Джек Вэнс - Монстры на орбите

— Сегодня вечером вас здесь встретит человек по имени Веббард. Он главный управляющий Станцией Эберкромби. Мне посчастливилось иметь возможность влиять на некоторые его поступки. Он заберет вас на Эберкромби и введет в должность служанки в личных помещениях семьи Эберкромби.

Джин поморщилась:

— Служанка? Почему я не могу просто заплатить и отправиться на Эберкромби?

— Это не будет естественным шагом. Девушка вроде вас предпочла бы Козерог или Горизонт. Эрл Эберкромби крайне подозрителен. Он несомненно будет вас избегать. Мать его, старая миссис Клара, смотрит за ним очень бдительно, и голову ее все время сверлит мысль, что все знакомые девушки Эрла гоняются за его деньгами. Как служанка вы получите возможность встретится с ним в более интимных обстоятельствах. Он редко покидает кабинет, поглощен своим коллекционированием.

— Вот как? — промурлыкала Джин. — Что он собирает?

— Все, что вы можете себе представить, — сказал Фосерингей, раздвинув губы, так что получилась почти улыбка. — Я понял со слов Веббарда так, что Эрл, помимо всего, романтик и напропалую флиртует с девушками на Станции.

Джин скривила рот в утонченной издевке. Фосерингей бесстрастно смотрел на нее.

— Когда я… начну?

— Веббард отправится на грузовой барже завтра. Вы с ним.

Раздался шепчущий голос звонка. Фосерингей тронул кнопку:

— Слушаю.

— К вам мистер Веббард, сэр.

Фосерингей направил пузырь вниз, на посадочную площадку.

Табличка на двери гласила: Ричард Майкрофт, адвокат. В очень давние годы кто-то сказал Джин, когда ее судили, что Ричард Майкрофт очень хороший адвокат.

В приемной сидела темнокожая женщина лет тридцати пяти, с суровым проницательным взглядом.

— Вам назначено время?

— Нет, — сказала Джин, — я очень тороплюсь.

Секретарша поколебалась чуть-чуть, затем склонилась к коммуникатору.

— Вас хочет видеть молодая леди — Джин Парле. Новое дело.

— Очень рад.

Секретарша кивнула в сторону дверей:

— Вы можете войти.

Она не такая как я, — подумала Джин. — Потому что я есть то, чем она была и хочет быть снова.

Майкрофт был крепким человеком с приятным лицом. Джин сконструировала в себе тщательную защиту против него. Если вам кто-либо нравится и знает об этом, то чувствует себя обязанным советовать и вмешиваться. Она не желала ни советов, ни вмешательства. Она хотела два миллиона долларов.

— Очень рад, молодая леди, — сказал Майкрофт. — Чем могу служить?

Он обращается со мной как с ребенком, — подумала Джин и сказала:

— Я хочу совета. Я знаю о порядке наследования. Я имею возможность заплатить сотню долларов. Когда вы насоветуете мне на сотню долларов, дайте знать, и я уйду.

— За сотню долларов можно купить множество советов, — сказал Майкрофт. — Советы дешевы.

— Но не советы юриста.

Майкрофт перешел к делу.

— Что вас беспокоит?

— Вы учитываете, что весь наш разговор должен быть строго конфиденциальным?

— Несомненно, — улыбка Майкрофта превратилась в вежливую гримасу.

— Здесь нет ничего незаконного, насколько это касается меня, но я не хочу, чтобы через вас просочились какие либо тайные намеки тем людям, которые заинтересованы в деле.

Майкрофт распрямился за своим столом.

— От адвоката всегда требуется уважение к доверию клиента.

— О'кей… Ну тогда так, — и она рассказала ему о Фосерингее, о станции Эберкромби. Она сказала, что Эрл Эберкромби болен неизлечимой болезнью. Она не упомянула о намеках Фосерингея на эту тему. Это она тщательно вычищала из своего мозга. Фосерингей нанял ее. Он сказал ей, что делать. Сказал, что Эрл Эберкромби болен. Этого ей вполне достаточно. Если она будет задавать слишком много вопросов, могут вскрыться вещи, слишком отвратительные даже для ее мужественного характера. Фосерингей найдет другую, менее любопытную… Она уклонилась от точного наименования болезни Эрла. В действительности, она сама не знала этого. И не хотела знать.

Майкрофт слушал внимательно, молча.

— Я хочу знать вот что, — сказала Джин. — Насколько верно, что жена наследует Эберкромби? Я не хочу кучи хлопот ради ничего. И, кроме того, Эрлу меньше двадцати одного года. Я думаю, что на случай его смерти лучше всего… ну, позаботиться обо всем предварительно.

Несколько минут Майкрофт сидел неподвижно, спокойно глядя на нее. Затем набил табак в трубку.

— Джин, — сказал он, — я дам вам один совет. Он бесплатен, без всяких хитростей.

— Не утруждайте себя, — сказала Джин. — Я не хочу тех советов, которые бесплатны. Я хочу тех, за которые плачу.

Майкрофт состроил гримасу:

— Вы исключительно мудрый ребенок.

— Хотела бы… Зовите меня ребенком, если вам нравится.

— Но что вы будете делать с миллионом долларов? Или двумя, которые, как я понимаю, вам достанутся?

Джин уставилась на него. Конечно, ответ был очевиден… Или нет? Она пыталась найти ответ, хотя внешне это никак не проявилось.

— Ну, — сказала она неопределенно, — мне хотелось бы автомобиль, несколько красивых платьев и, может быть… — внутреннее зрение вдруг нарисовало ей круг друзей. Приятных людей, как мистер Майкрофт.

— Если бы я был психологом, а не законником, — сказал Майкрофт, — я предположил бы, что куда больше двух миллионов долларов вы хотите иметь папу и маму.

Джин вспыхнула:

— Нет, нет! Я не хочу их вообще. Они умерли.

Для нее родители были мертвы. Они умерли в тот миг, когда оставили ее на биллиардном столе в таверне «Старый Ацтек».

Джин сказала раздраженно:

— Мистер Майкрофт, я знаю, что вы желаете мне добра. Но сделайте все-таки для меня то, что я хочу.

— Я скажу вам это, — произнес Майкрофт, — потому что если не я, так кто-нибудь другой все равно скажет. Собственность Эберкромби, если не ошибаюсь, регулируется собственным гражданским кодексом… Давайте посмотрим, — он повернулся и нажал кнопку на столе.

На экране появился каталог центральной юридической библиотеки. Майкрофт выбирал, сужая круг. Через несколько секунд он имел полную информацию: «Управление собственностью начинается с шестнадцати лет. Вдова наследует как минимум пятьдесят процентов, а если в завещании не указано иное, то все состояние».

— Прекрасно, — сказала Джин. Она вскочила. — Это все, в чем я хотела убедиться.

Майкрофт спросил:

— Когда вы отправляетесь?

— Сегодня днем.

— Мне не следовало бы говорить вам, что весь этот план… ну, аморален.

— Мистер Майкрофт, вы душечка. Но у меня нет никакой морали.

Он склонил голову, пожал плечами, затянулся.

— Вы уверены?