоры моря. Не только больших тварей, но и общий голос морской мелюзги, и мощный рокот гиперборейских глубин. Второй час истёк, опять живой, хотя определенно стало холоднее и сердце бьется медленнее. Действуют ещё упаковочки с гликогеном и прочими полисахаридами. И жирок у меня недаром имеется, работают отложения калорийной пакости, которой меня потчевали мучители.

Появилась белуха, которую не видел всё время после схватки.

– Шарлин боялась, – гордо сообщила она, я понял её щебет без машинного перевода, и поделилась рыбой. – У тебя живот тоскует.

Придется есть сырой, от такого подарка не откажешься, тем более, что это деликатесный сиг.

Едва впился угощению в брюхо, как рядом появилась вторая белуха, третья, четвертая, целая стая, закружились хороводом. Приглашают, что ли? Едва перекусив, я ухватил своими присосками сразу двоих и давай рассекать так, что бедный Роберт едва поспевал за нами.

В какой-то момент белух рядом не стало, зато всё больше рыбешки, вскоре её так много, что рябит в глазах. Я догадался, что мою тушу тащит траловая сеть. Финал близок – меня неумолимо затаскивает через кормовой слип рыболовецкого судна. Затем куда-то падаю, приходится бороться, отчаянно работая руками и ногами, чтобы не погребло под толщей рыбы.

И вот я лежу пухлым чудищем морским на груде улова, заполнившего рыбозагрузочный бункер. Ко мне, как к павшему герою, склоняется российский флаг и слышатся слова на родном языке.

– Это что за ихтиозавра выловили?

– Кажется, моргает. А упитанный-то какой.

Первым делом я забулькал и выхаркнул жидкость из легких, вызвав законный ужас у зрителей. Потом попросил человеческим голосом:

– Дайте мне кусок сала и стакан водки. Срочно, в счёт следующей получки!

– О, совсем ожил! Даёт заказ. Значит, не зверь. Марина Васильевна, обслужите посетителя!

Васильевна, как вскоре выяснилось – судовая буфетчица, отнеслась ответственно и поднесла грамм двести. И занималась мной последующие сутки, безмерно удивляясь тому, что я люблю полежать вместе с уловом в морозильной камере, умею разговаривать с рыбами и мастерски прослушиваю чужие разговоры через канализационную трубу. Конечно же, дивилась и моей прожорливости, но безропотно варила для меня по ведру минтая на завтрак, обед и ужин. Однако в итоге состоялась содержательная беседа с капитаном.

– Ты кто, мать твою? – напрямки спросил украшенный благородными сединами мужчина, в котором была заметна выправка отставника.

– Отдыхающий, поправляю здоровье на море.

– У меня не может быть отдыхающих, да ещё с таким аппетитом. Ты уже десять кило на борту прибавил.

– Виноват, отработаю. Возьмите меня в свою команду, Иван Викентьевич, – взмолился я. – На севере случайных людей не бывает. Хоть матросом хоть второго класса. Я ведь не в старпомы прошусь, а мог бы.

– Вот и мне кажется, что ты не так прост, как кажешься. А если ты также за борт уйдешь, как оттуда пришел? – Седой капитан кивнул в сторону горизонта.

– Так я ж за еду буду вкалывать и в штате присутствовать мне не обязательно. Как тем филиппинцам, что у вас на обработке рыбы стоят.

– Ну, стоят, – несколько зарумянился Иван Викентьевич. – Сейчас их в Анадырь, порт нашей приписки, знаешь, сколько набежало, с разных тихоокеанских островов; все про Новую Арктиду наслышаны. Ладно, если за еду – хотя понимаю, что в этом ты рекордсмен…

Работал я и с тралом, и на обработке рыбы – простоять такую вахту, замечу, не менее круто, чем под водой двадцать миль одолеть.

После вахты сидел в радиорубке, где спутниковый доступ в сеть, и просматривал новости с ньюс-серверов. Взрыв флагмана гринписовской флотилии не состоялся, вместо него утонуло «судно под либерийским флагом» (я-то знаю, что эта была за язва), однако за фальшивкой дело не постояло. У серьезных пакостников всегда есть наготове план «Б».

Якобы-русские захватили норвежское поселение на Шпицбергене, Лонгйир. Всё, как в дорогих голливудских фильмах и дешевых скандинавских сериалах. Выплыли из ночи, замаскировавшись под рыбаков, и слопали кусок Европы. «Вторжение» будто случайно заснято инфракрасной камерой. Глаза у агрессоров такие стеклянные и не моргают – их играют те ребята, что обычно в массовке в фильмах про зомби снимаются. Первым делом «попрали свободу», подняв на штыки кукол «Долли» в ближайшем магазине интимных игрушек. Тех самых, что в человеческий рост, с раскрытым ртом. Международная общественность, естественно, негодует, вспоминая обиды, понесенные от «варваров-московитов», начиная с Ивана Сусанина.